– Да, но это химеры. Они не вполне такие же, как… как мы.
Она стискивает зубы, а потом объясняет:
– У нас с ними одинаковые мозги. Они грамотные. Чувствуют так же, как мы. Страдают, как мы. У них такие же эмоции.
– Не играй словами. Все-таки они… животные.
– И что?! Мы тоже. Слово «животное» происходит от слова «жизнь». Даже древние люди понимали, что у животных есть душа.
– Прямо-таки душа, Алиса? Эти существа, которых ты создала, – новички на этом свете, они не могут быть реинкарнациями.
Он начинает меня бесить, я не в настроении продолжать этот метафизический спор. Сейчас неудачный момент.
Но у Франки как раз настроение поразглагольствовать.
– Даже если допустить, что в этих химерах есть крупинка человеческого, мы понимаем, что думают они не так, как мы.
– Вот как? Если ты сомневаешься в их человеческой сущности, просто возьми и поболтай с ними.
Франки возмущенно пыхтит.
– Мне не до споров, Алиса. Когда мы создавали Новую Ибицу, с нами не было химер. Будем смотреть правде в лицо: они посторонние, они не интегрируются, их здесь едва терпят.
Стоя неподвижно, Алиса смотрит Франки в глаза.
– Мне казалось, что вы приняли их как равных себе.
– Они убили восьмерых! Мои… мои соплеменники считают, что эти чужаки злоупотребили нашей снисходительностью, нашим гостеприимством.
– Они здесь родились.
– Им позволили здесь родиться, это не одно и то же! – выходит из себя Франки. – Позволили, потому что не знали, как все обернется. Обернулось все из рук вон плохо.
В который раз Алиса сдерживается и не дает волю своим чувствам.
Он твердо стоит на своем. Мне его не переубедить.
Повеселились – и будет.
Франки отводит глаза.
– Пойми, Алиса, будет лучше для всех, если химеры отсюда уйдут. Знаю, тебе это покажется…
– …смертным приговором, – договаривает она за него.
– Уверен, ты все поймешь правильно.
НЕТ.
– За проступок одного расплатятся все, это несправедливо.
– Ты же понимаешь, что веры в мирное сосуществование больше нет.
Мне нельзя идти на поводу своего гнева.
– Ты сейчас выступаешь от имени всех. А что думаешь лично ты, Франки?
Предводитель общины переминается с ноги на ногу.
– Лично я думаю, что попытка сосуществовать оказалась неудачной. Слишком мы разные. Бывают моменты, когда настойчивость ничего не дает. Квадрат не впихнуть в круг… Вот именно, квадрат в круг.
Алиса отказывается полемизировать. Франки продолжает:
– К тому же нам слишком дороги наши собственные дети, чтобы допускать риск нападения на них твоих химер.
Слово «химеры» для него бранное, он все время к нему прибегает, когда речь идет о гибридах.
Алиса взрывается:
– У вас не было бы детей, если бы не мы! Вспомни, как ты любил этих «химер», как ты их теперь называешь! Поил их из соски, вскакивал ночью, чтобы их убаюкать… Сам видел, как они разнимали подравшихся детей. Благодаря им, Франки, ты бросил пить, курить и поздно ложиться спать.
Франки разом замыкается. Никогда еще Алиса не видела его таким мрачным.
– Алиса, я – гарант выживания нашей общины. Если ее члены требуют избавить их от химер, то мои собственные чувства – дело десятое. Я должен заботиться о благе общины, защищать своих.
Вот и все, нашей дружбе конец.
– Для этого ты готов обречь гибридов на гибель?
Франки делает вид, что пропускает эту ее реплику мимо ушей.
– Помнится, появившись здесь, вы с Симоном сказали мне, что у гибридов иммунитет к радиации, – говорит он.
– Сам знаешь, у нас не было случая это проверить.
– Остается надеяться, что вы не ошибались.
Алису охватывает отчаяние.
Неужели все они умрут, когда поднимутся наверх?
Ей невероятно трудно пережить смерть Симона, но то, что она слышит от Франки, добавляет к ее личному трауру коллективную беду.
Пришла беда – отворяй ворота.
Ее скручивает боль в животе.
Нет, только не это.
Здравствуй, старый враг. Алиса поверила было, что роды и полноценная жизнь избавили ее от этого недуга. Сейчас она понимает, что недуг просто задремал и снова ожил от острого стресса.
Организм все равно что банк, дающий в долг только богачам: здоровье дано одним счастливчикам. Бедолаги о нем только мечтают.
– Выходит, нас выгонят на поверхность?
Франки качает головой.
– Почему «вас»? Речь только о гибридах. Вы с дочерью – люди, естественно, вам можно остаться.
– Уходят они – ухожу и я. Я их создала и не брошу. Знаю, Офелия уйдет со мной.
Алиса подходит к мужчине в гавайской рубашке и кладет правую руку ему на плечо.
– Я думала, ты изменился, Франки, – серьезно произносит она. – В любом случае спасибо тебе за гостеприимство. Если бы не твоя помощь, мы бы ничего не добились.
Франки кивает и уходит.
Алиса встает, горестно кривясь.
Надо предупредить Офелию.
Она стучится в дверь дочери. Та лежит, еще не оправившись от шока, ее сломила гибель отца и конец гармонии между гибридами и выжившими в мировой катастрофе людьми. Алиса садится к ней на кровать и гладит по спине.
– Завтра мы уходим, – сообщает она.
Офелия удивленно приподнимается на локтях.
– Куда?
– Наверх, доченька. Сама знаешь, бывают нестойкие, обратимые метаморфозы. Франки стал прежним эгоистом и прожигателем жизни. Это сообщество людей вернулось к своей сути, стало таким же, как первые Homo Sapiens: трусливым, агрессивным, не доверяющим тем, кто на них не похож. Когда-нибудь они опомнятся. Но этот день еще не настал. Пока что нам придется уйти, чтобы не уподобиться им.
Раннее июньское утро. Бывшая столица Франции затянута плотным туманом, видимость не превышает десятка метров.
Алиса выходит со станции метро «Рамбюто» в антирадиационном комбинезоне, на голове у нее защитный шлем. В одной руке драгоценный счетчик Гейгера, в другой пистолет.
Она осматривает окрестности, проверяет свою защиту, потом поворачивается к Офелии, на которой такой же флуоресцирующий оранжевый комбинезон, и кричит:
– Тридцать!
Дочь подходит к матери.
– Ты уверена?
– Похоже, за двадцать лет уровень радиации сильно упал. Но он все равно недостаточно низкий, чтобы разгуливать без защиты. По крайней мере, нам, обычным людям.
Офелия не отвечает, так она поражена тем, что видит вокруг.
Алисе вспоминается платоновская аллегория пещеры.
Люди живут в пещере, не осмеливаются высовываться наружу и фантазируют об окружающем мире, глядя на тени на каменных стенах вокруг них… Сегодня моя дочь выходит из пещеры, где властвуют иллюзии, и открывает для себя истинный мир.
Сама Алиса тоже поражена представшими ее взору картинами. Живя под землей, она забыла, на что похожа жизнь снаружи.
– А гибриды? – спрашивает Офелия.
– Настал момент истины. Согласно моим вычислениям, все три вида, Ариэли, Диггеры и Наутилусы, способны существовать при уровне радиации в 40 миллизивертов, а при 30 и подавно. Есть только один способ в этом убедиться – попробовать. Пускай поднимаются.
Офелия исчезает в метро. Через несколько минут она выводит оттуда Гермеса. При виде улицы Тюрбиго человек – летучая мышь испытывает шок. Отсутствие потолка над головой сначала его пугает, потом радует. Неведомое прежде чувство свободы!
Он закрывает глаза, делает глубокий вдох, на несколько секунд задерживает дыхание, снова дышит. Вдыхать свежий воздух – небывалое наслаждение. Он с радостной улыбкой расправляет свои светлые крылья.
Туман постепенно рассеивается, становятся видны окружающие развалины. До Гермеса доходит, что он – первый гибрид, поднявшийся на поверхность без защитного комбинезона. Первый и пока что единственный. Его крылья опадают.
– Подожди, Гермес, – обращается к нему Алиса, – присядь. Подождем, не будет ли неприятных явлений вроде рвоты или кожной сыпи.
Ариэль подчиняется.
Ученая пробует ему пульс, прислушивается к дыханию и сердечному ритму, заглядывает в глаза, проверяет язык, температуру, просит покашлять, повращать глазами, проверяет коленный рефлекс.
– Не тошнит?
Он отрицательно мотает головой.
– Головная боль, головокружение?
Гермес делает несколько глубоких вдохов, полностью расправляет крылья и расплывается в блаженной улыбке.
– Здесь я чувствую себя лучше, чем под землей, – докладывает он. – Какое бескрайнее небо! Так и хочется взлететь!
– Ну что ж, – обращается Алиса к дочери, – кажется, дела неплохи. Идея Симона повысить их устойчивость оказалась верной.
Гермес не может оторвать взгляд от неба, дрожь кончиков крыльев выдает его нетерпение.
– Подожди немного, еще не время, – просит его Алиса. – Сперва надо всем собраться, пускай это будет организованный исход.
Следующими на поверхность выходят Посейдон и Гадес. Их тоже поражает зрелище разрушенного города.
Посейдона радует влажность воздуха, Гадес заслоняет глаза от солнца.
Немного погодя Алиса проверят их состояние по тому же протоколу, по которому работала с Гермесом. Результат безупречный: все три гибрида, судя по всему, годны для жизни на поверхности.
Мать приказывает дочери:
– Поднимай остальных!
419 гибридов поднимаются друг за другом по лестнице и гуськом, длинной вереницей выходят из метро. Все до одного поражены предстающим им зрелищем.
– Не расходиться! – командует Алиса.
Все подчиняются, большой отряд организованно марширует вперед.
Впереди идут Алиса и Офелия, их легко опознать по ярко-оранжевым антирадиационным комбинезонам. Алиса озирается напоследок на постройки «Форум Ле-Аль».
Прощайте! Вы, отвергнувшие новизну, останетесь в подземелье доживать по старинке. Не захотели химер? Ну и сидите у себя под землей, старейте. Веселитесь сколько влезет. Мы вас больше не потревожим. Боясь тех, кто не похож на вас, и чуть-чуть сожалея, самые разумные из вас поймут, что упустили шанс измениться