Это был не Хэм. За дверью стоял мой злейший враг.
– Джейк? – Горло сдавило сразу тремя несопоставимыми чувствами. Огорчением, что это не Хэм. Удивлением, что это Джейк. И злостью, что он посмел сюда явиться. – Что ты здесь забыл?
В его руках я заметила пакет, а в глазах растерянность. Та, что появляется у чтецов перед людной аудиторией. Будто он всю ночь разучивал речь, но потерял листок с текстом и забыл все слова.
– Я звонил тебе и отправил кучу сообщений.
– Я знаю.
– О. – Джейк ошарашено издал непонятный звук. Он что, не понял, что я их просто проигнорировала и отправила в корзину? – Ясно. Я ждал тебя в офисе, хотел поговорить. Но Джессика сказала, что ты приболела, поэтому я привез тебе фрукты. – Он явно волновался и был сбит с толку, поэтому говорил без остановки. – Не знал, что ты любишь больше, бананы или апельсины, поэтому взял и то, и то, и еще виноград, пакет яблочного сока и печенье с шоколадной крошкой. Ты говорила, что объедалась ими в Модесто. В общем, вот.
Он с шелестом протянул мне пакет, покончив с вступительной речью. Я косо взглянула на гостинец для больной, но даже не пошевелила рукой, чтобы его принять. Мне не нужны подачки от предателей.
Джейк был смущен моей холодностью и огорченно опустил пакет.
– Тебе Джессика дала мой адрес?
– Да. Я сказал, что хочу навестить тебя. Как ты себя чувствуешь?
Полна злости, обиды и убийственного недовольства.
– Джейк, я не больна. Я соврала Джессике, чтобы не ехать в офис и не встречаться с тобой или Шейлой.
– А.
Меня начинала раздражать его манера говорить одними гласными.
– Холли, ты злишься на меня.
– Ты очень догадлив.
– Но я не могу взять в толк, почему? Из-за того, что я победил?
– Ты не победил! – Злость рвалась наружу. Нужно было выплеснуть ее на кого-то, и правильнее всего на того, кто во всем виноват. – Вы с Шейлой сжульничали. Я доверяла тебе, а ты так подло обошелся со мной!
– Я же говорил, что это Шейла пыталась досадить тебе. Я не хотел, чтобы она лезла. И по общим результатам ты обошла меня. Меня выбрали только из-за Регины.
– А кто переманил Регину к себе? Кто придумывал отвратительные вещи за моей спиной? Шейла опорочила мое имя, и все ей поверили. Только поэтому все проголосовали за тебя.
– Мне очень жаль, Холли. Правда! Я хотел бы все исправить…
– Я тебе не верю. Ты обманул меня. – Я до сих пор не могла смириться с этим. – Ты ведь звал меня на кофе только за этим? Чтобы подобраться поближе и воткнуть нож в спину?
– Что? Нет, Холли, я просто хотел подружиться!
– Тоже мне, друг!
Мы стояли и орали друг на друга в коридоре, пока моя ярость не иссякла. Не хотелось выяснять ничего – это все равно уже ничем не поможет. Я выставила руку вперед, умоляя закончить бесполезный разговор, и уже спокойней произнесла:
– Настоящие друзья не рассказывают чужие секреты.
Но Джейк сделал непонимающую гримасу.
– Ты рассказал все Шейле. О Греге и Дейзи. Как ты мог? Уходи, Джейк, не хочу тебя видеть.
Дверь захлопнулась прямо перед носом непрошенного гостя. Я прислонилась к ней спиной и тяжело вздохнула. Дейзи, похоже, услышала наши крики – да пол-этажа слышало – и выползла из спальни, оценить потери.
– Холли? Что это было?
Джейк ушел. Я слышала, как его шаги удаляются от двери. Открыла проверить, на самом ли деле его нет, и заметила пакет с фруктами и печеньем на коврике. Последнее, что осталось от нашей с Джейком только зародившейся дружбы. И себе под нос я пробормотала:
– Это был конец.
– И они посмели так обойтись с тобой? – возмутился Хэм. Он наконец-то позвонил, неважно, что лишь в семь вечера, и пригласил поужинать в каком-нибудь тихом ресторанчике.
Целый день он разбирался с какими-то накладками в их цифровой системе. Все данные зажили своей жизнью, и потребовалось вызывать системного администратора, чтобы он все исправил. Как только Хэм разрешил технический сбой, ему позвонил один из постоянных клиентов и возмущался тем, что процент по его вкладу растет слишком медленно. Хэму пришлось успокаивать клиента за ужином из трех блюд в ресторане отеля «Марриот».
Только после всего этого он позвонил мне и заехал к половине восьмого. Он выглядел уставшим даже больше меня. Пожаловавшись на все свои рабочие злоключения, он спросил, как прошел мой день, и я рассказала ему о голосовании, предательстве Джейка и моем вмешательстве в брак Шейлы.
Сначала я испугалась, что Хэм включит профессионала и скажет, что это всего лишь бизнес. В нем есть акулы и мелкие рыбешки, и я точно не была первой из них. Но Хэм остро воспринял ситуацию, и мое огорчение наложило тень на его и без того омраченное лицо.
– Я думал, этот Джейк неплохой парень, – сказал он. Довольно странное замечание о человеке, с которым никогда не виделся. Но Хэм был рядом, мне было хорошо и спокойно, и я не придала его словам значения.
Слоеные пирожные с заварным кремом приподняли наше настроение. Жаль, что мы увиделись так поздно и провели вместе слишком мало времени, но даже мимолетное свидание без всяких сюрпризов и изысков согревало лучше стеганого пледа. Хэм припарковал «Бентли» около сквера недалеко от нашей с Дейзи квартирки и предложил пройтись пешком. Казалось, что лишь со мной он мог позволить себе просто погулять. Как обычный человек, а не владелец процветающего бизнеса с тысячами проблем, что требовали немедленного разрешения.
Мы неспешно шли вдоль трехэтажных зданий с барельефами, наводняющими Сансет, и без остановки говорили. Мне нравились такие прогулки в засыпающей прохладе города и бесконечных рассказах о прошлом, из которых я узнавала все больше о жизни Хэма. Если бы я заносила все детали о нем в блокнот, то там появились бы записи о том, как в девять лет он свалился с велосипеда прямо на разбитое стекло и порезал ладонь. Об этом напоминал тот самый шрам у мизинца, что я почувствовала во время того неловкого рукопожатия. Я бы записала, как Хэм побеждал на всех школьных олимпиадах по математике и списывал на всех тестах по истории, потому что не мог упомнить все даты. Забавно, как мозг может впитывать что-то так хорошо и совершенно не вмещать в себя другое.
Хэм не знал, что такое бедность и нужда. Он ходил только в частные садики и школы, носящие названия каких-то деятельных личностей. И подумать страшно, сколько стоил год обучения в таком заведении. Мои родители не смогли бы отправить даже одного из троих детей в место, подобное тем, где проводил свое детство Хэммонд-младший. Но было ли у Хэма детство? Ведь с малых лет отец внушал ему, что тот продолжит семейное дело, встанет у руля многогранной корпорации, и готовил сына к великому будущему. Вместо игр с друзьями Хэм проводил выходные в кабинете отца, наблюдая за его работой. Вместо вечеринок в старшей школе вечерами Хэм сидел на совещаниях, постигая изнанку бизнеса. Вместо свиданий с девушками Хэм вел высокопарные беседы на торжественных обедах, куда многочисленные деловые партнеры и сливки общества приводили своих дочерей.
Дальше был Гарвард, вперемешку с работой в фирме отца. Ни минуты, чтобы продохнуть и насладиться обычной прогулкой, как сейчас. Мне было жаль, что только со мной Хэммонд мог увидеть, какой приятной может быть тихая обыкновенная жизнь. И в то же время это льстило моему самолюбию. Хэм был богат и мог показать мне целый мир, но, несмотря на мою бедность, я чувствовала, что могу показать ему не меньше.
Он много рассказывал об отце, любящем, но излишне строгом, из-за чего эта любовь казалась иллюзорной. Стивен Блумдейл разменял шестой десяток, но по-прежнему посвящал компании всего себя. Он незаметно ушел в тень, но все еще руководил сыном и корпорацией. После смерти жены он так и не женился, хотя у него были женщины. Не те молоденькие охотницы за шикарной жизнью, а настоящие женщины, сильные и волевые, которые чего-то добились собственными усилиями. Стивен Блумдейл любил умных женщин, но ни в одну из них так по-настоящему и не влюбился.
Отец Хэма вызывал во мне страх. Что он подумает обо мне? Простой девушке из маленького городка без Гарварда за плечами и без гроша в кармане? Стивен Блумдейл хотел для себя и своего сына только лучшее, а я уж точно не подпадала под это определение. Куда мне до несравненной Тиффани Макдауэлл с ангельским личиком, над которым каждую неделю трудится отряд косметологов, с идеальным маникюром и с отцом-миллионером. Она вышла из тех же школ, что и Хэм, вращалась в тех же кругах, купалась во внимании прессы и деньгах семьи. А я? Цветочница, официантка, date-менеджер с ветром в голове и без перспектив на ближайшие пять лет. Так и вижу, как он снисходительно задает мне тот же вопрос, что и все эти зануды на собеседовании. «Холли, кем ты видишь себя через пять лет?» И мысленно прибавляет: «Уж точно не моей невесткой».
Конечно, у нас с Хэмом было только второе свидание, но никогда ведь не бывает вредно помечтать, правда? Каким-то непостижимым образом мы нравимся друг другу, и я предвкушаю то, куда это может привести. И рано или поздно, но Хэм будет вынужден познакомить меня со своим отцом. Но таких, как я, так просто не пускают в королевские семьи. Блумдейлы не носили корону, но точно не пускали кого попало на свой порог.
– Мы пришли, – сказала я, когда мы подошли к подъезду. Как же быстро пронеслось время и пришла пора прощаться.
Хэм думал о том же самом, потому что не хотел выпускать мою руку. Вчерашнее прощание повторилось. Мы стоим друг напротив друга и не отрываем глаз. Идеальный момент для идеального поцелуя.
Которого не случилось. Хэм подразнил меня, медленно придвигаясь ближе, но все так же целомудренно чмокнул в щеку.
– Что? – спросил он, увидев мое разочарованное лицо.
– Такое ощущение, что ты не хочешь меня целовать. Я так ужасна? – ответила я с долей юмора, чтобы скрыть волнение.
Хэм одарил меня усмешкой и поцеловал руку. Третий поцелуй, а я все еще не знаю, какие его губы на вкус.