— Очевидно, что Сафир-Маград действительно был предателем, — ответил Ормак, тщательно взвешивая каждое слово. — Его связь с этим монстром очевидна. Если и оставались какие-то сомнения, в том числе относящиеся к здравости его рассудка или магическому воздействию на волю, то теперь не осталось никаких…
— Дальше! — перебил его Камаэль, поморщившись, и Ормак понял, что упоминание о Сафире императору неприятно.
— Ясно, что это дело рук казантарского посла, — сказал он убежденно, зная, что едва ли когда-нибудь удастся опровергнуть или подтвердить это предложение.
— Почему? — тон императора был требовательным.
— Он показал свое мастерство во время спасения Маграда, — Ормак нарочно употребил слово «спасение», которое подчеркивало, что Сафир был заодно с казантарцем, — и, без сомнения, мог сотворить подобное существо. Его ленивец, вероятно, того же сорта.
— Не сказал бы, — мрачно заметил Камаэль, вспомнив черную ленту, едва не прервавшую его земной путь. — И вот еще что: если Сафир хотел меня убить, он имел множество возможностей сделать это не прилюдно, а тайно и с куда большей вероятностью успеха.
— Но, Ваше Величество, мы это уже обсуждали, — возразил Ормак, — и пришли к выводу, что Маград, по плану казантарцев, должен был оставаться при вас как можно дольше, ничем себя не выдавая. Скорее всего, и его победа над этой тварью была инсценирована специально для того, чтобы возвысить его в ваших глазах и способствовать его продвижению к власти. Если бы он стал со временем императором, можно было бы считать, что Казантар захватил Урдисабан бескровно. Пойти же на этот безрассудный шаг (я имею в виду попытку убить вас на арене Цирка) Маград предпринял от отчаяния, ведь его агент, прикинувшийся гладиатором, не сумел сделать свою работу. Между прочим, вы действительно не хотите сместить Ламкерга? Он ведь допустил, чтобы враг затесался…
— Довольно! — прервал его Камаэль с досадой. — Я не сторонник бессмысленных наказаний.
— Простите, Ваше Величество.
— В том, что ты говоришь, очень много противоречий. Например, мне кажется сомнительным, чтобы Маград знал о том, что при создании монстра использовалась душа его отца. А это значит, что чудовище могли подослать и без его ведома. Кроме того, ему не было смысла пытаться убить меня до бракосочетания с Армиэль, так как лишь после него он получал шанс стать во главе Урдисабана.
Ормак молчал, понимая, что император совершенно прав, и окончательно очернить Сафира-Маграда будет нелегко. Впрочем, это не имело большого значения. До их с Армиэль свадьбы оставалась всего неделя, а после нее будет совершенно не важно, насколько серьезным было предательство Сафира. Император все еще помнит своего любимца мальчишкой, которого он взял на воспитание и продвигал при дворе, но вскоре он забудет его. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.
— Единственное, что я могу сказать наверняка, Ваше Величество, — проговорил Ормак, решив напомнить императору неоспоримый факт, доказывавший вину Сафира, — это то, что лорд Маград пытался убить вас. И даже присутствие сотен людей не остановило его.
— Вот это-то меня и удивляет, — сказал Камаэль, покачав головой. — В его глазах я прочитал такую ненависть… Нет, это не был холодный расчет изменника.
Император помнил, как Сафир выкрикивал что-то насчет своего отца и того, что его не следовало казнить. Как в его голову могли закрасться подобные мысли? Камаэль был уверен, что никто при дворе никогда не говорил юноше ничего, что могло бы вызвать у него подозрения, будто повелитель Урдисабана причастен к гибели лорда Каида-Маграда. Кроме того, чтобы испытывать такую ненависть, которую он увидел на лице своего воспитанника, нужно быть уверенным в собственной правоте — для этого мало подозрений.
— Какова вероятность того, что Казантар подкупил еще кого-то из моих приближенных? — спросил Камаэль, поскольку Первый Советник молчал.
— Мои люди стараются это выяснить, Ваше Величество.
— И когда можно ждать результатов?
— Полагаю, не позже чем через неделю. Вы же понимаете, действовать приходится аккуратно.
— Когда в опасности жизнь императора, — произнес Камаэль холодно, — об удобствах подданных не думают.
— Разумеется, вы правы, Ваше Величество, я немедленно ускорю темпы расследования!
— Надеюсь, это к чему-нибудь приведет.
— Мы делаем все…
— Что в ваших силах. Достаточно об этом. Кстати, я вдруг подумал: а могу ли я доверять тебе? — Камаэль, прищурившись, взглянул на Ормака.
Первый Советник вздрогнул, словно от удара.
— Ваше Величество, я спешу заверить…
— Успокойся, — прервал его император, улыбнувшись, — даже если бы я тебя и подозревал, то не рассчитывал бы, что ты признаешься в измене. — Камаэль отпил глоток вина и со стуком поставил бокал на стол. — Кстати, что насчет Магоро? Ты докладывал, что твои люди почти выследили его.
Ормак замялся.
— Я хотел представить Вашему Величеству полный отчет сегодня вечером, — проговорил он уклончиво.
— Ты нашел его? — холодно спросил Камаэль.
— Похоже, что да. Осталось собрать последние доказательства, но я уверен, что это он.
— И ты молчал?! — вскричал император, багровея.
— Как я уже сказал Вашему Величеству, я собирался предоставить сегодня Вашему вниманию исчерпывающий доклад! — испуганно залепетал Квай-Джестра, попятившись.
— И покрасоваться! — перебил его Камаэль. — Мне не нужен фарс, мне нужен этот проклятый Магоро! Итак, ты знаешь, кто он и где скрывается?
Ормак кивнул:
— Да, Ваше Величество!
— Отлично! — Камаэль удовлетворенно рассмеялся. — Наконец-то хорошие новости! И где он?
— В Казантаре.
— Вот как! — император слегка нахмурился. — Это несколько осложняет дело. — Он помолчал. — Мне нужно кое-что обдумать. Будь неподалеку, я пошлю за тобой.
— Как прикажете, Ваше Величество. — Ормак поспешно попятился.
— А что касается изменников, продавшихся за казантарское золото, в следующий раз постарайся принести мне хорошие вести! — бросил ему вслед Камаэль.
— Слушаюсь, Ваше Величество!
Ормак низко поклонился, все так же, пятясь, спустился по ступенькам беседки и скрылся за деревьями сада.
Камаэль несколько минут обдумывал услышанное, затем решительно поднялся и вышел из беседки. Он направился во внутренние покои дворца. Оказавшись в своем кабинете, император вызвал слугу и велел найти лорда Армаока и передать приказ явиться как можно быстрее. Когда лакей с поклоном вышел, Камаэль подошел к большой цветной карте, висевшей на стене напротив рабочего стола, и некоторое время внимательно ее рассматривал. Затем потер рукой подбородок и сел в кресло возле окна. Он думал о том, что казантарцы слишком явно проявили себя в попытке покушения на него. Либо их посол действовал на свой страх и риск, спасая Сафира-Маграда, что казалось маловероятным (поскольку больше испортить отношения между странами, чем это сделал барон Деморштский, было трудно), либо император Ламагрон подал Урдисабану повод к войне. Умышленно. А это означало, что Казантар к ней готов и даже желает ее. Камаэль нахмурился: он не любил, когда кто-либо пытался навязать ему свои правила. Поддаться на удочку Казантара означало проиграть, а этого Камаэль допустить не мог — он слишком долго строил свою империю, чтобы позволить ей рухнуть из-за опрометчиво принятого решения. Нет, он не станет объявлять Ламагрону войну. Но и в долгу не останется. Казантарцы лезут в его дела: помогают изменникам и заговорщикам избежать суда и справедливой расправы. Что ж, он пресечет это. Для этого он и вызвал Нармина.
Размышления Камаэля прервал стук в дверь. Услышав разрешение войти, заглянул слуга и сообщил, что пришел лорд Армаок.
— Пусть войдет, — проговорил император, пересаживаясь за стол.
Когда Нармин появился на пороге, Камаэль с теплой улыбкой поднялся ему навстречу.
— Мальчик мой! — воскликнул он, едва лорд Армаок приблизился. — Как я рад тебя видеть!
Нармин поклонился.
— Садись, нам нужно поговорить. — Император опустился в кресло, указав на свободное место напротив.
— Благодарю, Ваше Величество. — Нармин сел, держась прямо и не сводя глаз с повелителя.
— Большая удача, что ты вернулся именно сейчас, когда мне так нужны верные люди, — сказал Камаэль, окинув его благосклонным взглядом. — Надеюсь, ты один из них?
— Ваше Величество можете быть в этом совершенно уверены, — ответил Нармин с поклоном.
— Мне больно вспоминать о том, что случилось с лордом Маградом, — проговорил император, немного помолчав. — Он был твоим другом?
— Да, Ваше Величество.
— Его внезапная болезнь глубоко огорчила меня. Никак иначе я не могу объяснить измену лорда Маграда.
Нармин промолчал, хотя Камаэль сделал паузу, словно давая ему возможность вставить свою реплику. Видя, что собеседник не отвечает, император продолжал:
— Я уверен, что ты, мой мальчик, понимаешь, каким чудовищным должен казаться поступок Сафира тем, кто не знал его так хорошо, как мы с тобой. Они будут называть его изменником, но для нас он останется благородным человеком, чей разум помутился. — Камаэль на пару секунд скорбно опустил глаза. — Я хотел поручить одно дело государственной важности Сафиру, но теперь его нет с нами. Необходим новый кандидат, и я не вижу, кто мог бы справиться с делом лучше, чем ты, лорд Армаок.
— Я готов служить вам и империи, Ваше Величество, — ответил Нармин, — в меру своих сил и возможностей.
— Рад это слышать. — Камаэль окинул его изучающим взором. — Когда я обдумывал твою кандидатуру, немалую роль сыграло и то, что ты только недавно вернулся в Урдисабан и твое лицо не успело примелькаться при дворе. Дело предстоит деликатное и тайное. — Император помолчал, словно собираясь с мыслями. — Возможно, тебе известно, что в провинциях действуют агенты Казантара. Они препятствуют правосудию, укрывают преступников и подрывают авторитет моей власти. Их предводитель, так называемый Магоро, долго испытывал мое терпение, ловко уходя от ответа и ускользая от моих шпионов, но долгожданный час настал: его все-таки выследили люди Квай-Джестры! Но есть одна сложность, — Камаэль откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. — Этот самый Магоро обосновался в Казантаре, и мы не можем действовать открыто. Тем не менее его необходимо уничтожить, так как без своего лидера вражеские агенты вскоре выдохнутся и их деятельность сойдет на нет. Понимаешь?