Это было большой ошибкой. Эльф, казавшийся воинам-гиенам таким хилым и беззащитным, вдруг стремительно шагнул вперёд, обеими руками вцепился в древко копья и резко рванул его на себя. Незадачливого гнолла ударило мордой о прутья. Тот взвизгнул от боли, но сдаться не пожелал. Слизнув кровь с разбитого носа, он вцепился в своё оружие со стороны наконечника и, глухо рыча, потянул эльфа к себе. Это тоже оказалось ошибкой, на сей раз роковой. Вместо того, чтобы упираться, Утарион шагнул навстречу врагу и толкнул копьё вперёд. Наконечник с хрустом глубоко вошёл гноллу в грудь. А эльф, выдернув оружие из тела и ослабевших лап противника, снова отступил к дальней стене. На сей раз его оскал не вызвал у гноллов смеха.
Утарион всерьёз раздумывал, как бы подманить к решётке гнолла с ключами и достать его копьём, когда тот приблизился сам. Пока прочие воины внимательно, уже без шуток следили за пленником, нацелив на него наконечники своих копий, ключник открыл замок, отодвинул задвижку и втолкнул в камеру к Утариону мёртвого сородича. А потом снова запер решётку. Сперва Утарион не понял, что могли означать эти действия, но после, изучив в подробностях одеяния гноллов и заметив на некоторых из них вещи, сделанные людьми и даже эльфами, сообразил, что по гнолльим порядкам имущество убитого теперь принадлежит ему.
Осмотрев свой улов, Утарион пришел к выводу, что удача его оказалась не так уж плоха. Помимо копья он получил «в наследство» хороший нож, длинный прямой кинжал с двусторонней заточкой, кожаный пояс и затёртый до дыр плащ с человеческого плеча. Была ещё на убитом гнолле безрукавка из шкуры волка и рубаха под ней. Обе вещи непоправимо пострадали от знакомства с наконечником копья, но безрукавка не успела пропитаться кровью, и Утарион забрал её себе. «Видел бы меня сейчас лорд Туилэнаро, — мрачно подумал страж, натягивая на себя гнолльи обноски. — Впрочем, даже так лучше, чем в мокром белье».
Вскоре Утарион сделал ещё одно не слишком приятное открытие. Высокая тёмно-бурая гнолла принесла миску с какой-то жидкой баландой и просунула её между прутьями в камеру Кайрина. А вот Утариона кормить никто не собирался. Когда он знаками дал понять, что голоден, гнолла только пожала плечами и указала на мёртвое тело рядом с ним. «Отлично, — вздохнул эльф. — По мнению местных, я уже обеспечил себя провизией. Интересно, можно ли тем же способом получить и свободу?»
Чтобы проверить свои предположения, Утарион подошёл поближе к проходу и принялся задирать гноллов, приходивших глазеть на него. Впрочем, ошибок прежнего хозяина своей одежды он не повторял и оружие за решётку не просовывал, ограничиваясь оскорбительными жестами и плевками. Отвечали ему в основном тем же. За короткое время Утарион весьма продвинулся в изучении гнолльего языка: он освоил произношение девяти слов, неизменно приводивших его собеседников в бешенство.
Пару раз в него пробовали кидаться камнями, но быстро поняли, что таким образом лишь снабжают узника боеприпасами, которые тут же с завидной меткостью летят назад. Наконец, пришёл здоровенный гнолл с ожерельем из человеческих зубов на шее и благородными эльфийскими словами пообещал Утариону ведро ледяной воды на голову, если тот немедленно не заткнётся, а остальных, облаяв по-гнолльи, пинками прогнал прочь.
Наступила унылая тишина. Эльф бесцельно бродил по камере. Ему было холодно, ныл порез на боку, очень хотелось пить, к тому же мёртвый гнолл заметно вонял. Пока что тянуло от него не трупной вонью, просто он при жизни был неимоверно грязным.
Промаявшись некоторое время, Утарион всё-таки поборол брезгливость и решился рассмотреть поближе трофейную рубаху. Она оказалась безнадёжно испорчена: вокруг дыры от копья ткань пропиталась вонючей, липкой кровью. Зато, пошарив в пристёгнутом к поясу гнолла кошеле, Утарион отыскал настоящий клад — отмычку, сделанную из шпильки для волос!
Не так-то просто открыть замок без ключа. Даже имея отмычку, изготовленную опытным взломщиком, надо понимать, как действовать ею, и обладать должной сноровкой. Но как раз с этим у Утариона не было проблем. В детстве он увлекался простыми механизмами и мечтал стать мастером: создавать игрушки, музыкальные шкатулки, хитрые запоры для ларцов… И конечно, разбирал на части любую подобную вещицу в доме родителей. Теперь пришлось вспомнить детские забавы и сделать это как можно скорее, не дожидаясь, пока в коридор снова набегут желающие развлечься гноллы.
Замок оказался довольно простым. Освободившись из камеры, Утарион запер за собой решётку в надежде, что побег обнаружат не сразу. Затем, убедившись, что в коридоре пусто, он на цыпочках скользнул к камере Кайрина.
— Эй, ты как там? Живой? — тихо проговорил он, заметив, что маг уже не лежит беспомощной кучкой на полу, а вполне уверенно сидит, опираясь о стену и уныло смотрит в миску с баландой.
— Местами, — буркнул Кайрин, а потом понял, что голос Утариона идёт из-за решётки и заметно встрепенулся. — Ты как выбрался⁈
— Тише, не шуми, — шикнул тот и добавил, рисуясь: — Отмычку нашёл, замок вскрыл. Не очень-то и сложно.
— Не вижу, чтобы ты спешил вскрывать мой, — фыркнул маг и с трудом принялся вставать, держась рукой за стену. Чуть не упал.
Утарион смотрел на это и хмурился. Дверь-то можно вскрыть, но что дальше? Они в логове гноллов, а Кайрин на ногах не держится. Здесь надо пробираться тихо, быстро и незаметно. Плохо восстановившийся маг, ещё и пострадавший от немилосердной транспортировки, будет только обузой. Или, хуже того, привлечёт к ним ненужное внимание. Против толпы гноллов в их же пещерах Утарион долго не продержится, а из Кайрина помощник сейчас никакой. Может гноллы и не убьют беглых пленников, но точно изранят и снова отберут вещи.
— И куда ты в таком состоянии собрался? — спросил Утарион. — Сперва научись снова стоять на ногах.
— Не получится идти, так поползу! — рыкнул Кайрин, отчего чуть не упал на колени.
— Нет, ты остаёшься на месте, приходишь в себя, набираешься сил. А я побегаю тут один, незаметно разведаю обстановку и вернусь за тобой.
— Ты хочешь бросить меня в этой дыре? — запротестовал маг. — Это мне месть за дружеские подтрунивания? Низко, Утарион, не ожидал от тебя…
— Да, можешь считать, что это месть за своеволие в Лаорелассе, — едва заметно улыбнулся страж. — А если серьёзно, то ты и сам понимаешь, что я прав. Даже если я тебя сейчас выпущу, ты потратишь все силы на передвижение и новых не наберёшь. Так что садись и не напрягайся. Хватит спорить. Понимаю, место не из приятных… Но тебе хотя бы еды дали!
— Это по-твоему еда⁈ — возмутился Кайрин. — Она воняет, как помои!
— Будешь капризничать, я тебе своего гнолла закину. Тогда поймёшь, что воняет, а что — так, слегка попахивает. Не хочешь есть — не надо. Но силёнок набирайся. Всё, я пошёл. Долго разговариваем, кто-то может прийти.
— Утарион! — взмолился маг. — Не бросай меня!
— А ты представь, что я всё ещё в соседней камере. Надеюсь, хотя бы гноллы так решат.
— Ясно, — Кайрин закатил глаза и опустился на пол. — Ладно, если начнут искать, скажу, что ты умеешь становиться невидимым. Вали уже. Но я тебе всё это ещё припомню.
Утарион хмыкнул, оценив задумку мага. Если гноллы не совсем идиоты, они просто не станут открывать камеру, ведь пленник может в любой момент сбежать прямо у них из-под носа. Да, Кайрин хоть и заноза, но мыслит — иногда! — довольно занятно. Махнув на прощание рукой, страж стал продвигаться беззвучным шагом в сторону, откуда шёл свет.
Проходя по коридору, эльф заглядывал во все камеры, попадавшиеся на пути. Большинство из них были пусты, в некоторых хранились припасы. Наконец, обнаружилась и камера с ещё одним пленником. К удивлению Утариона, им оказалась Тис. Она лежала у дальней стены, неподвижно вытянувшись на спине. Сперва эльф даже усомнился, жива ли дроу, но, заметив, что гноллы проявили некоторую заботу о ней, бросили на пол пару шкур, сделал вывод: девушка спит, либо находится в глубоком обмороке.
— Принцесса? — позвал он негромко. Тис не шелохнулась. Тогда, быстро оглядевшись по сторонам, Утарион сделал ровно то же, что гнолл-неудачник, прежний хозяин отмычки: просунул через решётку руку с копьём и слегка подтолкнул его пяткой дроу в бок. Никакой реакции не последовало.
Утарион нахмурился. Это спокойствие ему крайне не понравилось: обычно дроу спят чутко и терпеть тех, кто их беспокоит во время отдыха, не склонны. Открыв замок, он зашёл в камеру, присел рядом с Тис и осторожно прикоснулся к её запястью. Пульс прощупывался, но был слабым и редким, а кожа руки — слишком холодной. Уже не церемонясь, Утарион принялся осматривать тело дроу со всех сторон. Серьезных ран и ушибов он не заметил, но на правой ладони нашел чуть припухший след от укола. «Яд кинту, вот оно что, — подумал эльф. — Странно. С полезными перебежчиками так не поступают, а бесполезных — убивают менее затейливыми способами. Что же здесь случилось? И где Яси? Я не узнаю этого, если не приведу нашу принцессу в сознание. Кажется, Кайрин говорил, что от кинту нужно противоядие. Но что толку слепо верить магам? Излишняя моя доверчивость уже не раз доводила дорогих мне эльфов до беды. Я поверил магам Эльдариата — и Нириэли пришлось пройти через немыслимые, а главное, совершенно бесполезные страдания. Поверил Кайрину — и доверившийся мне юный эльф погиб в бою. Этот Кайрин… Я расслабился, слишком поддался его обаянию. Тогда, в лесу, следовало просто дать ему по шее, не позволить лезть в деревню и тащить за собой остальных. Поступи я так, возможно, все мы были бы сейчас на свободе, а Райлин — остался бы жив. Плевать на магов и магию, попытаюсь помочь дроу сам, чем смогу».
Первым делом Утарион расстегнул на девушке пояс и воротник, чтобы ей было легче дышать. Затем осмотрел лезвие гнолльего ножа, старательно вытер его об одежду Тис (своя показалась стражу недостаточно чистой), глубоко рассёк крест-накрест место укола и принялся отсасывать и сплёвывать на пол выступившую кровь. Возможно, делать это было поздновато, но Утарион рассудил, что избавление даже от малого количества яда принесёт дроу пользу. Однако, несмотря на все его старания, Тис дышала всё реже, и сердце её билось всё слабее.