Лейтенант госбезопасности Натансон не приписывал деду Кузьме выдуманных преступлений, не заставлял его признаваться в том, чего не было. Старик, как и все арестованные, был обречен, однако, по причине простой. Разнарядка по второй категории была не выполнена. Нужно было до конца года отправить в концлагеря еще две тысячи врагов народа.
— Дай мне его на допрос. Есть у меня одна идея, — сказал Телегин.
— Что-то хошь повесить на него? — спросил Натансон.
— Да, у нас ведь не раскрыто исчезновение Рудакова.
— Ты ж подведешь старика под вышку, Антон.
— Тебе его жалко?
— Он мне нравится. Но валяй, если выйдет. Попробуй, допроси. Кузьму привели в кабинет Антона Телегина.
— Садись, раскури трубку, дед.
— Благодарствую, ин табачок окончился.
— Возьми папиросы мои, накроши.
Кузьма набил трубочку папиросным табаком, закурил. Телегин заговорил рассерженно:
— Ты почему, старый пень, оговариваешь себя? За тобой же ничего нет!
— Из хграблей мы стреляли, дыднако.
— Из каких граблей? Ты рехнулся, Кузьма?
— С рождению таковой.
— Где твой внук?
— Володька-то?
— Да, да, Володька.
— В лесу заблудимшись, на охоте. Да он выйдеть, не беспокойтесь.
— Тебя, дед, видели в лесу с женщиной. У женщины ребенок, девочка.
— Не упомню. Можеть, баба яхгоды собирала, заплутамшись.
— А может, Кузьма, ты сопровождал ее к староверам, на Лосиный остров?
— О тропе к сталоверам не ведаю.
— Та, молодая женщина с девочкой — жива?
— Отчаво ж ей помереть? Должно быть, жива-здорова.
— Ты, дед, можешь взять на себя убийство? Пропал тут у нас один лейтенант, Рудаков. Тебе ж все равно помирать. Скажи, что ты убил его.
— Нешто я на убивца похож?
— Ладно, Кузьма, иди в камеру. Хорошо, что ты меня не знаешь.
— Таперича дохгадываюсь.
— Нет уж, лучше тебе жить без догадок, дед. Станешь догадываться —пристрелю.
— Мы с пониманием, хгражданин начальник.
Через три дня деда Кузьму привели на заседание военного суда. Там сидели уставшие люди, с глазами — воспаленными от бессонницы и частого употребления алкоголя. У деда спросили фамилию, имя, отчество, год рождения. И задали всего один вопрос:
— Вину признаете?
— Признамши, мы из хграблей стрелямши, на патреты плевамши...
Деду Кузьме дали десять лет строгого режима без права переписки. Но попал дед не на Колыму, а в Норильский концлагерь к Авраамию Павловичу Завенягину.
Цветь сорок шестая
Манефу погубила жадность. Гимнастерка пропавшего без вести лейтенанта Рудакова была слишком приметной, из модного сукна болотного цвета. Такой гимнастерки ни у кого в НКВД не имелось. И однажды Натансон встретил на улице Цвиллинга молодого мужчину в гимнастерке — похожей на рудаковскую.
— Гражданин, прошу предъявить документы, — остановил молодца Натансон.
— В чем дело? Мои документы дома, я не обязан их носить с собой на работу, — уверенно ответил прохожий.
— Прошу следовать со мной, в НКВД.
— Но мне некогда, я опоздаю на работу.
— Ничего, мы вас долго не задержим.
Натансон был опытным оперативником, он знал, что при задержании преступника лучше всего действовать хитростью, обманом, не намекать ни на что серьезное. Задержанный спрашивал:
— И все же, по какой причине я должен следовать за вами в НКВД?
— По объявленным приметам вы похожи на человека, который вчера устроил драку в ресторане. Но вы ведь защищались?
— Я вообще не хожу по ресторанам. И я ни с кем не дрался...
— В таком случае мы извинимся. Вы не волнуйтесь. А на работу вас мы подбросим на своей машине. Вы где работаете?
— На тракторном.
Так оказался в подвале НКВД электрик Челябинского тракторного завода Сергей Бурков. Натансон передал его для допроса Телегину. Мол, прижми его покруче, Антон. Гимнастерка, похоже, с плеча Рудакова. Задержанный заявил, что купил гимнастерку у старухи на толкучке.
— У какой старухи? Ты запомнил, как она выглядит? — начал допрос Телегин.
— Да, запомнил. Я видел ее недавно опять, на той же толкучке.
— Она продавала одну гимнастерку?
— Нет, и брюки такие же, и сапоги. Но у меня денег было мало. Старуху зовут вроде бы — баба Маня...
— На какой толкучке ты купил гимнастерку?
— На Черном рынке, возле Журавлиного колодца. А во второй раз видел я бабку на тележке. А в упряжке-то ослик!
В кабинет Телегина вошел Федоров с Натансоном. Антон понял, что пришел конец Манефе, а может быть, и ему...
— Что ты с ним миндальничаешь? — сбил ударом кулака на пол задержанного решительный Федоров.
— Сознавайтесь, где взяли гимнастерку? — помог подняться упавшему вежливый Натансон.
— Товарищи! Товарищи! — зажимал окровавленные губы допрашиваемый.
— Мы тебе не товарищи. Тамбовский волк тебе товарищ! Признавайся, нам все известно! — вытащил пистолет из кобуры Федоров.
— Товарищи, я на толкучке вещь купил, у бабы Мани...
— У фиксатой?
— Да, да! Она с фиксами! Я ее запомнил!
— Значит, Манефа! Поехали брать! А этого пиздрика пока в карцер. Может, еще что-нибудь вспомнит.
Федоров, Натансон, Телегин и сержант Комаров сели в «эмку», поехали в Шанхай к дому Манефы, который давно уже был на подозрении по темным делишкам, спекуляции. Натансон радовался, говорил возбужденно:
— Какая удача! Как мне повезло!
Федоров преждевременной радости не разделял:
— Не кажи гоп, пока не перепрыгнешь. Возможно, ниточка еще и оборвется. Манефа ведь скупает краденые вещи. Допустим, купила она гимнастерку Рудакова у бандюги-убийцы... А бандюга тот был залетным. Ищи ветра в поле. Рано говорить об удаче.
Антон Телегин прикидывал в уме, чем все это может кончиться:
— Если Манефа промолчит, слава богу! А если она расколется? Начнет сознаваться прямо с первых минут, выдаст всех. Тогда я пристрелю Федорова, Натансона, сержанта и понятых. Трупов будет многовато. Но что делать? Придется пристрелить и Манефу.
Федоров любил водить машину сам. Он принял неожиданное решение, крутанул лихо руль, ударил передним буфером автомобиля и радиатором по воротам. На такой штурм ворота Манефы не были рассчитаны. Вага, запирающая створы, переломилась. Ворота распахнулись вместе с влетевшей в них автомашиной. Федоров пристрелил рыкучего кобеля и скомандовал:
— Натансон, Комаров, к окнам с улицы! Быстро! Антон, выбей дверь! Врывайся в дом! А я в резерве! За мной — двор!
Телегин выбил сенную дверь плечом, вбежал в кухню, чуть не столкнул с ног перепуганную старуху. И успел прошипеть:
— Манефа, не выдавай меня! Ты зачем, дура, продала гимнастерку? Хана тебе!
— Ну, что там? — крикнул со двора Федоров.
— Входите! — ответил Антон.
Федоров сел за стол в горнице. Натансон привел понятых — соседей. При обыске обнаружили подземный ход в огород, три пачки денег из ограбленной сберкассы, футбольную майку с буквой «Д».
— Рудаковская майка! Точно она! Динамовская! — отметил Натансон.
— Ты убила лейтенанта, ведьма? — спросил Федоров.
— Я и убила? — проскрипела Манефа.
— А кто помогал тебе?
— Одна убимши, топором, без помощников. Подпоила вином и зарубила.
— А где его пистолет?
— Не было у него ливольвера.
— А где труп схоронила?
— В шахту сбросила — на Золотой горе. Куды вы трупы кидаете, туды и я столкнула.
— Откуда тебе известно, где мы хороним?
— Осподи, весь город знает. На базаре слышамши.
— Как ты заманила лейтенанта к себе?
— С божьей помощью заманула.
— Все ты врешь, Манефа. Рудакова убила не ты, а Гришка Коровин и Держиморда. Они сберкассу ограбили, они и лейтенанта убили.
— Дась, оне, оне прухлятые. А ясь кашу варимши. Оне и убимши.
— А какая шлюшка им помогала сберкассу грабить? Как ее зовут?
— Мотаня, мотаня...
— Где она живет? В какой хавире трется?
— Мотаня залетная, залетная... Ой, в горле пересохши, плясните в ковшик воды. Осподи, боже мой!
* * *
— Мне лучше кумпоту, на комоде вот, кислянький кумпот...
— Нельзя, — усадил Натансон попытавшуюся встать Манефу.
Но Федоров сдобрился:
— Пусть напьется, бабка оказалась покладистой. Она еще и про пистолет расскажет, и про то, где Мотаня таится.
— Всюю правду, како на духу, поведаю, — взяла Манефа с комода графин с компотом. — В горле вота токмо першить.
Манефа наполнила стаканчик розовой жидкостью, глянула на Телегина прощально, выпила. Натансон принюхался к содержимому стеклянного кувшинчика.
— Подозрительно.
А ведьма снова присела за стол напротив Федорова, запричитала тихо, закрыв лицо ладонями:
— Ой, погибла ты, птица вольная, в небо ясное не подымешься. И гняздо твое разореное, доля горькая, доля слезная.
— Никак она спьянела? — понюхал подозрительную жидкость и сержант.
— Чем пахнет? — поинтересовался Федоров.
— То ли спирт с рябиной, то ли водка с грибами.
— Ну-ка, плесни мне, я попробую, — крякнул Федоров.
— А нам, товарищ майор, по стаканчику можно? — шагнул Телегин к комоду, вроде бы намереваясь выпить.
Манефа глянула на Телегина как-то странно, испуганно. Натансон налил Федорову фужер сполна. И в этот момент скрюченные руки старухи упали на колени, глаза ее остекленели, а лицо почернело. Манефа покачнулась и глухо грохнулась на пол.
— Отрава! — выбил Телегин фужер из руки Федорова.
— Вот стерва! — выругался Федоров.
— Надо отвезти ее в больницу, может, откачают, — засуетился Натансон.
— Волоките ведьму в машину, быстро! — скомандовал Федоров.
Но Манефа была уже мертвой. Дежурный врач в больнице руками развел: мол, поздно! Пришлось отвезти труп в морг. Безуспешной оказалась и попытка найти останки лейтенанта Рудакова в шахте на Золотой горе. Там смрадила куча разложившихся трупов, горелой соломы и хлорки. Федоров бросил в шахту букетик полевых цветов.