!
Она смотрит в иллюминатор на модуль «Кибо», белую точку, уменьшающуюся на глазах.
В этот раз я должна признать реальность: мой проект влечет одну смерть за другой. Сначала были принесены в жертву мои гибриды, теперь появились первые люди – мученики моего дела. Какую же цену придется заплатить, чтобы перед человечеством открылся путь к спасению?
Симон тяжело вздыхает и, пытаясь как-то пробудиться от этого кошмара, обращается к Алисе:
– Пьер сравнил тебя с Ивановым. Что за Иванов?
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: странные опыты Ильи Иванова
В первые годы XX века русский биолог Илья Иванов, работавший главным образом в коневодстве, произвел переворот в технике искусственного осеменения. Ему удавалось осеменить спермой единственного жеребца до пятисот кобыл, тогда как до него рекорд составлял всего двадцать кобыл. Этим он завоевал репутацию «гения искусственного осеменения».
Позже Иванов увлекся получением гибридов. Среди его «шедевров» (названных так им самим) были помесь самца зебры и ослицы – «зебран», и помесь бизона и коровы – «зуброн». В 1910 г. на зоологическом конгрессе в Австрии он представил новый свой крупный проект – «ньюманзе», помесь человека и шимпанзе. После этого объявления мировое научное сообщество объявило ему бойкот. Иванов превратился для коллег в «русского Франкенштейна».
Однако он не опустил рук и после революции 1917 года предложил свои идеи новым властям. В 1926 г. один из советских руководителей по фамилии Горбунов[15] оценил его смелость и выделил средства на его проект на том основании, что этот эксперимент докажет раз и навсегда правоту эволюционной теории Дарвина и выставит на всеобщее посмешище религиозных реакционеров.
Профессор Иванов отправился в Париж, где добился поддержки директора Института Пастера[16], разрешившего ему осеменить человеческой спермой трех самок шимпанзе. После неудачной попытки Иванов предложил осеменить женщину обезьяньей спермой. Это заставило директора Института Пастера усомниться в научной ценности эксперимента и прекратить поддержку ученого.
Вернувшись в 1929 г. в Россию, Иванов нашел пять женщин, добровольно согласившихся на оплодотворение спермой самца орангутана по кличке Тарзан. Однако тот умер еще до забора у него половых клеток.
В 1930 г. Иванов был репрессирован. Его сослали в лагерь в Казахстане, где он умер спустя два года с клеймом опасного ученого-безумца.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
Пищевой принтер выдает две порции чего-то разноцветного и пахучего, что при некотором усилии воображения можно принять за гамбургеры. Алиса и Симон молча едят в модуле «Юнити», ритмично делая глотки напитка, отдаленно напоминающего пиво.
Оба смотрят в пустоту.
– Я совершила ошибку, – нарушает молчание Алиса. – Моя работа приносит одни беды. Теперь она стала убивать.
Симон не спускает с молодой женщины взгляд своих светло-серых глаз.
– Ты не виновата.
– Я повела неправедную войну. Я вообразила, что, изобретая гибридов, спасу человечество, а на самом деле убиваю людей, вот и все.
Симон качает головой. Оба пребывают в крайне угрюмом настроении.
Сколько я протяну в трауре, мучаясь чувством вины?
Скотт… Кевин…
Смогу ли я когда-нибудь прийти в себя и все забыть?
– То, что натворил Пьер, не позволит тебе продолжить работу?
– Он разбил только пробирки с мужскими гаметами людей. Остались гаметы самок животных.
– Ты сможешь продолжить свои опыты?
Алиса смотрит Симону в глаза.
– Я могла бы, но только если ты мне поможешь.
– Я? Каким же образом?
– Если я не буду тебе доверять, то не смогу спокойно работать.
– Для меня ты – не Иванов. Прости меня за то, что наговорил о тебе вчера. Я помогу, если смогу, главное, чтобы ты этого хотела.
Они заканчивают есть в более приподнятом настроении. Алиса объясняет Симону подробности своих экспериментов.
После этого разговора ученый решает временно отказаться от своих собственных экспериментов и стать ассистентом Алисы. Час они работают вместе: она показывает, как пользоваться приборами и что нужно делать.
Для скрепления сотрудничества Симон предлагает опрокинуть по рюмочке в наблюдательном куполе. Оттуда можно наблюдать за Пьером, не отходящим от иллюминатора русского модуля «Звезда».
– Он там умрет? – спрашивает Алиса.
– Стыковочное звено между американским и русским сегментами может служить шлюзом, чтобы передавать ему еду и воду, забирать отходы. Он в заключении, но не приговорен к смерти. Так он дождется челнока, который заберет его на Землю. Ожидание продлится несколько дней. Мы доложим о событиях здесь, пусть решение принимают органы правосудия, во всем разобравшись.
– Мне стыдно, что я использовала тебя, чтобы он себя разоблачил. Как твоя рана, не очень болит?
– Это не рана, а пустяковая царапина, я почти ничего не чувствую.
– Между нами есть кое-что общее: в меня тоже стреляли незадолго до отлета на МКС. Пуля задела плечо. Нам обоим сильно повезло. – Она наклоняется к Симону. – Хотелось бы узнать твою историю.
Он долго собирается с духом.
– Это история боязливого ребенка, который слишком быстро вырос и не успел осмелеть. В детстве меня все пугало: игла шприца для вакцинации, дантист, пауки, гроза, собаки, скалящие при лае клыки, полная темнота в моей комнате. Ночью я боялся, что у меня под кроватью притаился какой-то зверь, приходилось всегда спать со светом. В школе одноклассники, видя, что я всего на свете боюсь, пугали меня шутки ради. Худшим днем года был для меня праздник Хеллоуин. Потом, когда я стал следить по телевизору за новостями, мои муки усугубились. Но, как ни странно, по вечерам мне требовалась очередная доза испуга. Я смотрел выпуски новостей, завороженный, как кролик, попавший в лучи автомобильных фар. Преступления. Войны. Несправедливости. Манифестации. Забастовки. Скандалы. Эпидемии. Загрязнение среды. Всемирное потепление. Неизлечимые вирусные заболевания. Я не переставал обо всем этом думать.
– Моя мать говорила: «Пытаться понять мир по тому, что показывает телевизор, – все равно что попытаться изучить свой город, изучая происходящее в приемном отделении его больницы», – говорит Алиса, потягивая свое «пиво».
– Мне хотелось найти способ избежать будущих угроз, для этого я стал изучать научные дисциплины. Моя жизнь ученика-параноика продолжалась. Когда мне стукнуло двадцать, студенты, знавшие мою особенность, одолжили на факультете ветеринарии волка, вкололи ему транквилизатор и положили под мою кровать в комнате университетского общежития. Ложась спать, я услышал рычание: волк просыпался. Но я же вечно боялся, что под моей кроватью прячется чудовище, вот и в этот раз списал все на детские причуды и не сразу нагнулся, чтобы проверить. А когда заглянул под кровать, увидел два красных глаза, опять услышал рычание, почувствовал запах псины, увидел клыки и понял, что это самый настоящий волк.
Симон ежится от болезненного воспоминания.
– В тот вечер я испытал такой ужас, что враз поседел.
– От страха еще не то бывает, – кивает ученая, которой нелегко понять такую сильную боязливость.
– Знаю. Но чаще в мультфильмах, – соглашается Симон и продолжает: – Узнав о МКС, я понял, что смогу почувствовать себя в безопасности только там – то есть здесь… Прощай, страх нападения уличных хулиганов или ночного грабежа! Нет больше опасности ранения или смерти на войне, встречи с волком, заражения при эпидемии, не говоря уже о всемирной пандемии… Космическая станция – абсолютное убежище. Я составил учебную программу, преследующую одну цель: спрятаться в этом самом недосягаемом на свете месте.
– Ты добился своего…
– Я получил то, чего хотел, – фаталистически соглашается он, касаясь своей раны.
Алиса поворачивается и смотрит на русский модуль «Звезда».
– Пора заняться Пьером. Свяжемся с Землей, узнаем, когда оттуда прилетят… и избавят нас от него.
Двое французских ученых докладывают Центру управления в Куру об обстоятельствах акта саботажа в отношении инвентаря Алисы, изобличении виновного, судьбе обоих американских астронавтов и модуля «Кибо», отправленного преступником в межзвездный полет.
Они также сообщают инженерам о задержании командира корабля Пьера Кювье и о его изоляции в модуле «Звезда». Европейское космическое агентство подтверждает свое намерение максимально быстро отправить к станции челнок, чтобы забрать пленного, но предупреждает, что в данный момент свободный челнок отсутствует.
Придется ждать.
Алиса и Симон решают вести на станции нормальную жизнь, кормить Пьера и поддерживать отопление и вентиляцию в русском модуле.
Французы посвящают большую часть времени совместной работе над проектом «Метаморфоза».
– Передай мне, пожалуйста, сперму, Симон, – просит коллегу Алиса.
Ученый подает ей тонкую пробирку с серебристым веществом.
– Простое любопытство: у тебя уже есть опыт жизни в паре, Алиса? – обращается он к ней как ни в чем не бывало.
– Моя жизнь посвящена науке, только ей одной.
– Страсть к науке – единственная причина твоего безбрачия?
– Моя бабушка была русской, – отвечает Алиса с непробиваемым спокойствием. – Вынашивая мою маму, она работала на атомной электростанции типа Чернобыльской и, наверное, как-то раз слишком близко подошла к плохо защищенному месту с сильной радиацией… В итоге моя мать родилась с пороком развития, медики называют это «синдактилией»[17].
– Кажется, я знаю, что это такое. Сращение пальцев?
– Оно самое. В школе над ней смеялись одноклассники, говорили, что она будет чемпионкой по плаванию…
– Бедный ребенок! Представляю, как тяжело ей приходилось!