Диего истерично накрывает уши ладонями.
– Я сойду с ума! – вопит он. – Выпустите меня отсюда, иначе я разобью себе голову о стену, останетесь без мужчины! Хоть две женщины в клетке, хоть целый табун – размножения от них не добиться!
Франсин берет его за плечо и ласково гладит по голове, чтобы успокоить.
– Брось, Диего, все это бессмысленно.
Он с криком отчаяния растягивается на полу.
Телевизор наконец гаснет, становится тихо.
Франсин машинально бросает себе в рот оранжевые и белые «крабовые палочки» из пластмассовой тарелки. Диего хнычет, уронив голову и обхватив руками колени.
Я должна понять, как не сойти с ума.
– Чтобы сохранить психическое здоровье, мы должны придумать разные игры. Нет ничего вреднее безделья. Нас погубят эти экскурсанты с их сочувственными взглядами, однообразная кормежка и идиотская порнография.
– Правильно, только у нас нет ни карт, ни шашек, ни «Монополии», ни «Скрэбла»[68], ни клетчатой доски, – горюет Франсин.
– У меня есть идея, как без всего этого обойтись. Хватит коробка спичек, от которых вы прикуриваете свои сигареты и трубку.
Алиса тянется за коробком.
– Иди сюда, Диего! – зовет Франсин. – Она права, играть, чтобы не свихнуться, – здравое предложение.
Бывший журналист нехотя встает с пола и подсаживается к столу.
Алиса раздает ему, Франсин и себе по три спички.
– Называется «Игра в три камешка».
Сначала Франсин и Диего неясно, так ли уж интересно посвящать целый вечер этому развлечению, но потом оба соглашаются, что это хороший способ отвлечься. Поняв за несколько кругов всю тонкость этой простой игры на дедукцию, они увлекаются и уже не хотят останавливаться.
Нас спасут игры. Мозг должен продолжать работать, угадывать, предвидеть.
Внезапно, без предупреждения, гаснет свет. Все на ощупь разбредаются в темноте по своим кроватям.
Уж не сон ли все это? Не кошмар ли мне снится и уж не ждет ли меня счастливое пробуждение?..
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: игра в три камешка
Игра в три камешка очень простая и очень древняя, в нее играли еще солдаты в древности и в Средневековье, коротая время между сражениями. Для нее нужно совсем немного: три камешка, бумажных шарика или спички. Правила простейшие: зажать в правом кулаке один, два, три камешка или ни одного и спрятать кулак за спину. Игроки выставляют кулаки и по очереди называют наугад цифры, сумму содержимого двух кулаков (от 0 до 6). Как только цифра прозвучала, второй игрок уже не может ее назвать.
Если один из игроков называет правильную цифру, он выиграл. Он кладет один камешек, у него остается только два. Все начинается сначала. Выигравший начинает первым, за ним цифры называет второй.
Для победы в партии надо выиграть трижды, назвав правильные цифры и таким образом избавившись от всех трех камешков.
Игру можно усложнить, играя втроем (в этом случае искомая цифра составляет от 0 до 9) или вчетвером (от 0 до 12). Цель та же самая: выиграть трижды, избавившись от трех своих камешков, спичек или шариков бумаги.
Эта игра требует таланта психолога и стратега. Предвидя следующий ход, надо угадать, как поступит соперник. Если одна стратегия оказалась выигрышной, приходится придумывать другую, чтобы самому не стать предсказуемым.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
Алисе снится сон.
Огромная женщина, похожая на ее мать, почему-то в ярко-зеленом платье, обращается к ней:
– Что ты натворила?
– Я хотела доставить тебе удовольствие, мамочка, – отвечает она. – Я старалась продолжить начатое тобой, воспроизвести твой подход. Хотела разнообразить жизненные формы, особенно моего собственного вида.
– Ты все испортила. Ты создала не новых людей, а химер.
– Пойми, мама, я занималась этим в честь тебя.
– Ты себя обманываешь, дочь моя. Ты согрешила от гордыни, от желания доказать, что ты ровня мне.
– Неправда, я служу энергии жизни, пронизывающей Вселенную. Не я устроила Третью мировую войну.
Великанша разражается громовым смехом, похожим на хохот массовика-затейника Франки.
– Прекрати, Алиса. Меня не проведешь. Ты готовишь Четвертую мировую войну.
– Клянусь, мама, я все делала ради того, чтобы служить тебе.
– У тебя не вышло, теперь мне придется все исправлять. Из-за тебя я займусь шестым по счету массовым истреблением жителей этой планеты. Иногда я кажусь себе учительницей, вынужденной стереть все написанное на доске, потому что ученики не поняли урок. Приходится без конца объяснять по-новому, надеясь, что они наконец поймут.
С неба падает гигантский метеорит, он раскалывает земную твердь, вызывая чудовищный взрыв, в точке падения вырастает стена огня, она распространяется во все стороны, все поглощая на своем пути с невыносимым запахом гари…
Вонь горелой пластмассы… Это не мой кошмар, что-то и впрямь загорелось, надо поскорее проснуться…
Алиса открывает глаза. Горит пенопластовый потолок стеклянной тюрьмы. Куски расплавленной пластмассы и горящие обои падают на балдахин, он тоже загорается. Огонь уже лижет стены и мебель. Франсин и Диего вооружились тазом и ведром и по очереди наполняют их из крана раковины, чтобы поливать огонь водой.
Я заживо сгорю в музейной клетке!
Но тут в дыму и пламени, уже вырвавшихся в коридор, возникает знакомый маленький силуэт.
Аксель!
Она открывает снаружи дверь и освобождает всех трех Сапиенсов, торопящихся покинуть свою тюрьму.
– Как ты здесь оказа… – лепечет Алиса, бросаясь на шею своей спасительнице.
– Сейчас не до болтовни. За мной! – командует Огонек.
Мать и дочь бегут, держась за руки, по лабиринту пустых музейных коридоров, следом за ними торопится пара стариков. «Палеоспейс» Виллер-сюр-Мер гибнет в пожаре.
Аксель, успевшая сориентироваться, подталкивает спасенных к аварийному выходу. Все четверо оказываются на тенистой улочке. Здесь, в темноте, в безопасности, можно остановиться и отдышаться.
– Как ты узнала, что я здесь? – обращается Алиса к дочери.
– За мной прилетела Соланж.
– Соланж?!
– Она рядом, ждет нас.
Женщина-летучая мышь высовывается из-за дерева и крепко обнимает свою подругу, накрывая ее крыльями.
– Я так за тебя волновалась! – бормочет она.
Алиса осыпает ее поцелуями.
– Ты тоже была в плену? Как же ты освободилась?
– Наутилусы схватили тебя, но побоялись дипломатических трений с Ариэлями и не тронули меня. Я следила сверху, как тебя увозили, и поняла, что тебя упрятали в «Палеоспейс». Я сразу стала соображать, как тебя освободить. Было ясно, что такой, как я, с ногами вместо рук, в одиночку, без помощи, тебя не вызволить. Пришлось разыскать самую ловкую из всех твоих гибридов.
– Как же ты нашла Аксель?
Соланж самодовольно улыбается.
– Она гостила у Диггеров, показывала им свои сенсационные фокусы с отрубанием себе пальцев. Только и было разговоров, что о ней и о ее способностях. Диггеры показали мне гостиницу для чужих, где она поселилась, я поспешила туда, объяснила ей ситуацию, и вместе мы разработали план побега. Пожар был его частью.
Девушка-саламандра встряхивает своей длинной рыжей гривой, избавляясь от застрявшего в ней пепла.
– Мы выбрали время, когда вокруг почти нет Наутилусов, – рассказывает она. – На счастье, они – дневные гибриды, тогда как Ариэли и я – ночные.
Взвывает аварийная сирена.
– Скорее прочь отсюда! – пугается Алиса.
– А как же мы?! – спрашивают хором Франсин и Диего.
– Очень жаль, у меня только две руки, – говорит им Соланж.
– Вы не можете нас бросить! – возмущается Диего. – Это из-за вас мы так влипли. Теперь ваш долг – помочь нам сбежать!
Он прав, нельзя оставлять их на произвол судьбы.
– Придется тебе за мной вернуться, Соланж. Первым делом эвакуируй этих двух Сапиенсов.
Алиса высматривает пустующую постройку в нескольких сотнях метров от пылающего здания «Палеоспейс».
– Мы с Аксель спрячемся там, на старом складе, и дождемся твоего возвращения. Там мы будем в безопасности.
Соланж улетает с Франсин и Диего с территории Наутилусов, а мать и дочь прячутся на складе, куда добираются без приключений. Там темно и пусто. Это большой ангар с единственным окном, в которое можно наблюдать, как здание музея разваливается от пожара. Вокруг продолжают выть сирены, на пожар сбегаются десятки Наутилусов-пожарных.
– Как ты ухитрилась поджечь здание из железобетона и стекла, там же почти нечему гореть? – удивляется шепотом Алиса.
– Подумаешь, нашла моющие средства, знаешь, как они воспламеняются? – отвечает Аксель, разглаживая свои длинные рыжие пряди с темными кончиками.
Алиса замечает, что она становится все красивее и все грациознее, пускай голова ее слегка напоминает лягушачью: это сходство с самой грациозной на свете лягушкой. Глаза матери сверкают от гордости за находчивость дочери.
Со своего наблюдательного пункта Алиса и Аксель наблюдают за Наутилусами, выстроившимися цепью и передающими друг другу ведра с водой, которую выливают на пламя. Другие рассеялись и ведут тщательные поиски.
– Они поняли, что мы были там, – шепчет Аксель. – Не уверена, что решение первым делом эвакуировать твоих сородичей было правильным…
– Они томились в неволе в некоторой степени по моей вине. Я была перед ними в долгу.
Аксель укоризненно качает головой.
– Совсем забыла об этом удивительном чувстве, присущем большинству Сапиенсов, – чувстве собственной вины.
Алиса собирается ответить, но девушка-саламандра продолжает:
– Ты всерьез считаешь, что вожак волчьей стаи мучается угрызениями совести, когда ведет стаю резать стадо баранов? Что паук сомневается, допустимо ли жрать…
– …красоток бабочек?
– В угрызениях совести нет ни капли смысла, мамочка. Эволюционного, хочу я сказать. Жалость, угрызения, сожаления – это типично человеческие, бесполезные абстракции.