— Ты, милсдарь эльф, не местный, это сразу видать, ничего о тутошних делах не знаешь. А у нас ведь ох, что творится… Грех и позор, прости Единый. Лекарь, люди бают, девчонку, которая ни к какому делу была не годна, нарочно магией уморил! А Яська-то теперь вовсе сиротой осталась. Элерим её при себе навроде прислуги держит, только всё едино ведь срамота, что малая без пригляду ночует в доме холостяка, пусть он даже нер, а не людь. Лекарю этому, поди, тыща лет в обед, а он всё туда же, на молоденьких глазеет… И лорд на то сквозь пальцы смотрит, слова ему поперёк не скажет. Потому как кумовство кругом! Ежели кто эльф, так значит, всё ему можно, хоть на голове ходи, а человеку — и пискнуть не смей…
Мужик с трубкой, поморщившись, сплюнул под ноги и вяло проговорил:
— Не слушай ты этих сорок, уважаемый. Языками они трепать здоровы, а дела не знают. Ведьма была та Ошка, потому от светлых чар и окочурилась. И Яська тоже ведьма. Может, и не зловредная, недаром же её мастер Элерим привечает. Только лучше б наш лорд был построже и не велел тащить в посёлок всё, что стражи в лесу найдут.
Последние слова были явно камешком в Утарионов огород.
— Следи за тем, что вылетает из твоего рта, адан, — процедил страж сквозь зубы. — Ведь и тебя самого привели из леса, а лорд позволил поселиться на эльфийской земле.
— Так а я что? — возмутился человек, ничуть не оробев. — Я работу работаю, полезные дела делаю, мужик хороший, правда, бабоньки? — подмигнул он женщинам.
Те добродушно посмеялись в ответ, да только сделали это сдержанно, с опаской косясь на Утариона. Но тот лишь недовольно сверкнул глазами, развернулся и пошёл прочь. Смелый мужик чуть проводил его взглядом, сглотнул, стёр рукавом бисеринки пота со лба и оттянул ворот рубахи. «Ага, понятно, — подумал Кайрин, — боится, но пыжится. Интересно, зачем. Ради женского внимания? Впрочем, не моё дело».
Поблагодарив людей за помощь, маг откланялся и догнал бредущего по дороге Утариона, но говорить ничего не стал. Первым молчание нарушил страж:
— Если нужны ещё мнения… свидетелей, могу отвести тебя в таверну.
— Благодарю, пока достаточно. Я бы предпочёл пообщаться с Яси. Элерим сказал, что она должна быть у него дома.
Кивнув, Утарион ускорил шаг и свернул на ближайшей развилке. Кайрину оставалось лишь успевать за ним.
Едва обогнув дом, стоявший на перекрёстке, маг почувствовал на себе чей-то любопытный взгляд. Присмотревшись, Кайрин с удивлением обнаружил на другой стороне тропы деву дроу в традиционной одежде своего народа. Похоже, она была не местной, а, как сам маг, пришла откуда-то из сопредельных земель. В совпадения Кайрин не верил, поэтому одновременное с ним появление в лесном городишке такой яркой личности, как высокородная дроу, случайным не посчитал.
Однако тёмная эллет не проявляла беспокойства и вела себя уверенно — не создавалось ощущения, что она делает что-то незаконное. Магу показалось, что дроу не хотела быть им замеченной, но раз уж так сложилось, прятать взгляд не стала.
— Утарион, ты знаком с этой красавицей? — спросил он у стража и кивнул в сторону тропы.
— С красавицей? — взглянув в указанном направлении, переспросил Утарион. — Там никого нет.
«Занятно, — подумал Кайрин. — Отвернулся всего на мгновение, а дева уже растворилась в тенях…»
— Показалось, — сказал он стражу и сделал засечку у себя в памяти: «Следить за обстановкой вокруг. Возможна слежка, а дроу умеют быть почти незаметными».
Идти пришлось долго. Маг с головой нырнул в свои мысли. Пытался понять, какие из слов свидетелей истинны и о чём говорят ложные показания… Из задумчивости его вывел голос стража:
— Вот она, Элеримова берлога.
Маленький домик под могучим ясенем, вероятно, знавал лучшие времена. Стены его давно потемнели, крыльцо покосилось, а вокруг не росло ни цветов, ни плющей, украшавших дома других эльфов. Только дремучие заросли лопуха и крапивы обступали жильё целителя со всех сторон. А с задворков к дому подбирались развесистые кусты бузины, скрывавшие спуск в овраг.
— Только зря мы подошвы топтали, — добавил Утарион едко. — Похоже, здесь никого нет.
Дверь дома была плотно прикрыта и даже подперта палкой, а на крыльце лежал придавленный камешком лист лопуха с рисунком. Внутри схематично обозначенного домика стоял горшок, над которым поднимался кучерявый дым. От дома смешные собачьи следы уводили к изображённой пятью палочками ёлке с пышным бантом на стволе, потом — к странной конструкции, напоминающей виселицу, и, наконец, заканчивались возле норы, рядом с которой был довольно сносно нарисован толстый барсук.
— Эм… Барсук украл какое-то лекарское зелье, которое готовилось в котле? — проговорил Кайрин. — Но виселица после ёлки… Украл и?..
Утарион взял лист из рук мага, внимательно осмотрел его и согласился:
— Точно, украл. А потом, выхлебав его, окосел, намотал на ёлку полотенце, снёс ворота и отправился домой спать. Так?
— Или, как вариант, он украл не зелье, а кашу, — поддержал шутку маг, — и решил добавить в неё мёд, прежде, чем отнести в свою нору, жене и детишкам. Только ёлка…
— Мёд-то тут причём? Думаешь, этот моток на ёлке — улей? — Утарион скептически приподнял бровь.
— Ну, а какие варианты? Улей на ёлке, выходит. Ох, что за бред! Я вообще ничего не понимаю в этих пиктограммах! — обречённо вздохнул Кайрин. И его тактика беспомощности подействовала.
Утарион вздохнул и с неожиданным теплом в голосе стал рассказывать:
— Яси не умеет писать, и они с Элеримом выдумали иной способ оставлять друг другу сообщения. На самом деле, Барсук — это здешний трактирщик Януш. Его дыра так и называется: «Барсучья нора». Себя Яси считает потомком полярного волка, поэтому изображает свой путь волчьими следами.
— Стоп, минутку, получается… всё проще? Никаких приключений барсука?
— Увы, — пожал плечами Утарион. — Записка предупреждает Элерима, что обед готов, а сама Яси пошла к Таоро. Именно он обозначен ёлкой, ведь его имя на язык людей переводится, как «лесной». А лента на ёлке — это бинт, повязка. Таоро недавно был ранен в стычке с гноллами, и Элерим, как видно, поручил Яси проведать его среди дня. Потом она, судя по всему, собралась покататься на качелях с другими детьми, а после наведается в таверну. Хотел бы я знать, что ей там понадобилось… Забрать что-то для Элерима?..
В этот момент кусты бузины позади дома затрещали, ветки раздвинулись, и из оврага вылез мастер Элерим собственной персоной. В руках у него был изрядный пучок какой-то подозрительной колючей травы, ноги по колено измазаны жидкой грязью, а в волосах запуталась паутина и лесной мусор.
— А, вы уже тут? — спросил он, радостно помахивая своим «букетом». — Проходи, юноша, у меня не заперто. Тебя, Утарион, извини уж, не приглашаю: боюсь, то, чем меня кормит Яси, покажется тебе слишком экзотичным. Да и вообще, беседа двух магов — сплошная скука.
Утарион, похоже, нисколько не огорчился.
— Не советую ничего есть и пить в этом доме, — шепнул он Кайрину, — иначе рискуешь оказаться постояльцем одной из самых тёмных дыр Лаореласса — лазаретного нужника. Впрочем, если таков был твой план… — он многозначительно приподнял бровь. Затем, протянув лист с посланием Яси Элериму, страж сказал уже громко: — Яси собралась в «Барсучью нору». Не уверен, что это подходящее место для столь юной аданэт.
— В «Нору»? Ну и отлично, пускай немного развеется, — спокойно отозвался Элерим. — Януш приглядит, чтобы никто её не обидел, да и ей самой не позволит наделать глупостей. Иди уже, Утарион, иди. А то я сейчас сапоги снимать буду. Это зрелище не для возвышенных душ.
Насмешливо фыркнув, Утарион кивнул целителю, а Кайрина на всякий случай предупредил ещё раз шёпотом:
— Постарайся не влипнуть в неприятности. И ничего не ешь у этого ненормального, я серьёзно.
Как только страж удалился, Элерим стащил с ног грязные сапоги и портянки, бросил их на пороге и, распахнув дверь, жестом пригласил Кайрина войти.
В доме густо пахло мясной похлёбкой и незнакомыми пряностями. Прошлёпав босиком к печи, Элерим вытащил на шесток горшок, заглянул под крышку и тяжко вздохнул. А потом распахнул настежь окно.
— Да, люди — удивительные создания, — сказал он гостю. — Ты любишь томлёную в жире оленину? Народ, к которому принадлежит моя хозяйка, отличается весьма странными предпочтениями в еде… Впрочем, это не важно. Располагайся, поищи себе посуду. Я через миг буду в твоём распоряжении.
Действительно, прошло совсем немного времени, и хозяин дома возвратился из задней комнаты, одетый в чистый камзол эльфийской работы, умытый, причёсанный, словно только что вернулся с приёма у лорда, а не вышел из болота. Оседлав трёхногую табуретку, он предложил Кайрину сесть в продавленное кресло и спросил вполне серьёзно:
— Ну, и какие выводы ты сделал, осмотрев Ошию? Заметил нечто необычное?
— Кхм, мастер Элерим, — Кайрин посмотрел на него назидательно, — там всё необычно. Встречал ли ты раньше случаи одеревенения? Мне вот как-то не доводилось.
Элерим пару раз задумчиво кивнул, не поднимаясь с табуретки, нашарил на полке у себя над головой кружку, грустно заглянул в неё, а потом сказал:
— Да… Одеревянение — это, конечно, важно. Но есть одна особенность, которой девочка обладала ещё при жизни. После смерти заметить её стало гораздо сложнее. У Ошии в тонком теле имелся необычный для человека канал. Я полагаю, именно через него в тело девочки вошла некая сущность из другого мира.
— Я заметил чужеродное присутствие, но не смог понять, как сущность попала внутрь. Думал, Ошия её пригласила, однако девочка не могла так разумно мыслить. Канал всё объясняет. Вот только одеревенение…
Элерим согласно покивал и продолжил:
— Не знаю, почему в результате тело плотное изменилось столь интересным образом, но особенность строения тела тонкого этому точно поспособствовала. Я даже скажу одну ещё более занятную вещь: точно таким же каналом, только направленным в иную сторону, обладает Яси.