Перед Борисом было большое квадратное помещение с серыми обшарпанными стенами, низким потолком и бетонным полом. Артур не соврал: подвал и в самом деле был под завязку забит вещами. Тут были сломанные стеллажи и прилавки, стояли какие-то тюки и мешки, в углу ощетинились ножками перевернутые стулья, наваленные друг на друга. Кое-где между этими грудами хлама были проложены узкие проходы.
Боря завертел головой, осматриваясь, и едва не крикнул: «Попались, голубчики», увидев человеческие фигуры, но тут же понял, что это никакие не люди, а манекены.
Было их три — мужской, женский и детский. Прямо целая кукольная семья, подумалось Боре. Выглядело пластмассовое семейство неприглядно: потрескавшиеся лица, пыльные парики, вместо нормальной одежды — неопрятные лохмотья. На мужском манекене был темный костюм, который хотелось назвать похоронным. Кукла-женщина была одета в длинное белое, посеревшее от грязи платье с широкими рукавами, а манекен-девочку нарядили в плиссированную юбку и футболку, повязав черные волосы голубым бантом.
Отведя от них взгляд, Боря еще раз внимательно оглядел подвал. Окон здесь не было, так что пробраться с улицы точно никто не мог. Значит, влезли из магазина, продолжал убеждать себя Боря, хотя уже начал сомневался в этом.
— Эй! Вы тут? Я вас все равно найду! — громко сказал он, порадовавшись, что это прозвучало решительно и твердо.
Боря двинулся вдоль рядов, заглядывая под столы, осматривая все закутки. В дальнем углу стояли книжные шкафы с папками — видно, что-то вроде архива. Никого нигде не было. Боря бродил по складу уже минут пять и убеждался в этом все сильнее.
Но кто-то ведь шумел — ему не показалось! А смех? Он слышал его совершенно ясно, такое не могло почудиться. Заглядывая под очередной стол, Боря неловко повернулся, задел стоящую сбоку тумбочку и зашипел от боли.
— Чтоб тебя!
«Все, хватит дурью маяться! Надо выходить!»
Он развернулся к двери и оторопел. В метре от него, прямо на проходе, стоял ребенок. Нет, не ребенок — манекен. Боря диковато огляделся и снова посмотрел на пластиковую девочку.
Секунду назад ее тут не было — он готов был поклясться! Да ведь она торчала там, справа от входной двери, вместе с «родителями»! С того места, где сейчас стоял Боря, их видно не было.
Может, это другой манекен? Да нет — та же одежда: юбка, футболка и дурацкий бант; та же поза: голова чуть набок, одна рука опущена вдоль тела, вторая вытянута вперед.
— Как ты тут оказалась? — глупо спросил Боря, и ему почудилось, что манекен уставился на него с затаенным лукавством. Кукла смотрела — смотрела и видела!
«Да нет же, не будь дураком! Просто свет так падает!»
В этот момент дверь в подвал с грохотом захлопнулась. Боря подпрыгнул на месте.
Все-таки тут кто-то есть? Играет с ним, забавляется? Хлопает дверями, переставляет эти чертовы манекены, чтобы его напугать…
«Но ведь это невозможно! В такой тесноте не спрячешься, не побегаешь с места на место, да еще и абсолютно бесшумно!»
Страх, который обуял его на лестнице — душный, вязкий, парализующий, вернулся, усилившись стократ. Боря смотрел на манекен — пародию на маленькую девочку, и ему казалось, что краем глаза он видит движение слева от себя.
«Нужно выбираться отсюда!» — вопил, захлебываясь от свистящего ужаса внутренний голос, и Боря нашел в себе силы послушаться. Сжавшись в комок, напружинив тело, он двинулся вперед.
Шаг — и поравнялся с манекеном. С близкого расстояния Боря разглядел бурые пятна на светлой футболке, и ему стало нехорошо.
«Запекшаяся кровь — вот что это такое!» — подумал он, всеми силами стараясь прогнать эти мысли.
Пластмассовая ручка хищно тянулась в его сторону, желая ухватить. Стараясь не задеть куклу, не коснуться ее, Боря умудрился пройти мимо и двинулся дальше. Всего несколько метров — и он оказался возле двери.
За спиной послышался грохот. Боря, не сдержав крика, оглянулся. Один из стульев валялся на полу, перегородив проход. Как он мог упасть? Никто не задевал его, не касался! Но уже в следующий миг Борю потрясло другое.
Детский манекен, который только что стоял в глубине комнаты, около тумбочки, о которую ударился Боря, теперь находился возле упавшего стула! Никто не мог его переставить — там никого не было и быть не могло! Тогда как же он переместился?
Боря почувствовал, как волосы на затылке зашевелились от ужаса. Раньше это казалось избитым выражением, и лишь в ту минуту Боря понял, что оно означает: кожа на голове натянулась, и каждый волосок превратился в сверхчувствительную антенну.
Манекен не просто находился на другом месте, теперь он стоял в другой позе: пластиковая девочка смотрела прямо на него, вытянув вперед обе руки. Теперь у Бори не осталось и тени сомнения: манекен видел его.
Боря попятился. Смотреть на куклу было страшно, но отвернуться, выпустить ее из поля зрения еще страшнее: перестанешь смотреть, а она в это время передвинется, окажется совсем рядом.
Так, словно краб, Боря допятился почти до самой двери, и тут сбоку послышался тот шепчущий, призрачный, наплывающий волнами голос, похожий на эхо, который он уже слышал, стоя снаружи:
— Теперь не убежишь… Теперь ты наш!
Вскинувшись, Боря обернулся в ту сторону и почти не удивился, увидев рядом манекен в белом платье. За плечом его стояла и третья кукла. Надо ли говорить, что оказались они вовсе не на тех местах, где стояли прежде?
Руки тянулись к Боре. Трещины на пластике казались уродливыми рубцами. Стеклянные, но при этом живые, осмысленные глаза были устремлены на него. Почти отстраненно Боря подумал, что голубые радужки отливают алым — и это не игра света. А потом женщина улыбнулась, и Боря увидел у нее во рту ряд белых острых зубов.
«Зубы? Разве они бывают у кукол?» — пронеслось в голове.
Боря заорал, заверещал высоким, срывающимся голосом и шарахнулся к двери. Сшиб какой-то ящик, отшвырнул его ногой, боясь обернуться и увидеть, что проклятые манекены уже за его спиной.
«Закрылась! Она же закрылась!»
Господи, он в ловушке! Страшные, как дикие звери, манекены, заманили его, и сейчас набросятся, и будут рвать на части, и…
Дверь оказалась не заперта. Боря, продолжая вопить, выскочил из подвала и захлопнул ее за собой. Выскакивая за порог, он успел заметить, что все три манекена оказались в двух шагах от двери: мужчина был теперь на шаг впереди женщины, а рядом стояла девочка.
Боря взлетел по лестнице, не оборачиваясь, каждую секунду ожидая, что холодные пластмассовые ладони вот-вот опустятся на плечо, схватят его за ноги, повалят на пол. Никогда еще он не бегал с такой скоростью и, оказавшись в торговом зале, не остановился. Промчался в свою комнату, рванул на себя дверь, а потом запер ее на ключ.
Во рту было сухо, горло горело и было словно выложено колючками. Боря хватал воздух, как окунь в ведерке рыбака, а сердце готово было пробить грудную клетку. Он прижался к стене, пытаясь унять дыхание, успокоиться.
«Тут мне ничто не угрожает, — твердил, как мантру. — Куклы там, внизу! Не могут вырваться из подвала!»
А если все же могут?..
И зачем он поперся туда? Почему не послушал, что ему говорили, не поверил Коле?
Да что там Коля! Боря самому себе не мог поверить, своим собственным глазам! Но как, скажите на милость, как такое возможно? Случившееся противоречило всему, с чем ему приходилось сталкиваться в жизни.
Захотелось выпить.
При мысли о выпивке стало еще хуже. Вспомнились слова начальника охраны о Борином предшественнике, который каждую ночь вызывал наряд, боясь неизвестно чего. А потом в итоге не дождался помощи и был убит. Начальник сказал, он «с головой не дружил» и злоупотреблял вдобавок. А разве можно сохранить ясный рассудок и оставаться трезвым после того, как увидишь нечто подобное?
Боря схватил сотовый. Два часа ночи. До рассвета еще далеко.
Хотелось только одного: выбраться отсюда, бежать, куда глаза глядят. Останавливала лишь мысль о том, что за порогом комнаты его могут караулить манекены. Несколько раз он порывался открыть дверь, но так и не решился.
Против воли Боря прислушивался, но никаких посторонних звуков не слышал. Никто не бродил за дверью, не говорил с ним, не шумел в подвале. Постепенно он немного пришел в себя, но до самого утра так и просидел за столом, вцепившись в телефон, как в спасательный круг. Только поутру, за час до конца смены, выполз наружу.
В торговом зале все было вполне обычно. Боря нашел в себе силы обойти оба этажа, опасаясь даже посмотреть в сторону подвала.
Когда спускался со второго этажа, увидел на лестнице какую-то тряпку. Подойдя ближе, Боря рассмотрел предмет повнимательнее и понял, что никакая это не тряпка, а бант. Голубой бант с головы куклы-девочки.
Выходит, они все же поднимались по лестнице, стояли на этих ступенях! При мысли о том, что твари выбирались из подвала, были прямо тут, неподалеку, и только страх выглянуть наружу спас ему жизнь, Борис снова задрожал, чувствуя, как расплываются грани привычного, нормального мира.
Вернувшись домой, он напился. Купил бутылку водки и выпил ее, но опьянение все не наступало. Что там советовал этот Коля-Николай? Погуглить? Что ж, мысль неплохая. Боря ввел в поисковую строку адрес магазина. Место, и правда, оказалось зловещим.
До революции тут находились больница и городской морг. Потом здание сгорело, при этом пострадала куча народу. Восстанавливать больницу не стали, вместо нее построили жилой дом. После того, как там произошли несколько убийств, не связанных между собой, но похожих тем, что убийц найти так и не удалось, дом снова сгорел, причем многие жильцы погибли.
Долгие годы, даже десятилетия, на месте пожарища был пустырь, и лишь семь лет назад, когда район начал активно застраиваться, возвели эту коробку, где разместились торговые ряды. Поначалу все было спокойно, но потом силы, которые обитали здесь, проснулись, и потянулась череда смертей.
Умирали люди всегда по ночам — точно так же именно в темное время суток случались и пожары. До Бори здесь погибли целых три ночных охранника, а вовсе не один, как сказал начальник.