И, разумеется, в первую очередь должно задуматься над всем этим наше Министерство здравоохранения!»
Наше Министерство ответило письмом в редакцию «Литературной газеты». Оно не удовлетворило редакцию, и ко мне обратились, чтобы я ответил начальнику Главного управления лечебно-профилактической помощи тов. А. Сафонову, автору письма. И я ответил.
А если поточнее...
25 марта 1970 года в вашей газете была опубликована статья «Врач на дороге», в которой говорилось о том, что сельские врачи Спицинского сельсовета, Гдовского района, Псковской области пользуются транспортом только для оказания первичной помощи больному, для повторных же посещений врачи вынуждены ходить пешком в деревни, расположенные от медпункта в трех, а то и в десяти километрах. Ходить в любую погоду — и в дождь, и в мороз, и в жару. Что, конечно, не может быть нормальным.
Полагая, что такое положение не только в Спицинском сельсовете, автор, заканчивая статью, писал: «Разумеется, в первую очередь должно задуматься над всем этим наше Министерство здравоохранения!»
4 мая 1970 года в редакцию газеты поступил ответ за подписью начальника Главного управления лечебно-профилактической помощи тов. А. Сафонова, в котором говорилось о том, что «Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 517 от 5 июля 1968 г. «О мерах по дальнейшему улучшению здравоохранения и развитию медицинской пауки в стране» — определяется порядок предоставления транспорта медицинским работникам учреждений здравоохранения в сельской местности для оказания неотложной помощи населению, санитарно-профилактической работы, транспортировки больных и т. д.
Основами Законодательства Союза ССР и Союзных республик о здравоохранении, утвержденными в декабре месяце 1969 года седьмой сессией Верховного Совета СССР седьмого созыва, статьей 37 предусматривается, что исполнительные комитеты местных Советов депутатов трудящихся, руководители предприятий, учреждений и организации и другие должностные лица обязаны содействовать медицинским работникам в оказании безотлагательной медицинской помощи гражданам, предоставляя транспорт, средства связи и иную необходимую помощь. В случаях, угрожающих жизни больного, врач или другой медицинский работник может использовать бесплатно любой из имеющихся в данной обстановке видов транспорта для проезда к месту нахождения больного или для его транспортировки в ближайшее лечебно-профилактическое учреждение.
В некоторых союзных республиках с этой целью уже введены специальные удостоверения и знаки, дающиее право медицинским работникам при необходимости использовать различные виды транспорта».
Вот таков ответ.
Теперь уже можно вести речь по существу этого ответа. А существо заключается в том, что при всем желании «исполнительные комитеты местных Советов, руководители предприятий, учреждений и организаций и другие должностные лица» — никак не могут помочь врачам, потому что в Спицинском сельсовете всего одна лошадь, да и та выделяется колхозом только на летний период, так как зимой за ней некому ухаживать. Но, допустим, сельсовет расщедрился бы и дал лошадь врачам. Так ведь лошадь-то им нужна не на один раз, а навсегда, потому что повторные посещения больного иногда достигают цифры пятнадцать, а таких больных немало, и надо их ежедневно навещать (об этом говорилось в статье). Значит, если бы работники сельсовета отдали лошадь врачам, то тем самым они лишили бы себя единственной возможности общаться с далеко расположенными деревнями, а всех деревень в сельсовете — тридцать. Так что сельсовет не может помочь.
Остаются «руководители предприятий, учреждений и организаций и другие должностные лица». Но в Спицино из всего этого перечня находится всего один колхоз. В статье говорилось о том, что колхоз дает безотказно транспорт на первичные вызовы, но там же ясно было сказано и другое, что он не может выделить машину и водителя в полное повседневное распоряжение врачам для повторных посещений, когда врач лечит больного, наблюдает за ходом болезни, принимает все меры к его выздоровлению.
Больше никакими возможностями Спицинский сельсовет не располагает, ибо никаких иных предприятий там нет. Как их нет и в большинстве такого типа колхозов, расположенных вдали от областных и районных центров.
Вот поэтому автор статьи и обращался в Министерство здравоохранения, чтобы узнать, какие меры принимаются там для нормализации условий работы сельских врачей.
Ответ начальника Главного управления лечебно-профилактической помощи тов. А. Сафонова известен. Но он мало что проясняет. Во-первых, потому что при желании можно об этих Постановлениях узнать и помимо тов. А. Сафонова, во-вторых, в данном случае, эти Постановления мало что объясняют, и, в-третьих, хотелось бы все же знать поточнее, как думают помочь сельским врачам, о которых шла речь в статье, и им подобным, товарищи из Министерства здравоохранения?
С тех пор прошло шесть лет. И ничего не изменилось, только прибавилось лет «врачу на дороге», и стало ей поэтому еще тяжелее работать. Впрочем, ее возраст таков, что она может и уйти на пенсию. Но от этого другому «врачу на дороге» не станет легче.
Не всегда, конечно, так безрезультатны были мои вмешательства в жизнь. Было и другое, помог «автогрузчику» (грузчик при автомашине) получить пенсию по болезни. Задыхались от пыли жители деревень, расположенных на шоссе Сланцы — Псков. Написал в Псковский обком КПСС и получил ответ из Управления строительства автодорог. В текущем пятилетии шоссе будет асфальтировано, а в будущем году заасфальтируют на участке деревни Спицино. (Это чтобы я успокоился и больше никуда не писал, — так, наверно, решили в Управлении.) Ну что ж, немного занятный ответ, но жители Спицино были довольны. А из Замогилья говорили, чтобы переехал к ним писатель, даже дом обещали дать, только чтоб и у них было асфальтированное шоссе. Но обошлось и без этого. И так заасфальтировали.
Были и другие общественные дела. Не всегда хватало силы помочь, но желание было постоянно.
Жизнь есть жизнь, в ней всего хватает — и грустного, и смешного, и веселого, и озорного. И случалось у меня так, что в поле зрения попадали и комические истории. На рассказ их не хватало, но юмореска могла получиться. И я писал юмореску. Так, однажды прочитал на заборе объявление: «Патеряся казел белый некладиной. Кто словит прашу сопщить по Островки. Жарова А.». И этого было вполне достаточно, чтобы написать юмореску «Как я искал комнату». Были и другие занятные случаи. Попалась в газете информация о том, что за границу вывозят раков, и тут же мелькнула мысль — «Раки-эмиграпты». И написал сказочку для взрослых. Набралось таких «рассказов с улыбкой» на целую огоньковскую книжицу. Две юморески из этой книжицы были удостоены огоньковской премии («Раки-эмигранты» и «Совершенно по-дикому»). Со временем мне стало больше нравиться не только фиксировать занятный случай, но уже вкладывать определенный серьезный смысл в юмореску, как это, скажем, случилось с «Раками-эмигрантами». И тогда для меня открылась еще одна сторона литературного творчества, ничуть не менее важная, как и все то, что я делал до этого. Это, конечно, не значит, что я сравниваю то с этим или предпочитаю то этому. Нет, но и юморески могут стать делом значительным, если к ним относиться серьезно.
Из записных книжек
Авторитетный руководитель, а у нас, литераторов, это прежде всего — известный писатель, он не может быть завистливым или злым к успеху своего товарища. Он не боится, если его окружают талантливые известные литераторы. Под солнцем Славы всем места хватает — и Шолохову, и Леонову, и Твардовскому, и Василию Федорову, и Василию Белову. Им не тесно. Так никогда не бывает тесно таланту среди талантов. Талант задыхается, когда его окружают бездарности, да еще если пытаются либо командовать им, либо замалчивать.
Чего греха таить, многие не в ладу с языком. Причины этому есть, хотя и нет оправдания. Одна из причин: «А какая разница, как написано, лишь бы напечатали!» — потому что цена за лист и хорошо написанной прозы и плохой одна и та же. Так чего же и стараться! Главное — тематически угодить, а там хоть и трава не расти. Такие суждения, если и не в открытую, то внутренне существуют.
Конечно, такое отношение к литературе подобного писателя обрекает его на быстрое забвение, но он об этом мало озабочен. Урвал — и ладно! Отсюда — книги-однодневки.
Хорошая книга — это, прежде всего, хорошо написанная. Меня всегда радует хороший язык, и появляется желание писать еще лучше, и на душе становится славно от того, что есть у нас настоящие русские писатели.
Видимо, стало традицией время от времени собирать критиков то на совещания, то посвящать им целый пленум. Честно говоря, что-то я не вижу такого же внимания к прозаикам и поэтам. По крайней мере, на моей памяти не было ни одного такого совещания, где были бы только прозаики или поэты. Это, видимо, потому, что и у прозаиков, и у поэтов дела обстоят несколько лучше, нежели у критиков.
Несколько лучше, наверно, потому, что если и не все, то многие прозаики и поэты знают жизнь не понаслышке и не из литературы, а из самых сокровенных источников самой жизни. Только отсюда та свежесть мысли, острота факта тех произведений, которые заставляют и читателей и критиков, да и самих писателей читать своего собрата.
Поэтому, конечно, самым полезным было бы для критиков почаще и поглубже влезать в саму жизнь. Знать ее так же, как знают передовые писатели.
Тогда, наверное, появились бы такие статьи, которые бы не только анализировали вышедшие произведения, но в которых бы ставились острые вопросы современности, чтобы разгорались дискуссии, в результате чего обогащалась бы и развивалась теоретическая мысль, какой сегодня очень не хватает нашей литературе.