— Спасибо и на этом, — не без ядовитости поблагодарил он.
— Ты же сам говорил, что мы все обсудили, так что не будем к этому возвращаться, — предложила она. — Когда я попросила у тебя помощи, я не ожидала, что ты начнешь качать права.
— Иногда мне кажется, что тебя необходимо держать в ежовых рукавицах.
— Оставь свое мнение при себе, пожалуйста, — резко ответила она, задетая его замечанием.
— Позволь мне все же иметь его! — возразил он, маневрируя в потоке машин. — Черт его знает, какие преступления за этим кроются, и я не понимаю, почему любимая женщина должна рисковать из-за них жизнью!
Джейми в изнеможении откинулась на спинку сиденья.
— Но мы же договорились…
— Я обещал не давить на тебя, — сердито напомнил он. — Но я не обещал перестать любить тебя, мои чувства не регулируются, как вода — водопроводным краном. — Он едва успел затормозить перед светофором.
Джейми нахмурилась, но предпочла промолчать. Ведь и она не в силах прикрутить свои чувства.
Брюссель
Запихав вещи в багажник арендованного в аэропорту автомобиля, Джейми сердито захлопнула его. Она все еще была сердита на Николаса, но еще больше — на саму себя. Чувства Николаса были искренни и неизменны, да и в своей любви к нему она уже не сомневалась. Но зачем ему надо непременно ее защищать? И как же трудно скрывать от него свои собственные чувства.
Она поклялась, что когда все это кончится, когда она найдет, наконец, отца — или узнает, по крайней мере, узнает, что с ним произошло, ее жизнь пойдет по-другому. Пока же она не в состоянии отрешиться от своего прошлого, оно по-прежнему преследовало ее и лишало будущего. Может быть, когда-нибудь и у нее будут муж и дети. Хотя… вряд ли. Разве сумеет она забыть муки и страдания, которые ей пришлось испытать, и зажить, как говорится, «нормальной» жизнью. В конце концов разве у нее самой были «нормальные» родители? Ее отец был шпионом, столь же неуловимым, как тот мифический конь, имя которого стало его кодовой кличкой. Мать ее была совершенно сломленной женщиной и, сколько помнила себя Джейми, только называлась матерью. Нормальной жизни Джейми никогда не знала. Так откуда ей взяться теперь, думала она безрадостно.
За двадцать минут она добралась до «Отеля де ля Мадлен», на центральной площади. Едва получив ключи от номера, она кинулась выполнять данное Николасу обещание и набрала его парижский номер.
— Был хвост? — сразу спросил он.
Она чуть не рассмеялась.
— Я ничего не заметила.
— Ты что, даже не посмотрела?
— Мало этого, я не повесила на бампер табличку: «Посигнальте, если вы следите за мной», — пошутила она.
— Джейми, Бога ради…
— Послушай — ты будешь записывать мой гостиничный номер или продолжать со мной спорить? — рассердилась она.
— Конечно, записывать номер, только ручку возьму. — После паузы он откликнулся: — Ну, диктуй.
— Я в «Отеле де ля Мадлен», номер телефона 513–73–92.
После более продолжительной паузы он сказал:
— Знаешь, я подумал, подумал и… взял в посольстве небольшой отпуск. Мне кажется, я должен быть с тобой.
Джейми немедленно взвилась:
— Слушай, Кендэлл, я уже говорила тебе, что не нуждаюсь в няньке…
— Перестань упрямиться, Джейми! — рявкнул он. — У тебя масса достоинств, но ты же не Рэмбо, дорогая. Тебе нельзя лезть в это осиное гнездо одной, даже и не пытайся. Я хочу помочь тебе, не отталкивай меня.
Она плюхнулась в ближайшее кресло.
— Ты что, в самом деле решил мне помочь? — недоверчиво спросила она.
— Ты же знаешь, что да.
— Нет, не знаю, но хочу знать, не собираешься ли ты стать мне поперек дороги, по примеру других? — поинтересовалась она.
— Ну что ты болтаешь! — взорвался он. — Ты просто обезумела, подозревая всех и вся, так что уже не представляешь себе, как это человек может волноваться из-за тебя и твоих небезобидных фортелей!
Она покачала головой.
— Ладно, ладно, не злись, я не то хотела сказать, — примирительно сказала Джейми. — Но если ты собираешься мешать мне, я этого не потерплю, тем более сейчас. Говоря по правде, я и не могу не быть подозрительной. И знаешь, я начинаю немного понимать, как чувствовал себя мой отец.
— Наверное, не без причины, — изрек мрачно Николас.
— Что еще скажешь?
— Ты не прогонишь меня, если я приеду на выходные? — спросил он.
— Николас… — начала она.
— Я хочу тебе помочь, — настаивал он. — Одна голова хорошо, но две-то лучше?
— Если они заодно.
— Мы и будем заодно, если ты позволишь.
— Николас, эту войну веду я…
— С тех пор, как ты, леди, затащила меня в этот свой мир «плаща и кинжала», — я тоже, — напомнил он ей.
— Я не вижу необходимости нам обоим бросать работу, ведь ответы нужны только мне.
— Я и не собираюсь бросать ее, — возразил Николас. — А кроме того, я, знаешь ли, тоже вдруг заинтересовался.
— Ну тебе еще не поздно выйти из игры, то, что ты однажды столкнулся со мной и моим проблемами, не причина ломать себе жизнь, — сказала она печально.
— Слишком поздно, — отозвался он. — Я уже влез по уши.
— Николас…
— Теперь не время заниматься дискуссией, — твердо заявил он. — Жди меня в пятницу.
Ночью Джейми не могла уснуть, но мешал не шум машин, доносившейся с Гранд-Плас. Она лежала, уставившись в темноту, и вспоминала отца. Хотя он был не с нею и, может быть, именно поэтому, — вся ее жизнь была связана с ним.
— Почему ты опять уезжаешь, папочка?
Пятилетняя Джейми сидела на ступеньках дома в Саунд-Бич, закрыв лицо ладошками и воткнув локотки в колени, и всхлипывала. Отец стоял над нею и улыбался.
— Сколько раз я объяснял тебе, принцесса, — напомнил он. — Такая уж у меня работа.
— У папы Томми тоже работа, — заявила она. — Он служит в банке. Но не уезжает так надолго, он вообще не уезжает. Томми говорит, что его маме все время хочется, чтобы он куда-нибудь поехал.
Линд тихонько хмыкнул.
— У меня совершенно другая работа.
Она подпрыгнула на месте и взглянула на него:
— А какая, папочка?
— Я занимаюсь банковскими инвестициями.
— Как папа Томми?
— Не совсем. — Он уселся на ступеньки рядом с ней. — Папа Томми служит клерком в офисе, то есть все время сидит на одном месте. А тот банк, где работаю я, одалживает деньги банкам по всему миру. Поэтому мне и приходится так много ездить.
— А нельзя посылать кого-нибудь другого? — смущенно спросила она.
Он отрицательно покачал головой.
— Боюсь, что нет, принцесса, — печально признался он.
— Даже иногда?
— Даже иногда. Пока нельзя…
Никогда он не рассказывал ей о том, чем занимается на самом деле. Действительно ли не мог? И ведь оставил он ее, не предупредив, не намекнув даже, что такое возможно! Не мог или не хотел, — гадала она теперь.
Такая уж была необходимость ее покидать, неужели у него не было выбора?
— Мистер Форрестер? Мистер Джек Форрестер?
— Да, меня зовут Джек Форрестер, — низкий мужской голос на другом конце провода звучал не очень приветливо, хотя его обладатель не знал, кто звонит и зачем.
— А меня — Джейми Линд, — представилась она. — Мне кажется, вы должны были знать моего отца.
— Вашего отца? — Голос по-прежнему звучал глухо и холодно.
— Джеймса Линда. — Джейми чуть помедлила. — По прозвищу Единорог.
На другом конце провода установилась долгая, напряженная тишина.
— Не знаю, о ком вы говорите, — произнес наконец голос неуверенно.
— Думаю, что знаете, — настаивала Джейми. — Думаю, что вы не только были знакомы с моим отцом и работали вместе с ним, но сдается мне, вам известно, где он сейчас. — Разумеется, она блефовала, но ей казалось, что так она его скорее вынудит говорить.
— Вы ошибаетесь, — возразил он.
— Боюсь, что нет.
— Видимо, вы меня с кем-то перепутали, мисс…
— Бросьте! — не выдержала она. — Вы работали с моим отцом — мы оба это знаем. Почему вы отрицаете это, черт возьми?
— Джеймс Линд мертв! Я… — Он осекся.
— Значит, вы все-таки его знаете!
Опять долгое молчание.
— Джеймс Линд стал предателем, — произнес Форрестер ровным голосом. — Он продался очень дорого. И где он сейчас — если, конечно, он жив, я понятия не имею.
— Я вам не верю! — воскликнула Джейми. — И не верю, что вы считаете его предателем или кем там еще!
— Как вам угодно, — вежливо ответил он.
— Вы же знаете, что никакой он не предатель, — твердила она.
— Вам-то откуда это известно? — спросил он металлическим голосом.
— Я разговаривала с Жюльеном Арманом и с вдовой Лоренса Кендрика, — отчеканила она. — Вы должны их помнить — Кентавр и Язычник.
— Представьте, их я помню. Но как я могу быть уверен, что вы действительно связаны с ними?
— А вы спросите у них. — Она вдруг замолчала, спохватившись, что Жюльен Арман погиб. — То есть вы можете позвонить мадам Кендрик. — И она рассказала ему о пожаре в Лионе.
— Мне очень жаль! — Его голос оставался все таким же отчужденным.
— Я в «Отеле де ля Мадлен» в Брюсселе, мистер Форрестер, — сказала она. — Если вы захотите мне сказать что-нибудь, позвоните мне. Я пробуду здесь во всяком случае до пятницы.
Вашингтон
— Она в Брюсселе, — доложил агент Уорнера. — Приехала вчера, остановилась в «Отеле де ля Мадлен».
— Успела повидаться с Форрестером? — спросил Уорнер.
— Нет, но уже говорила с ним по телефону.
— Дьявол! Вы должны были связаться с ним раньше ее! — сердито воскликнул, Уорнер.
— Знаешь, Гарри, ее не так просто обскакать, — оправдывался его собеседник. — За ней, как и за ее папашей, не угонишься. Давно поняла, что играет с огнем, и все же со следа ее сбить невозможно.
— Ну, для вашей же пользы лучше заткнуть Форрестера, пока он не наговорил ей чего лишнего! — В голосе Уорнера звучала неприкрытая угроза.