Выделив из толпы пожилого, но ещё крепкого мужчину, к которому прочие жители деревни относились с заметным почтением, Кайрин подошел к нему и сказал:
— Мир твоему дому, добрый человек. Моё имя Кайрин из Эльдариата. Можно задать тебе вопрос?
Мужчина смерил Кайрина строгим взглядом, словно сомневаясь, стоит ли отвечать, потом принял решение и всё же откликнулся:
— Не ко времени ты, милсдарь Кайрин. Беда у нас, в деревне пустое поветрие.
— Что это за болезнь?
— Да когда люди, свихнувшись, начинают всё живое в клочья драть. Девка нынче приблудилась поветрием тронутая. Вот сожгут её, тогда и потолкуем.
— Эта несчастная больна? Она выглядит вполне разумной и осознающей происходящее.
— Она за утро пятерых человек порешила и зверья во множестве.
— Вот как… Уважаемый, смею утверждать, что вы ошибаетесь на её счёт.
— Нет, милсдарь эльф, это ты ошибаешься. Поди к преподобному Тарну, он тебе лучше моего растолкует.
И Кайрин воспользовался советом.
— Во славу Единого, преподобный! — сказал он жрецу.
Свеча задымила и погасла.
— И по воле Его, — охотно отозвался старенький служитель Единого. Он уже взмок от непомерных усилий и был рад любой передышке.
— Остановите обряд. Я берусь доказать, что девочка абсолютно здорова. Посмотри на меня! Теперь направо… налево… покажи язык… Видите? Она реагирует на речь и выполняет мои указания.
Преподобный Тарн посмотрел на эльфа добрыми, грустными, подслеповатыми глазами и терпеливо объяснил:
— Уважаемый, признаки утраты души не всегда проявляются ярко. Одних болезнь выжигает дотла, других — лишь слегка повреждает. Тронутые поветрием могут сами не знать о своей беде. Они ходят среди людей, живут обычной жизнью, но время от времени по необъяснимой причине у них случаются приступы опустения. После припадка больной не помнит, что делал во время него, однако опасность для окружающих от этого не уменьшается. Постепенно приступы наступают чаще, делаются всё более продолжительными, и со временем приводят к стойкому опустению. Увы, единственное, чем мы можем помочь таким несчастным — это как можно раньше прервать их муки.
«Где-то я уже слышал такое, — подумал Кайрин, припомнив Лаореласс и крепость Арэ Янна. — Почему, однако, никто не думает о том, что уничтожение изменённых не решит основную проблему?» Вслух же он сказал:
— Значит, девочка убила пятерых… Что это были за люди?
Ему ответил толстый мужик с петушиным пером на шапке:
— Хорошие были люди, дельные: сыровар Зырян и его жена Марычка, а при них трое малых детей.
Кайрин в притворном удивлении приподнял брови:
— Одна девочка-подросток убила двоих взрослых? Очень любопытно. Могу я увидеть место преступления?
Мужик тут же отвёл взгляд и пробормотал смущённо:
— Да нет там ничего любопытного: мертвяки с разодранными глотками, и всё в кровище, и стены, и пол…
— Хм… Понятно. А девочка пришла к вам в той одежде, что на ней сейчас?
— Ага, — услужливо подсказал румяный парень, — во всём этом и пришла. У ней подмётка правого сапога кровью замарана!
— Одна подмётка?
— Ну да… Правая, — настойчиво повторил парень, словно это имело какое-то особое значение.
Кайрин повернулся к селянам и сказал громко, чтобы услышали все:
— Уважаемые, вы всерьёз полагаете, что изменённая прежде, чем напасть на семью сыровара, разделась догола?
В толпе раздался смешок, тут же оборванный звонким шлепком подзатыльника. Кайрин продолжил свою речь:
— Все вы знаете, что изменённые или, как вы их называете, пустые не способны к столь сложным и продуманным действиям. Если хоть на миг допустить, что девочка виновна, она должна быть в крови с головы до пят.
— А ежели не она убила, то кто?
— Отпустите её, и я обещаю найти виноватого.
Народ молча попятился. Желающих приближаться к сомнительной жертве не нашлось. Жрец тоже покосился на Яси с опаской, а потом жестом послал к стожару прислужника. Мальчишка побледнел, как полотно, однако взял себя в руки и храбро отправился исполнять приказание.
Как только с Яси упала последняя верёвка, она немедленно кинулась к друзьям: вихрем промчалась мимо Кайрина и Тис, с размаху налетела на Утариона, вцепилась обеими руками в его куртку и, дрожа всем телом, спрятала лицо у него на груди. Эльф обнял её и укрыл от посторонних глаз полой плаща. Однако копья из руки не выпустил.
— Так что ж это всё значит? — ошарашенно спросила седенькая старушка.
— Только то, что пока вы гноллам хвосты крутите, настоящий убийца разгуливает на свободе, — сурово ответил ей Утарион.
Некоторое время люди негромко, но весьма энергично переговаривались между собой, потом вперёд вышел тот самый мужчина, к которому обратился с первым вопросом Кайрин.
— Милсдарь эльф, — сказал он вежливо, но без заискивания, — мы твою просьбу уважили, девка свободна. Теперь я, Бронко Овчар, говорю от общинного схода Малых Березняков: уважь и ты добрых людей, найди пустого, что убил нашего человека и его семью. Только на всякий случай скажи своему вою, чтоб пигалицу держал покрепче, а то мало ли…
Удовлетворённо кивнув, маг обвёл малоберёзовцев цепким взглядом и спросил:
— Все ли жители налицо?
Люди зашевелились, загудели, забормотали, пересчитывая друг друга. Потом доложили:
— Зырянова брата с женой нет: на ярмарку ушли. А ещё нет старой Одарки: упёрлась три дня тому в храм на богомолье, а обратно пока не приходила. Да ещё старшего её, Вихря не видать: ну, у этого-то вечно в ногах зуд, в голове ветер.
— Вихорко был, — уверенно заявил прислужник жреца.
— А где твой брат сейчас? — грубо спросил у него парень, что привёл Яси на гумно. — Нету? Вот и помалкивай, сопляк.
— Сам помалкивай, Красимир! — выкрикнул кто-то из толпы. — Да подвиньтесь же, дайте ходу! Чего там этот бестолковый до моего брата цепляется?
Вперёд вылез загорелый дочерна смазливый паренёк с яркими голубыми глазами. Кайрин сразу отметил для себя, что этот Вихорко внешне совсем не похож на прочих жителей Малых Березняков, людей дородных, неторопливых в движениях и мыслях, сплошь обладателей карих глаз и длинных лиц с крупными, словно у ворон, носами. Впрочем, на своего худосочного, белобрысого брата он тоже не походил.
Вихорко был невысок ростом, жилист, широкоплеч и узок в поясе. Кучерявые волосы его разлохматились непослушными вихрами, грудь ходила ходуном. Было ясно, что юноша лишь миг назад ворвался в почтенное собрание, проделав до этого немалый путь бегом.
— Ну, кому тут Вихря надо? — выкрикнул он зло и весело. — Вот он я! И я-то точно не пустой, для сбережения души образ Единого ношу, не снимая, — парень распахнул душегрейку и ворот рубахи, показав знак Единого, висящий на тонком кожаном ремешке. — И на мамашу мою тоже не смейте наговаривать! Какая она вам пустая? Она курёнка-то зарезать не в силах, не то что здоровенного Зыряна! Что, коль пришлая, так можно её виноватить во всех грехах?
— Тише ты, не ори, — рассудительно сказал ему старейшина Бронко. — Мать твою пока никто ни в чём не обвиняет. Вот, милсдарь эльф обещал для нас сыскать виноватого, а пока знать пожелал, кого из своих в деревне нет.
— А самим ума не хватает, раз приходится у эльфов занимать? — ответил Вихорко и тут же ловко увернулся от заслуженного подзатыльника. — Эльфы твои, дядька Бронко, сегодня пришли непойми откуда, а завтра уйдут незнамо куда. Может, это один из них — тронутый?
Утарион стиснул зубы и крепче прижал к себе Яси. Тис же, побледнев от гнева, мягким движением шагнула вперед и встала на пути у дерзкого паренька. Тот не ожидал от эльфийки такой прыти и, оказавшись с нею нос к носу, немного струхнул, но виду не подал, шагу назад не сделал.
— Не смей оскорблять проходящих мимо лживыми обвинениями, — сказала дроу резко. — Тебе понятно, щенок? У дроу с наветчиками разговор короткий. Не советую становиться одним из них.
— А ты чья такая будешь, чтобы мне указывать? Разрешит муж или там отец — тогда языком и мети, — нагло ответил парень.
Тис быстрым движением приставила к его горлу кинжал.
— Я своя собственная. Как тебе такой ответ? Хочешь, моей и твоя жалкая жизнь станет?
Бабы заахали, запричитали, кое-кто из мужиков потянул из-за пояса топор. Один только дядька Бронко остался невозмутим. Сперва он веско сказал своим: «А ну, цыц все», и все затихли. Потом обратился к эльфам:
— Вот не надо тут, милсдарыня, кипятиться и острыми предметами шевелить. А ты, милсдарь эльф, скажи ей, что Вихорко у нас дурак, и обидеть никого в мыслях не держал.
— Так может, стоит ему язык укоротить, если держать его за зубами не умеет? Именно такие голосистые приносят беды для всех остальных, — фыркнула Тис, но всё же сделала шаг назад.
Паренёк, тоже отступив на безопасное расстояние, нахально чмокнул в её сторону губами.
Тис подавила рвотный позыв и отвернулась. «Самоубийца, — подумала она. — Долго с такими замашками не проживёт. Я ведь его почти убила».
Вдруг кто-то из мужиков ляпнул из толпы:
— Парень, может, и дурак, да говорит-то дело…
— Хватит бессмысленных споров, — отчетливо и громко произнёс Утарион. — Эльфы страдают от пустого поветрия не меньше людей, для нас изменённые так же опасны. Последние десять лет я по поручению своего лорда занимаюсь уничтожением изменённых на его земле. Если хотите, могу поохотиться и на вашей.
Мысль о том, что можно переложить проблему на чужие плечи, не ввязываясь в опасное предприятие самим, жителям деревни понравилась. Разом утратив страх перед эльфами, а заодно и интерес к Тис с Вихрем, они окружили Утариона и принялись наперебой рассказывать обо всех случаях опустения, приключившихся в их краях.
Заметив, что Яси дрожит от звуков их голосов, Утарион, осторожно снял с себя её руки и мягко промолвил:
— Всё хорошо, маленькая аданэт. Ступай к Кайрину, никто тебя не обидит, — а потом уже строго обратился к селянам: — Верните девочке плащ и сапоги.