– Жаль, что вас здесь нет, – сказала я, когда их конкурс закончился ничьей.
– Прости, милая, но не могли оставить магазин без присмотра, – извинилась мама. – Сейчас такой наплыв покупателей, а мы не можем терять доход. Один день профукаешь и потом не окупишь. Но ты ведь там не одна. Харви, Хлоя и Руби не дадут тебе заскучать.
Это уж точно!
– Кстати, забыла рассказать! Ты не поверишь, кто вчера к нам заходил.
– Кто же?
Я уже приготовилась выслушивать скучную историю о каком-нибудь знакомом завсегдатае, но мама меня ошарашила:
– Нил!
– Нил Гарднер? Мой Нил?
Теоретически, да и практически тоже, Нил Гарднер больше не был моим Нилом. Но мне нужно было знать наверняка.
– Он самый!
– Что же он забыл в Модесто? – не дыша, спросила я. – Он ведь уехал в Сиэтл.
– У него там не сложилось, поэтому он вернулся в мастерскую отца.
– Не сложилось? Прошло только два месяца! Еще учебный год даже не начался.
– Да, но он провалил вступительные экзамены. Не набрал даже низший проходной балл, вот и вернулся в родные края.
Я была в смятении, сбита с толку, поражена, словно молнией, – можно перечислять до бесконечности и еще дальше, как Базз Лайтер, – но я точно знала, что чувствую. И нет, это было не мстительное чувство «так ему и надо!». Это была минутная ностальгия, сожаление и жалость. К человеку, который бросил меня ради мечты о красивой жизни. За последние два месяца я узнала, как тяжело найти свое место под солнцем. И мне посчастливилось встретить много хороших людей, которые освещали дорогу к этому месту. А Нилу, судя по всему, не повезло так, как мне. Приятель, на которого он так хотел равняться, не протянул ему руку помощи. Возвращаться к тому, с чего начинал, тяжелее всего, когда ты сжег все мосты и последнюю тропинку к дому, как это сделал Нил. И я искренне сочувствовала ему. Вся злость на него исчезла, потому что исчезли и чувства. Звонок мамы стал самым замечательным подарком на день рождения, потому что я в конце концов поняла, что освободилась от Нила Гарднера.
Придя в себя, я спросила:
– Пусть он вернулся в Модесто, но зачем приходил к нам домой?
– Искал тебя. Хотел сказать, как ему жаль, что так обошелся с тобой. Надеялся извиниться и вернуть все как было.
Это было до абсурдности смешно, вот я и рассмеялась. Немного нервно и натянуто, но громко, так что гости обернулись посмотреть на этот смех гиены.
– Вернуть как было? Он серьезно?
– Нил выглядел виноватым. Весь какой-то бледный и осунувшийся, с синяками под глазами. Он скучает по тебе, Холли.
– Надо было думать об этом раньше, когда он сбегал на другой конец страны и даже не предложил сбежать вместе.
Почему мужчины такие козлы? Думают, что женщины глупые обезьяны, будут им все прощать и принимать обратно по первой же просьбе. Но я не собиралась участвовать в этом зоопарке и становится ослом, на котором Нил и дальше будет ездить, свесив ноги. Я больше не та пугливая маленькая девочка из Модесто. Я деловая, амбициозная женщина из Сан-Франциско, которая не даст собой помыкать. Какое же неповторимое чувство! Будто мир лежит у твоих ног, а в тебе столько силы, что ты можешь расплющить его одним ударом каблука.
Я в последний раз впускала Нила Гарднера в свои мысли и собиралась окончательно распрощаться с ним здесь и сейчас. Пусть ищет себе другую голову, где сможет поселиться и сводить манипуляциями с ума.
– Он очень удивился, когда я сказала, что ты переехала в Сан-Франциско и добиваешься там успеха. – Слова мамы принесли мне почти наркоманское удовольствие. – Просил дать твой новый адрес.
– Боже, надеюсь, ты не дала?
– Нет, конечно. Подумала, что сперва лучше переговорить с тобой, прежде чем посылать Нила к тебе в Сан-Франциско.
– Спасибо, ты поступила правильно. Не хватало еще, чтобы он снова вмешивался в мою жизнь. Мам, можно попросить тебя о маленьком одолжении?
– Все что угодно, милая.
– Если в следующий раз Нил придет к вам с отцом и будет расспрашивать обо мне, можешь кое-что ему передать?
– Конечно.
В голове пронесся скоростной поезд из тысячи фраз, которые бы я хотела сказать Нилу Гарднеру. Но все они следовали в одном направлении, поэтому я уверенно заявила:
– Скажи ему, чтобы шел в задницу.
Сейчас на меня посыплется дождь из маминого осуждения. Она всегда пресекала наши попытки ругнуться за столом или неподобающе высказаться в ее присутствии. Харви, Хлоя и я получали смачные подзатыльники за каждое «дьявол», «черт», «хрень» и уж тем более «задница».
Но в трубке послышался задорный, юный смех.
– Не поверишь, дорогая, – со смешком произнесла мама. – Но так я ему вчера и сказала.
– Ты что?
– Когда он стал нести всякую чепуху про то, как ему жаль и что он хочет сойтись с тобой, я ему ответила, чтобы катился в задницу.
Теперь и я не могла удержаться от смеха. Моя добропорядочная, благоразумная и воспитанная мама послала моего бывшего в задницу! Где-то в Сахаре наверняка в этот момент пошел снег, потому что мама нарушила все законы природы.
– Прости, милая, я не смогла удержаться, – отсмеявшись, заговорила мама. – Он так гнусно с тобой обошелся. Ты так страдала, что даже уехала из дома, заставила нас скучать. А у меня, если честно, давно язык чесался послать этого Нила Гарднера куда подальше. Он никогда нам с папой не нравился.
– Мам, ты, наверное, даже не представляешь, как я вас люблю.
– А мы тебя. Ну все, тебя там уже гости заждались. Целую, милая.
Вот так новости! Нил Гарднер в Модесто, потому что не сумел даже попасть в университет. Он хочет меня вернуть, а моя мама посылает его в места не столь отдаленные. Блаженство, а не день! Если б только Хэм не оставил меня, этот день рождения можно было бы с уверенностью назвать лучшим в моей жизни.
– Остались лишь самые стойкие, – заявила Хлоя, заливая в себя шампанское, когда я присоединилась к ним за столом. Уж в чем-чем, а в игре на выпивание моя младшая сестренка могла уделать всех собравшихся. Опыт тусовок в Модесто, как говорится, не пропьешь.
– А давайте есть торт? – предложила Руби. – Хэм заказал это чудо специально для тебя.
Они на пару с Дейзи отправились в квартиру, где в холодильнике ждал своего часа мой второй за сегодня именинный торт. Да уж, после сегодняшнего кое-кому придется сесть на диету, чтобы самой не превратиться в жирный торт.
– Не могу поверить, что вы выбрались в Сан-Франциско ради моего дня рождения. – Слегка пьяная и абсолютно сраженная важностью момента, сентиментально пролепетала я, когда на крыше остались лишь трое представителей семейки Холлбрук.
– Как мы могли пропустить такую классную вечеринку? – развела руками Хлоя, но я видела, что она лукавит. Она здесь из-за меня, а не из-за бесплатной выпивки.
– Так этот Хэм… – Харви заговорил, неловко уплетая виноградины. Он всегда так делал – скрывал смущение за какой-нибудь бурной деятельностью, если не хотел, чтобы окружающие увидели его тонкую натуру за маской брутального мачо. – Он хороший парень?
– Хэм… идеальный, – сказала я, но вышло не очень-то убедительно.
– Так уж и идеальный? – подняла бровь Хлоя. Нас нельзя назвать «не разлей вода», но сестра все равно знала меня, как облупленную.
– Не считая того, что он слишком много работает, да. Он само совершенство.
– Это никакое не совершенство, если есть «но». А у твоего Хэма «но» размером с Тихий океан, – подстегнула Хлоя. – Здорово, когда мужчина может заработать деньги, но совсем не здорово, если ставит их превыше ваших отношений.
– Когда это моя младшая сестренка стала такой мудрой?
Но я не сумела скрыть печали за шуткой. Слова Хлои больно укололи в сердце. Не из-за их резкости, а из-за их правдивости. Я была бы счастлива, если бы Хэм зарабатывал на десятки миллионов меньше, так, чтобы хватало на жизнь, а не на золотой браслет с бриллиантами, но посвящал бы свою душу и жизнь мне, а не выгодным сделкам.
– Не могу поверить, что говорю это, – встрял Харви. – Но я согласен с Хло. С этим Хэмом тебя ждет много одиноких вечеров, таких как этот.
– А ты когда успел стать экспертом в отношениях? – бросила я. Они что, сговорились? В нашей семье это нонсенс. Харви, Хлоя и я никогда не принимали стороны друг друга, не выступали единым фронтом даже ради отпора родительским наставлениям. Мы были как три страны, объявившие войну, но теперь мои брат и сестра подписали пакт о совместном нападении на меня!
– Я просто думаю, что говорю. И не хочу тебя обижать, просто… хочу, чтобы ты была счастлива.
А это уж совсем что-то новенькое.
– Кто ты и что сделал с моим братом? – усмехнулась я, за что получила снаряд из виноградины прямо в лоб. С реакцией у Холлбруков, видно, тоже не ахти.
– Тебе двадцать шесть. Пора бы мне уже побыть старшим братом. Я тоже повзрослел.
– Тебе двадцать восемь, ты по-прежнему живешь у родителей и спишь в кровати, в которой спал пятнадцать лет назад в пижамке с самолетиками. – Харви поджал губы и перестал есть виноград, но я разошлась не на шутку, отплачивая за все подколы за эти двадцать шесть лет. Мне было весело подшучивать над братом, как это делал он. – Родители платят тебе зарплату, хотя ты не делаешь и половины обязанностей. Ты закоренелый холостяк и ни разу не встречался с девушкой дольше нескольких месяцев. Я могу продолжать, Харви, чтобы убедить тебя, что ты совсем не повзрослел.
Над столом повисла тишина. Харви смущенно опустил глаза и принялся разглядывать свои потертые джинсы, словно на них было написано что-то интересное. Хлоя одарила меня обвиняющим взглядом, как бы говоря, что я перегнула палку. Вот блин. Я и правда ее перегнула. Хотела пошутить, но вышло грубо и безжалостно.
– Прости, Харви, не думала, что обижу тебя. Я просто дурачусь.
– Только вот ты и половины не знаешь обо мне, – как-то грустно произнес он. Да кто этот мужчина? Он не был тем придурковатым парнем с языком без костей, который все детство изводил меня своими глупостями.