– Все равно, по-моему, это очень сомнительное место для ключа от двери, – пробормотала я. – Уверена, что любой уважающий себя взломщик первым делом заглянет туда.
– Уважающий себя преступник? А такие бывают? – с улыбкой осведомился Бен, быстро и крепко обнимая меня.
Мое желание защитить собственность, которая мне даже не принадлежала, не поддавалось объяснению. За исключением того, что случившееся здесь со мной изменило, как я понимала, линию моего будущего. Бен хотел приехать сюда, потому что это место было существенной частью его прошлого, теперь оно стало частью и нашего прошлого, и это казалось правильной и счастливой случайностью.
В нашем здесь пребывании мне нравилось все: каждая долгая, до промерзания прогулка, каждое оттаивание в тепле перед камином были идеальными. Мы сидели бок о бок у кромки воды, наблюдая, как солнце медленно скатывается в серые волны, а потом, взявшись за руки, шли по пляжу, как два последних выживших в конце света. У нас не было ни интернета, ни сигнала связи, но я никогда раньше так не ощущала свою связь со всем, что меня окружало.
«Я не хотела бы изменить ни единого момента», – призналась я, лежа в объятиях Бена в наше последнее утро, мою влажную кожу все еще покалывало после того, как мы отпраздновали завершение нашего пребывания в коттедже.
– Даже то, что ты проиграла в «Скраббл» все партии до единой? – поддел меня Бен.
Я поцеловала впадинку на его плече.
– Даже это, хотя я до сих пор думаю, что ты жульничал.
– Или бойлер, который отключался на середине каждого купания?
– А что плохого в холодном душе, – вызывающе ответила я.
Бен крепче сжал мои бедра и, застав меня врасплох, без усилия положил на себя.
– Хм… возможно, и мне стоит принять холодный душ, – предположил он.
Его глаза потемнели, зрачки расширились, превратившись в огромные капли черных чернил в расплавленном сахаре.
– Возможно, нет, – отозвалась я.
Мои щеки горели, но я не отводила взгляда, беря инициативу в свои руки, толкая Бена на подушки, чтобы создать еще одно последнее воспоминание.
Пока мы ехали по грунтовой дороге, я, как ребенок, крутилась на сиденье, глядя на коттедж до того момента, пока он не скрылся от нас за поворотом.
– Будет еще лучше, когда мы вернемся, – пообещал Бен.
Я улыбнулась и кивнула, хотя знала, что он ошибается; ничто никогда не будет лучше этого.
Глава 14
Март
Два падения, но одно из них по моей вине, потому что я оставила туфли посреди комнаты.
Я купила резиновый противоскользящий коврик и положила его в душ Бена. Выглядит ужасно.
Он положил коврик в мусорное ведро. Я вернула его на место. Он до сих пор в душе.
Он чаще, чем раньше, держится за перила, когда поднимается по лестнице.
Все еще участвует в испытании лекарства.
Глава 15
Апрель
Я нарочно хожу чуть медленнее, когда мы гуляем вместе. Думаю, Бен не замечает.
Заметил.
Два падения вне дома, но в этом месте тротуарный бордюр выше, чем следует. Надо написать в местный совет.
Уронил кружку. Но это была та, с дурацкой ручкой, которую было до смешного трудно держать, поэтому причина, вероятно, в этом.
Он предпочитает печатать какие-то заметки, а не писать их. Почему бы и нет? Компьютер – вот он, а ручку никогда не найдешь, когда она нужна.
На днях кто-то не смог понять, что он сказал по телефону. Но было плохо слышно. Наверное, нужно вызвать телефонного мастера проверить линию.
В больнице Бену дали костыль. Он забросил его в шкаф. Там он и лежит.
Все еще участвует в испытании лекарства.
Глава 16
Май
Я каждый раз заканчиваю есть быстрее Бена. Мне нужно научиться дольше жевать. Что там говорят? Прожевать тридцать раз, прежде чем проглотить? Звучит нелепо, но я попробую.
Четыре падения.
В последнее время я вожу машину чаще Бена. Но мне нравится водить его машину. Он дразнит меня из-за неумения парковаться.
Уронил форму с запеканкой. Но эти рукавицы-прихватки никуда не годятся. Я куплю новые. Вместо этого мы заказали китайскую еду. Палочки даже распечатывать не стали.
Кто-то спросил Бена, не пьет ли он. Бога ради, было десять часов утра. Какие же люди тупые.
Джулия не смогла понять какие-то его слова, когда мы ездили к ним на ужин. Мы все смеялись.
Все еще участвует в испытании лекарства.
Глава 17
Июнь
Я простудилась. Летняя простуда, хотя летом пока и не пахнет.
Избавлялась от нее целую вечность.
Бен заразился от меня.
Все еще участвует в испытании лекарства.
Глава 18
В телепатию я не верю. Когда одна девушка в университете сказала, что еще до получения сообщения узнала, что ее сестра-близнец сломала ногу, мы все решили, что она сочиняет. У меня совершенно точно не было никаких предчувствий, что Скотт в опасности в тот вечер, когда машина врезалась в его мотоцикл, а уж мы, как брат и сестра, были с ним ближе некуда.
И тем не менее в то утро я проснулась с пророческим чувством приближающейся опасности. Несмотря на многодневное предвкушение, я вдруг не захотела идти на ланч в шикарный ресторан, где заказала столик, чтобы отпраздновать с Джулией день ее рождения. Я никуда не хотела отлучаться: ни из дома, ни из кровати, ни из объятий Бена. Но будильник не испытывал почтения к внезапной перемене в моих чувствах и безжалостно звонил, пока я не повернулась и не повергла его в молчание враждебным ударом.
Поразительно, но Бена он не разбудил, и за это я была особенно благодарна. Бен полночи не спал из-за кашля, и в результате оба мы спали плохо. Утренний свет не особо способствовал желанию вылезать из-под мягких складок пухового одеяла. «Жаркому июню» еще только предстояло ненадолго появиться, и «серый и сырой июнь», его значительно менее привлекательный брат, все еще занимал центральное положение. Оконное стекло покрывала тонкая морось, как конденсат в оранжерее.
Я свесила ноги с кровати, и они, как пара слепых кротов, принялись нашаривать шлепанцы. Они только что их нашли, когда Бен протянул руку и взял меня за запястье.
– Ты уже встаешь?
В его голосе звучало разочарование, и трудно было сопротивляться искушению забраться назад под пуховое одеяло и снова свернуться калачиком рядом с Беном. Я посмотрела на часы, мысленно пробежалась по списку того, что нужно сделать до встречи с Джулией в городе, и с сожалением вздохнула.
– Вынуждена. Но ты должен поспать, – предложила я. – Я пойду в душ внизу.
Странно, хотя каждую ночь мы с Беном спали в его кровати, я по-прежнему предпочитала пользоваться своей ванной в цокольной квартире, а не ванной комнатой Бена. Возможно, я была не совсем готова для полного исчезновения тайны на столь раннем этапе наших отношений. Или, возможно, Бен так удивительно долго возился в ванной, что я уставала ждать своей очереди. Ты хуже девчонки, дразнила я его, с тайной улыбкой помня, как он очень эффективно продолжал демонстрировать, насколько не по-девчачьи способен действовать.
– Нет, я встану, если ты встала, – сказал Бен, садясь и отбрасывая одеяло.
За четыре месяца я и близко не утратила ощущение новизны восприятия. Я по-прежнему смотрела на его нагое тело, словно никогда не видела раньше… каждый раз. Результаты многочасовых занятий в тренажерном зале или бесконечных заплывов в местном бассейне, словно Бен готовился переплывать Ла-Манш, были очевидны. От нас не укрывалась ирония того, что благодаря БАС Бен сейчас находился в наилучшей физической форме за всю жизнь.
Он поймал меня на разглядывании и улыбнулся, но момент был испорчен очередным приступом кашля. Мой взгляд омрачился заботой.
– Здорово ты кашляешь.
– Полночи практиковался, – объяснил он, что было бы куда смешнее, если бы не было правдой.
– Жаль, что ты не обращаешься с этим к врачу.
– Я посещаю достаточно врачей. Это всего лишь простуда.
Я не хотела с ним спорить, особенно учитывая, что уходила и оставляла его одного на целый день, но меня снова охватила тревога, когда Бен встал (опираясь одной рукой о прикроватный столик, это что-то новое) и пошел в свою ванную комнату.
Ресторан был переполнен. Кроме Джулии и меня, похоже, все были в костюмах. Словно одни мы не получили памятку о дресс-коде. Практически за каждым столиком вокруг нас проходили какие-то деловые встречи. А за нашим столом, накрытым белой льняной скатертью и сияющими серебряным приборами, единственным пунктом на повестке дня стояло празднование дня рождения.
Джулия громко хрюкнула, очень похоже на настоящую свинью, читая мою – признаюсь, неприличную – поздравительную открытку.
– Ну, это я на полку с другими не поставлю, – сказала она, торопливо засовывая ее в конверт, когда к нам приблизился официант с двумя громадными меню. – Я не намерена объяснять своей дочери, что значит каждое из этих слов!
Я улыбнулась, подождала, пока мы остались одни, а затем протянула подруге маленькую коробочку, почти не видную под спиралями ленточек, ее украшавших. Выбранные мною серебряные серьги имели успех, и Джулия немедленно их надела.
– Очень мило, – сказала я, украдкой поглядывая на часы, пока она, достав из сумки зеркальце, изучала подарок. Я подумала, что Джулия не заметила, но от нее ничего не укрылось.
– Что-то случилось? Ты в пятый раз смотришь на часы или в телефон с тех пор, как мы сели за стол.
– Прости, – сказала я, натягивая рукав платья, чтобы закрыть часы на тот случай, если меня потянет глянуть еще один, последний раз. – Я просто немного волнуюсь за Бена, только и всего.
– Он снова падал?
Я покачала головой, зная, как он ненавидит, когда вот так обсуждают его состояние.
– Нет, это проклятый кашель, от которого он никак не может избавиться.