Пятнадцать минут спустя, мокрый от пота, Курт входил в дом. Даже не приняв душ, позвонил в «Херитейдж риэлти компани», что находилась в доме 2101 по Армандоро-уд, чтобы узнать, работают ли они по воскресеньям. Как выяснилось, работают. Спустившись же вниз в чистых брюках и тенниске, Курт вновь позвонил в справочную. Новый номер Барбары в справочнике не значился, зато ему дали номер Чарли. Тот проживал на Хоумстид-авеню. После шестого звонка в трубке послышался недовольный голос:
— Слушаю.
— Извините, что беспокою вас, мистер Андерсон, но я хотел бы переговорить с Барбарой. Она...
— Ее номер в телефонном справочнике, черт побери! Дом семнадцать девяносто один по Эджвуд-драйв!
— Она с месяц как переехала, мистер Андерсон.
— Послушай, приятель, — в голосе слышалось нескрываемое раздражение, — мы развелись два года тому назад. Она получила все: дом, счет в банке, а мне оставила разве что левое яйцо. Я не желаю иметь с ней никаких дел, исключая алименты, которые я посылаю ей по почте. Я не видел ни ее, ни парня уже с полгода. Если она должна тебе деньги, обратись к кому-нибудь еще, — и он бросил трубку.
«Херитейдж риэлти» делила двухэтажный особнячок с булочной. Стены украшали диаграммы, схематичные изображения одно— и двухэтажных домов, выцветшие фотографии. За деревянной перегородкой стояли четыре стола, заваленные бумагами. За вторым разговаривала по телефону черноволосая некрасивая женщина, миссис Пиннео, как следовало из таблички, стоящей на столе. Когда она положила трубку, Курт задал интересующий его вопрос.
— Семнадцать девяносто один по Эджвуд-драйв? Прекрасный дом, сэр. Три спальни, две ванные, внутренний дворик, электрическая кухня, новая...
— Я пытаюсь найти хозяйку.
Она пристально посмотрела на него.
— Миссис Андерсон уполномочила нас представлять ее интересы.
— Я понимаю. Она мне нужна по личному делу. Не могли бы вы сообщить мне ее адрес...
— Это невозможно, сэр, — она нетерпеливо забарабанила по столу тупым концом карандаша.
— Тогда, может быть, телефон. Я могу и позвонить.
— Ее телефон не занесен в справочник, сэр. До свидания.
— Но я...
— Я сказала, до свидания, сэр.
Курт закрыл за собой дверь, постоял под жаркими лучами солнца. Да, к Барбаре он не приблизился ни на йоту, но еще раз убедился в том, что именно она ему и нужна. Не зря же она отгораживает себя и своего сына от кого-то или чего-то. Курт ни на минуту не сомневался, что боится она хищников. Следовало ли из этого, что она или ее сын знают что-то очень важное, не известное ни ему, ни полиции, на Уордену?
Пора Эндрю Мэтьюзу вновь вступать в игру, потому что вот он — новый фактор. Барбара Андерсон. И Джимми.
Глава 19
— Флойд говорит мне, что вы уже готовы к сдаче экзаменов на получение лицензии частного детектива, — улыбнулся Эндрю Мэтьюз.
— Он преувеличил мои успехи, — Курт хмурился, думая о своем. — Я уверен, что Барбара Андерсон — мать мальчишки, который мне нужен, но толку от этого нет, потому что я не знаю, как ее найти. Когда в воскресенье ваша служба ответов сообщила мне, что вы будете только сегодня, я узнал у ее мужа номер почтового ящика, на который он посылает алименты, и отправил ей письмо. Она не ответила.
В кабинет частного детектива Курт попал лишь в среду. Мэтьюз отъезжал в Ист-Бэй, вернулся лишь два часа назад после бессонной ночи и постоянно зевал.
— Как насчет конторы, что продает ее дом? — спросил он Курта. — У них должен быть ее адрес и телефон на случай, если появится покупатель.
— Я заходил к ним в воскресенье. Женщина, что сидела там, ничего мне не сказала.
Мэтьюз вновь зевнул.
— Получается, эта крошка отгородилась от всего мира. Вероятно, сняла квартиру, в оплату аренды которой включены все услуги. То есть счета за воду, газ, электричество приходят хозяину дома, — он потянулся за телефонным справочником. — Попробуем самый легкий путь. Как звали женщину из риэлтерской компании?
— Миссис... — Курт напряг память. — Миссис Пиннео.
Мэтьюз набрал номер «Херитейдж риэлти», откинулся на спинку обитого дорогой кожей вращающегося стула и уставился в потолок налитыми кровью глазами. У Курта создалось ощущение, что в такой позе ему доводилось проводить не один час, что-то обдумывая или ожидая звонка.
Мэтьюз резко наклонился вперед.
— Да, миссис Пиннео, пожалуйста, — голос изменился, стал резким, грубым. — Миссис Пиннео? Это Чарлз Андерсон. Я сегодня приехал к Барбаре и увидел вашу табличку «ПРОДАЕТСЯ» у ее дома на Эджвуд-драйв, — из трубки донеслись какие-то квакающие звуки. — А какого черта меня не поставили в известность? Если бы моя бывшая жена удосужилась показать вам копию судебного решения о нашем разводе, вы бы знали, что я имею право на одну четверть суммы, вырученной от продажи... Что? Не вешайте мне лапшу на уши, мадам! Я никому не давал никаких разрешений...
Вновь в трубке заверещало. Мэтьюз поймал взгляд Курта, подмигнул, а затем продолжил, заметно сбавив напор:
— Я ничего вам не запрещаю. Просто я связался бы с ней сам, если в знал ее новый адрес. Кстати, продиктуйте его мне... Что? Как это не можете... Ладно, адрес, телефон, какая разница? После трех часов, значит?
Он записал телефон на обратной стороне какого-то конверта, положил трубку на рычаг, протянул конверт Курту.
— Ее можно найти по этому телефону, девятьсот восемьдесят два — семьдесят семь — шестьдесят четыре, после трех часов дня. Скорее всего, этого номера нет в справочнике, но она могла дать и рабочий телефон. Сейчас проверим... — Он позвонил на телефонную станцию. Разговор занял не больше тридцати секунд. — Как я и думал. В справочнике номера нет. Узнать его через телефонную станцию практически невозможно. Там не держат сотрудников, которые слишком вольно обращаются с информацией о таких вот номерах, — он посмотрел на настенные часы. — Ничего не остается, как ждать до трех.
— Вы чертовски устали, Эндрю, — заметил Курт. — Совсем необязательно заниматься этим сегодня. Выспитесь, а потом...
Мэтьюз в который раз зевнул, потер небритый подбородок:
— Да, я забежал в контору, чтобы просмотреть почту. И уже шел в спортивный зал, когда вы перехватили меня. Давайте встретимся здесь в три часа дня и...
— Если вы позволите мне оплатить вам целый день.
Детектив покачал головой:
— Перестаньте, Курт. Я и так обошелся вам в три сотни, не узнав ничего путного. Мальчика вы нашли сами. И моя профессиональная честь требует, чтобы я чем-то вам помог. Угостите меня и нашего тяжелоатлета ленчем, и будем считать, что мы в расчете.
За ленчем с Престоном и частным детективом Курт убедился, что Мэтьюз, как и Престон, относится к той категории людей, которая все более и более интересовала его. Привыкшим работать, а не болтать. Не циник, но реалист, принимающий человечество таким, как оно есть, не пытающийся объяснить зло, а борющийся с ним всеми доступными средствами. Чем-то он напоминал. Монти Уордена. Судя по всему, он тоже делил людей на червей и человеческих существ. Нарушающих закон и законопослушных. Впрочем, Престон рассуждал несколько иначе: если кто-то пристает к тебе, врежь ему первым.
Правы ли они? Если Курт найдет хищников, будет ли он принимать в расчет, что живут они в трущобах, их родители в разводе или они относятся к национальным меньшинствам? Что в этом случае изменится для Паулы? Или Рокуэлла? Разница между парнем из неблагополучной семьи и студентом Йеля, размахивающим цепью, только в одном: парень из неблагополучной семьи ударит куда больнее.
В кабинет детектива они вернулись без пяти минут три. Мэтьюз сел за стол и начал что-то писать на листке бумаги.
— Разрабатываю легенду, — пояснил он. — Надо так построить разговор, чтобы ни один их вопрос не остался без убедительного ответа.
Когда он начал вертеть диск, Курт напрягся как струна. Он чувствовал, что именно Барбара и ее сын могли указать ему путь к хищникам.
— Добрый день, — занудный, скучный голос. — Телефон по-прежнему барахлит? — он слушал, изредка кивая. — Понятно. Помехи, значит? Это номер девятьсот восемьдесят два — семьдесят семь — шестьдесят четыре? М-м-м. Интересно. Видите ли, я набрал триста шестьдесят два — сорок восемь — семьдесят два. Совершенно верно. По терминологии, принятой в телефонной компании, это называется «электронная инверсия».
Причина в дефекте самого провода, нарушения изоляции, а иногда и в неправильном соединении. И всякий раз приходится «прозванивать» всю линию...
Несмотря на бесстрастный тон, на лице Мэтьюза выступил пот. Он работал, работал с полной отдачей.
— Да, мадам, вы совершенно правы. Лайнман Честер Драмм, удостоверение номер триста восемьдесят четыре, служба ремонта телефонов. Да. Мне придется начать с вашей распределительной коробки, — с носа упала капелька пота. — Вы проживаете в отдельном доме или квартире? Какой номер? Двенадцать? Отлично, мадам. Буду у вас через час, если это удобно... О, чуть не забыл. Вы же не назвали мне адрес, — он хохотнул. — Нет, мадам, ремонтной службе сообщают только номера телефонов. Забота о клиентах. У некоторых номера не указаны в справочнике...
У Курта перехватило дыхание. Но детектив уже что-то торопливо записывал. Наконец поблагодарил свою собеседницу, положил трубку и шумно выдохнул:
— Очень уж они подозрительные, когда в бегах. Хочется верить, что скрывается она не от налогового инспектора.
— Одного я понять не могу, — подал голос Престон. — Как ты узнал, что у нее барахлит телефон?
Мэтьюз рассмеялся и встал.
— Я этого не знал. И телефон у нее наверняка в полном порядке. Но кого ни спроси, почему-то все думают, что с телефоном у них нелады, — он протянул бумажку Курту. — Эрройо Тауэрс, квартира двенадцать, дом четырнадцать восемьдесят два по Роблес-драйв. Она говорит, если ее белый «форд» на стоянке, значит, она дома. Если машины нет, она поехала в супермаркет и тогда ее надо подождать. До того как звонить в дверь, я бы убедился, что автомобиль на месте. Чтобы она не увидела вас раньше, чем вы ее.