«Инстинкт» был инновационным рестораном завтрашнего дня. Он даже перещеголял те модные заведения, в которых ужинать приходилось при выключенном свете. Концепция была и правда безумна. Гостям завязывают глаза непроницаемой тканью, после чего они наугад выбирают три блюда из меню. Сам список блюд на сайте не предоставлялся, чтобы сохранить интригующую тайну. И у них получилось, потому что я была заинтригована.
Пока поварская команда трудится над едой, гости общаются друг с другом под властью инстинктов. Им ни в коем случае нельзя снимать повязки и можно действовать только на основании рефлексов и чувств. Восторженные комментарии убедили меня, что это не только обостряет все чувства, но и возбуждает. Может, как раз этого не хватает холодной Клаудии Фелтон?
Блюда подают по очереди, и гости должны угадать, что они едят. Не так-то просто отличить говядину от свинины, если ты заранее не знаешь, что лежит на твоей тарелке. Это как с водой из-под крана. Если ты включишь холодную, думая, что она будет горячей, то отдернешь руку от струи, словно от ожога. Господи, надеюсь, в «Инстинкте» не подают ничего экзотического, типа жареных тараканов или личинок какого-нибудь жука, иначе мне несдобровать.
Я задавалась вопросом, что же уготовано тем, кто не отгадает состав блюда? На сайте об этом тоже не упоминалось – интрига превыше всего. Послать Келвина Вонга и его зазнобу в «Инстинкт» было риском, но он себя полностью оправдал. Мистер Вонг так и не раскрыл секрет, что с ними делали, когда они неправильно определяли заказанное блюдо, но это было уже неважно. Гораздо важнее было то, как он рассыпался в благодарностях и что тут же пополнил счет «Времени любви» заслуженным гонораром. Клаудия Фелтон после первого же свидания позволила себе растаять, а Келвину позволила явно что-то приятное, судя по тому, как он смущенно сиял.
С Дарреном Макгуайером я возилась двое суток. Он отметал все мои идеи, хотя я старалась изо всех сил угодить. Он был молод и неопытен по части свиданий. Совсем, как я, только на четыре года моложе и пару сотен тысяч долларов богаче. Ему бы пореже теребить галстук во время разговора с женщинами и не заикаться, глядя им в глаза.
Опасаясь, что неуверенность мистера Макгуайера выйдет боком и ему, и моим очкам за первенство в гонке стажеров, я подбирала варианты, в которых Даррен смог бы проявить себя с лучшей стороны. Поменьше разговоров и ни в коем случае не ужин лицом к лицу, иначе весь вечер его пассии пришлось бы разбирать слова за постоянным заиканием.
У меня кончалась фантазия, опускались руки и ехала крыша, но Даррен одобрил альтернативу, которую я приберегла напоследок. Его подруга, Аманда, была такой же скромной и тихой, любила романтические фильмы, романтические книги и вообще все романтическое. В библиотеке «Литтл Фри» на Эйвон-уэй как раз проходила встреча с автором женских романов, Джоном Дэем. Он выпустил всего две книги, они не стали бестселлерами, но Аманде понравилось слушать, как настоящий писатель читает отрывок из своего произведения, она получила его автограф на купленном экземпляре и открыла для себя новое имя в мире литературы.
Свидание завершилось походом в кино на вечерний сеанс фильма «Мой любимый враг», а когда пришло время провожать девушку домой, парочку ждала карета, запряженная белыми лошадьми. Кучер галантно подал руку, Даррен подарил букет пахучих пионов, и сердце дамы было завоевано. Да, да, снова пионы. Уж простите, люблю я эти цветы и не могу упустить шанса использовать их в своей коварной игре, пока они не отцвели.
Харрисону Белвью было за шестьдесят. Сложно было поверить, что мужчина старше моего отца еще верит, что сможет найти настоящую любовь. Хотя в его случае фраза «любить и оберегать до конца своих дней» звучит куда как более реально, чем в двадцать пять.
Для меня мистер Белвью был самым тяжелым случаем. Я не представляла, чем интересуются люди в его возрасте и с его статусом. Увидев анкету Харрисона Белвью среди моих клиентов, Дейзи минут пять смеялась, после чего объяснила свое безудержное веселье тем, что знакома с этим стареющим Дон Жуаном. Он был клиентом фирмы Гамильтонов и нередко обедал с Дейзи и ее отцом, обсуждая за едой какую-нибудь многомиллионную сделку.
– Он каждую неделю находит себе новую жертву, – говорила Дейзи. – Годы подкрались к его лысой макушке, но не к ширинке. Он даже ко мне клинья подбивал, но папочка быстро поставил его на место.
– Можешь не париться, – махнула рукой подруга. – Любое свидание, которое закончится сексом, будет для мистера Белвью удачным. Он уже год является постоянным клиентом «Времени любви», мне папа рассказывал. Ему не нужно устраивать что-то особенное, просто ему лень самому заниматься организацией.
Так оно и оказалось. Самого обычного ужина в дорогущем ресторане «Арден Вуд» и бриллиантовых серег из ювелирного на 33-авеню хватило для того, чтобы Харрисон Белвью обзавелся новой любовницей на сорок лет моложе него, а на мой счет опустились очередные четыреста долларов.
Я совру, если скажу, что не вела счет. Никто не раскрывал, сколько очков заработал Джейк Руссо, но с каждой новой победой я становилась уверенней, а Джессика встречала меня с менее недовольным видом. Однажды она почти улыбнулась мне! Это прогресс в наших отношениях.
Долги по кредитке были полностью погашены. На оставшиеся деньги я прикупила еще несколько вещей – не смогла удержаться – и подарок для Дейзи за все, что она для меня сделала. Серебряной подвески с маленьким сердечком, украшенным топазами, было недостаточно, но Дейзи так понравилось украшение, что она носила его не снимая.
Постепенно вселенная Дейзи Гамильтон становилась и моей. Пока я еще не плавала в ней, как рыбка в воде, но уже ловко маневрировала в волнах, которые раньше сшибали меня течением.
Меня наконец-то представили «ко двору». Дейзи пригласила меня на выставку современного искусства в галерею ее матери. Вирджиния нашла себе занятие по душе, как и ее муж, но совершенно не связанное с деньгами. Ее галерея «Гамильтон Арт» приносила неплохой доход, но прибыль от фирмы Ричарда не шла с ним ни в какое сравнение.
Картины показались мне беспорядочной мазней, а скульптуры безобразной тратой воска и гранита, но я получила удовольствие от вечера среди творческих личностей и семьи Гамильтонов. Вирджиния, стройная не по годам и шикарная женщина с прической-улиткой и бриллиантовым ожерельем, по-матерински обняла меня и сказала, что наконец-то встретилась с подругой Дейзи, о которой так много слышала. Она тут же убежала к остальным гостям, оставив меня на попечение Ричарда и бабушки Вивьен, которую все ласково называли Ви.
– Так ты та самая Холли, что вылила на Райли кофе? – Бабуля прищурилась, от чего ее лицо покрылось складочками.
Она была миниатюрной, едва доходила мне до плеча, и то благодаря своей пышной прическе цвета пухового одуванчика. Ее руки покрывали старческие пятна и тряслись, когда она подносила бокал шампанского «Абрау-Дюрсо» к накрашенным телесной помадой губам. На шее собиралось плиссе из кожи, а ножки были до того маленькими, что ей явно приходилось приобретать обувь под заказ или посещать детский отдел. Но все это не имело никакого значения, потому что бабушка Ви пугала меня до чертиков.
– Д-да, я та самая Холли, – неуверенно ответила я, слегка отклонившись назад, подальше от эпицентра взрыва.
Я ожидала чего угодно – пристыженного упрека, вспышки недовольства, даже хука справа. Но Вивьен Гамильтон заулыбалась и обняла меня.
– О, моя дорогая. Ты просто молодчина!
Ричард, стоявший рядом, захохотал, видя мое замешательство. Он-то уже привык к проделкам мамы. А для меня это было в новинку.
– Так и надо этому бабнику! Надо было еще размазать кремовый торт по его наглой роже! О, я тебя напугала, дорогая?
– Ты напугаешь кого угодно, мама, – подтрунивал Ричард Гамильтон. Он тоже был доволен моим поступком, хоть тот и выбивался из рамок приличий высшего общества.
Пока Дейзи болтала со знакомыми, я потеряла ее из виду, но почти не заметила этого. В компании ее отца и бабушки мне было комфортно, как с собственными родителями. Они оказались совсем не такими снобами, какими я их рисовала. Остроумные и забавные, они соревновались в том, кто отпустит словцо поострее, бессовестно обсуждали бездарность современных художников и спрашивали мое мнение.
После галереи я была приглашена на семейный ужин в особняк Гамильтонов на Ла-Плайа-стрит. Что это было за место! Дейзи росла в замке для принцессы, где все исполняется по одному велению. Я открыла рот еще в тот момент, когда за нами к галерее приехал шофер на лимузине.
– Обычно мы не так шикуем, – шепнула Дейзи мне на ушко со всей скромностью. – Просто сегодня важный день для мамы и ее галереи, поэтому отец решил провести вечер с размахом.
Мой рот не закрывался всю дорогу, как бы я не подпихивала челюсть. За витиеватой оградой показался белый дворец. Ну ладно, это был всего лишь стильный особняк, удачно воплотивший в себе модерн и ретро. У входа не было колонн или статуй, как я себе представляла, но лестница, ведущая к входной двери, расходилась двумя плавными линиями вокруг цветочной клумбы с кустовыми розами. Такими же белыми, как стены из натурального камня. Два этажа с эркерными окнами и покатой крышей прятали внутри девять спален. Об этом сообщил мистер Ричард, с любовью и гордостью глядевший на свой дом. Одна из спален принадлежала хозяевам дома, еще одна – бабушке Ви. У нее была своя роскошная квартира с видом на океан, но Вивьен почти все время проводила в семье сына. Комната Дейзи всегда была готова к ее приезду, если любимая дочь захочет остаться на ночь. И, подумать только, шесть гостевых спален! Я делила комнату с Хлоей десять лет, но в конце концов родители посчитали нужным расселить нас, пока мы друг друга не поубивали.
Территория купалась в зелени и цветах. У ограды росли пышные туи, высаженные специально для того, чтобы скрыть дом от взглядов прохожих. Мистер Гамильтон слишком часто бывал на виду и хотел уединения хотя бы в домашних владениях.