.
Мозг, достигший вершины упоения, отказывается мыслить, перед глазами мелькает калейдоскоп немыслимых красок.
Я умираю…
Но в ушах звучит голос ее матери: «В тот момент, когда гусеница думает, что ее жизни настал конец, она превращается в бабочку».
То, что я сейчас переживаю, сродни полету. Вот чего искала моя душа, освобождаясь от тяготения…
Алиса отделяется от Симона и плывет под куполом одна, глядя в пустоту, с приоткрытым ртом.
– Все хорошо? – интересуется обеспокоенный Симон.
Она не отвечает, на ее губах застыла улыбка, в глазах стоят слезы.
– Ты уверена, что все хорошо? – повторяет он.
Ей не хочется разговаривать. Ее покинула вся энергия.
Ну вот, приплыли. Я больше ни о чем не думаю. Обо всем забыла. Забыла, кто я, где я, какой сегодня день. Я в состоянии полнейшего отсутствия, какая же это прелесть! Осталось одно желание – смеяться.
Потом возникает сложное ощущение радости, полного расплавления и трепета конечностей.
Ее разбирает смех, Симона тоже.
Ей щекотно сразу всюду, все тело покалывает, но она знает, что огромная опустошающая волна осталась позади.
– Еще!.. – требует она шепотом.
Они начинают опять. Экспериментальный этап остался в прошлом. У Алисы растет чувство, что ее ощущения усилились в десять раз. Открытия позади. Настал черед познания.
Наконец они засыпают, нагие и переплетенные. Она, брюнетка с розовой кожей, и он, белокожий и седой, образуют вместе символ Инь и Ян, медленно вращающийся под прозрачным куполом на фоне голубой Земли.
Этим утром кофе кажется Алисе особенно ароматным. Все ее восхищает, даже напечатанный на пищевом принтере круассан.
– Спасибо, – говорит она.
– За что?
– За то, что сделал меня другой.
У нее и впрямь ощущение, что она изменилась. Ее лицо, обычно озабоченное, теперь разгладилось.
– Я теперь тоже другой, – сообщает Симон. – На мой вкус, все эти продукты – такая вкуснятина!
В голову Алисы приходит блестящая мысль. Она ставит свой термос с кофе, поворачивается к приборам и опускает рубильник, выключая всю связь. Вместо зеленого огонька загорается красный.
– Ты что творишь?!
– Мне надоели земляне. Вдруг у них по всей станции спрятаны микрофоны и камеры? Раз возникло такое подозрение, лучше все вырубить. Не желаю больше с ними разговаривать. Единственная связь, которую я хочу сохранить, – с тобой. Хочется, наконец, немного покоя и интима.
Несколько дней они блаженствуют, позабыв о Пьере, который, запертый в своем модуле, как ни странно, совсем о себе не напоминает.
Днем они увлеченно занимаются проектом «Метаморфоза», вечера посвящены у них занятиям любовью во всех позах, допустимых в невесомости.
Наконец, утром седьмого дня Симон заявляет:
– Алиса, мы не можем больше жить только любовью и научными экспериментами, отрезанные от мира.
Мне надо уйти от ответа.
– Ты прав, еще нам нужны игры на сообразительность. Отгадай загадку: первое – болтун, второе – птица, третье – в кафе. Все вместе – десерт. Эту шараду загадал мне недавно один знакомый, я еще не нашла ответа. Он предупредил, что это легче легкого.
– Я серьезно, Алиса! – сердится Симон, возмущенный ее легкомыслием.
Можно ли сказать ему, что наконец-то все успокоилось, что я больше не хочу связываться с мерзостью, смертью, чужим судом, не хочу объяснять, чем занимаюсь? Хочу любить и создавать моих гибридов, больше ничего.
– Мы должны восстановить связь с Куру, – настаивает он.
– Зачем? – игриво спрашивает она.
– Затем, что мы – астронавты МКС.
Как ему внушить, что там, у них, царствует страх, а здесь, у нас, – любовь?
Симон не сдается:
– Мы должны с ними связаться. Это наша обязанность, Алиса.
Неужели ты не ценишь свою удачу – разделять со мной эту великолепную изоляцию?
Она, разочарованно вздыхая, следит, как он нажимает кнопку включения связи и устраивается перед экраном компьютера.
– Вызываю Куру! На связи МКС, Симон Штиглиц.
На экране появляется мужчина в тенниске, с несколькими ручками в кармашке. Вид у него донельзя озабоченный.
– Наконец-то! – кричит он. – Как вас угораздило вырубить связь?
– Техническая неполадка, для ее устранения потребовалось время. Это отсутствие связи с нами так вас взвинтило?
– А-а, вы, значит, не в курсе… – тянет мертвенно-бледный собеседник.
– Не в курсе чего? – пугается Симон.
Человек на экране вытирает платком мокрый лоб и бормочет:
– Оно… она…
Он дышит, как паровоз, у него каша во рту.
Стоит ненадолго отвернуться – и пожалуйста, все летит в тартарары. Это как в детстве: закроешь глаза – и наверняка получишь проблему, когда откроешь.
– Успокойтесь и объясните толком, что у вас там творится! – приказывает Алиса.
– Никто не понял, как так вышло, раз – и все полетело вверх тормашками…
– Что полетело?! О чем это вы, черт возьми?
– В общем… словом… Сначала все надеялись, что обострение пройдет, как всегда бывало, но потом…
– Давайте сначала, – умоляет Симон. – Ваши намеки совершенно неясны.
– Ну, как… Все началось с… с пряди волос. Подумаешь, прядь волос!
– Какая еще прядь? Что за чушь? – взрывается Симон.
– Прядь, вылезшая из-под чадры… В Тегеране полиция нравов задержала женщину, у которой из-под чадры выбились волосы.
– Что дальше?
– Дальше нашли ее труп. Выяснилось, что ее пытали и насиловали. Это стало искрой, от которой рванул порох…
– Как после похорон Махсы Амини[20] в 2022 году? – перебивает его Алиса. – Молодые иранки вышли на демонстрацию?
– Да… это сначала. На мирную демонстрацию, устроенную ассоциациями борьбы за права женщин. Стражи Исламской Революции разогнали их с непропорциональным применением жесткости. Манифестантов хватали и вешали, чтобы это служило примером. В основном женщин. Эти казни подействовали на многих иранок и иранцев, как удары током. Ненависть к так называемым «продажным бородатым старикам муллам, правящим страной» разгоралась как пожар. В конце концов человек, чью дочь, схваченную полицией нравов, тоже пытали и насиловали, а потом казнили, решил перейти к действиям. Он был инженером-атомщиком с доступом к критически важным объектам… При помощи родственников и нескольких коллег-единомышленников он раздобыл боеголовку от тактической ракеты и привез ее на парковку Государственного совета, где как раз собрались все муллы и члены правительства. Взрыв почти полностью снес весь центр Тегерана. Глава Корпуса стражей революции поспешил объявить это диверсией израильских спецслужб и запустил ракету по Иерусалиму.
Сотрудник ЦУПа в Куру так тараторит, что закашливается.
– Отдышитесь, – советует ему Симон.
Рассказчик, передохнув, продолжает:
– Ракету перехватила противоракетная система «Железный купол»[21], она взорвалась в воздухе. Израиль тут же отреагировал и ударил ракетами по пусковым установкам иранских ракет, которые могли представлять ядерную угрозу. Результат – куча разрушений. ООН почти единогласно осудила Израиль. Но ящик Пандоры уже открылся… Северокорейцы, поддерживающие Иран, напали на Южную Корею, но та сумела перехватить их ракеты при помощи того же самого «Железного купола», купленного незадолго до этого у израильтян. Южная Корея, как и Израиль, ответила ракетным ударом по предполагаемым ракетным шахтам противника и по предполагаемым местам производства его ядерного оружия.
Рассказчик делает еще паузу, чтобы отдышаться.
– Потом ситуацией воспользовался президент Пакистана: он заявил, что мир разделен на два лагеря. «В один входят страны, где достойные женщины носят чадру, в другом живут нечестивицы, демонстрирующие свое тело мужчинам, чтоб их дразнить и вступать в греховную связь в нарушение священных уз брака». Его заявление послужило объединяющим лозунгом для всех сторонников чадры. Пакистанцы ударили тремя ядерными ракетами по Нью-Дели, который они считают величайшим скопищем неприкрытых женщин и неверных, врагов ислама. Две ракеты были перехвачены индийской противоракетной обороной, а третья…
– Подождите, подождите… – умоляет ошеломленный Симон. – Вы говорите о пусках ядерных ракет по Израилю, Ирану, Южной Корее и Индии?
– В следующие два дня были пущены сотни ракет, погибли сотни тысяч людей, – говорит сотрудник ЦУПа и всхлипывает. – На третий день правительство Пакистана подписало договор о военном союзе с Китаем. Индия попала в тиски, ей грозили одновременно ракеты с ее северо-восточных и северо-западных границ. Индийская армия нанесла ответный удар ракетой по Шанхаю, которая не была перехвачена. В силу договоров о военном сотрудничестве в конфликт оказались втянуты Япония, весь Ближний Восток, США, Россия… и Европа.
Ошеломленные Алиса и Симон лишаются дара речи.
И все это за одну неделю?
Преодолевая волнение, Алиса спрашивает:
– А Франция?
– Она затронута в меньшей степени, чем Штаты и Китай, засыпавшие друг друга ядерными зарядами и понесшие небывалые в истории потери…
Все трое долго молчат.
– Как насчет других континентов? – задает вопрос Симон.
– В той или иной степени пострадали все.
– Даже Африка?
– Даже Африка, Южная Америка и Австралия. В Третью мировую войну вступили все. Катастрофа разразилась так стремительно, потому что многие системы запуска ракет срабатывают автоматически.
– Вы хотите сказать, что многие запуски произошли по сигналу компьютеров, без предварительного человеческого решения?
– Так и было, большая часть ракет и противоракет взлетали безо всякого человеческого участия.
– Ничего не понимаю… – стонет Симон. – Это какое-то безумие! Выходит, мир ждал всего лишь предлога, чтобы пустить в ход весь ядерный арсенал, накопленный за десятилетия после Второй мировой войны…