Он скользнул взглядом по сумке с вещами на полу и улыбнулся.
– Надеюсь, там не спрятан автомат, чтобы меня прикончить. Или… – Он притворно испугался, в глазах заиграли чертики. – Ты же не собираешься ко мне переехать?
Джейк шутит. Это ведь лучше, чем если бы он злился? Но мои нервы были натянуты слишком сильно, чтобы смеяться.
– Нет. Я ушла от Хэма.
Мои слова что-то затронули в нем, потому что он заморгал, глядя на меня и пытаясь понять, всерьез ли это все.
– Мне жаль, – сказал он с сочувствием и чем-то еще.
– А мне нет. Мы просто не созданы друг для друга. Тут не о чем жалеть.
Джейк коротко кивнул, не зная, что еще сказать, хотя было видно, что сказать ему хотелось многое. Как и мне. Так мы и стояли минуту, глядя друг на друга как два болвана.
– Так зачем ты здесь?
– Выполняю важную миссию.
Джейк одновременно приподнял бровь и уголки губ.
– Ты уволился, – выпалила я, – отказался от перспективной работы и карьеры. Отдал свое место мне. Почему?
Плечи Джейка как-то криво дернулись, будто он стряхивал с них пыль.
– По многим причинам.
– Я хочу знать хотя бы одну.
– Во-первых, ты это заслужила. Ты справляешься лучше меня. Я предпочитаю быть реалистом и не настолько самоуверен, чтобы считать обратное. Во-вторых, с тобой поступили нечестно, пытаясь вывести из игры хитрыми уловками.
– Это была Джессика. С самого первого дня она задалась целью извести меня.
Казалось, Джейк был мало удивлен.
– В-третьих. Эта работа… – Он вздохнул. – Не так уж и крута, как я думал сначала. Все это не по мне. Не знаю, можешь ли ты меня понять.
– Могу, как никто другой. Поэтому я и уволилась вслед за тобой.
– Что? – Джейк не знал, хотя откуда? Он обрубил все концы, связывающие его со «Временем любви», когда ушел и назвал Лидию дурой. – Ты всерьез? – Он две секунды что-то переваривал в голове и задорно ухмыльнулся. – Значит, моя жертва была напрасной?
– Не для меня. Она помогла кое-что понять.
– Что же?
– Сперва ответь, что там в-четвертых.
– А с чего ты взяла, что есть что-то в-четвертых?
Я поняла это внезапно. Лежала без сна половину ночи, размышляя обо всем, что приключилось за последние дни. Сон не приходил, зато пожаловало озарение. Искрометное, яркое, волнующие. Как только оно прокралось в мою голову, я тут же составила список и занялась его воплощением в жизнь. Если бы не оно, я бы не приехала сегодня сюда. Не посмотрела в глаза Джейку с каким-то новым выражением. Не сделала два шага вперед, от чего его зрачки расширились, а горло сглотнуло нервный комок.
– Просто ответь, – попросила я.
– Потому что… – Он не мог озвучить то, что пытался сказать мне последние два месяца. – Потому что…
То, как он говорил о том, что ему не нравились мои отношения с Хэмом. То, какими глазами смотрел при встрече. То, как беспокоился за меня в баре и следил, чтобы я не напивалась и не попадала в беду. То, как он запомнил обо мне каждую деталь и воплотил в жизнь мои мечты, без задней мысли позволив думать, что все это делал другой мужчина. То, как он приготовил для меня «Кузнечик» и купил пушистый блокнот. То, что он вышел из игры, чтобы выиграла я.
То, что он сказал тогда мне в баре. Я наконец-то вспомнила, когда копалась в голове, ворочаясь в постели. Я вспомнила все это и поняла.
– Там, в баре, ты сказал… – Я задохнулась и сумела, наконец, произнести: – Что влюбился в меня.
Я была уже прямо перед ним, не отводила глаз, а он не смел отвести свои. Между нами натянулась струна, которая порвется, если один из нас перестанет смотреть.
– Ты вспомнила? – почти шепотом спросил Джейк, испытывая облегчение от того, что я в конце концов узнала о его чувствах. И в то же время переживая убийственные муки от того, что я скажу дальше.
– Вспомнила. И теперь очень злюсь.
– На то, что я не сказал?
– На то, что позволил мне забыть.
Мое сердце колотилось, как будто мне вкололи шприц адреналина. Дыхание сперло, словно из коридора высосали весь кислород. Ноги затряслись, словно к ним привязали стокилограммовые гири. Но это не помешало мне сделать то, что я давно хотела и о чем сама не подозревала.
Я притянула Джейка за майку – прямо за нос малыша-корги – и поцеловала. Он мог отпихнуть меня, разозлиться или засмеяться, но Джейк Руссо был совсем не таким, каким я его считала. Он был самым невероятным парнем, которого мне довелось повидать. Как жаль, что я потратила столько времени на то, чтобы это понять. Но лучше поздно, чем никогда. Думаю, Джейк, прижимающий меня к стене, был со мной согласен.
Его губы отстранились от моих лишь на мгновение, чтобы сказать:
– Твой Джонни Леннокс был не прав. Ты целуешься совсем не как пиявка.
Он запомнил даже это. Мой рассказ о самом ужасном свидании в своей жизни, когда в школе Джонни Леннокс поцеловал меня, а потом всем рассказывал гадости о том, насколько ужасно я целуюсь. Выкуси, Джонни Леннокс, Джейк Руссо сказал, что я неплохо целуюсь!
– Так что дальше? – спросила я, пока мы взяли тайм-аут, чтобы перевести дух.
– Я планировал приготовить ужин, но теперь всерьез думаю, как затащить тебя в постель.
Я ухмыльнулась. Мне никогда не было так хорошо.
– Могу помочь тебе со вторым, если потом я получу первое.
– Идет.
Джейк поднял меня на руки одним сильным движением, с третьей попытки вскрыл дверь ключом и внес меня в квартиру, кинув на диван. В две секунды метнулся за пакетом и моей сумкой, а потом вернулся к тому, чем мы занимались.
– Скажи мне, Холли Холлбрук, каково это? Целоваться со своим заклятым врагом?
Два года спустя
– Как первый день в качестве управляющей, Пенни? – влетая в магазин, выкрикнула я. Из рук у меня валились пакеты. Каждый предназначался для особенного случая.
Пенни стояла за стойкой и упаковывала букет оранжевых гербер в прозрачный целлофан. Повязала его бантиком, накрутила концы лезвием ножниц и вручила покупателю.
– Спасибо, что без сдачи, заходите к нам еще!
Только после этого Пенни обратила на меня свое внимание и помогла дотащить пакеты до стойки, но я была не в обиде – клиенты превыше всего.
– Если честно, мало чем отличается от работы обычной продавщицы. – Хмыкнула Пенни, подглядывая, что я там таскаю с собою в пакетах.
Я хлопнула ее по любопытной ручонке.
– Но ты теперь не просто стоишь за стойкой, ты здесь главная. Решаешь, какие цветы заказать, какой день выбрать для скидок. И получаешь на сорок процентов больше. По-моему, разница существенная.
Пенни отчаялась узнать, что я прячу, и принялась расставлять доставленные утром горшки с суккулентами и флорариумы на стеллажи.
– Я рада, что ты осталась с нами, Пенни, – торжественно сказала я. – И Харви считает так же. Он бы сам тебе об этом сказал, если бы сейчас был здесь.
– Точно! Важный день, как я забыла! Но я не понимаю, почему ты до сих пор не в больнице?!
– Забежала на минутку, чтобы вручить вот это. – Один из пакетов в охапке я протянула подруге. Она с недоверием взглянула на презент, будто я могла подсунуть ей кота в мешке – в лучшем случае, – и осторожно взяла, двумя пальчиками открывая его и запуская один глаз внутрь.
Когда же до нее дошло, что в пакете, она взвизгнула в духе Пенни Риверс, а я порадовалась, что в магазине нет посетителей, иначе ее вопль мог бы их разогнать, как газета – мух.
– Это от нас с Харви. Хотели поздравить тебя с повышением и поблагодарить за то, что ты сделала для «Холлбрук Фэмили» за эти два года.
А Пенни сделала немало. Прошла этот тернистый путь с нами от начала и до конца, терпела придурковатых клиентов, выходила поработать дополнительные часы и ни разу не пикнула. В отличие от Лидии Вэндалл, мой брат был лояльным боссом, который ценил тех, кто отдавался делу полностью.
– Теперь ты часть «Холлбрук Фэмили», часть нашей семьи, – с комом в горле произнесла я, видя улыбку и слезы на лице Пенни.
В руках она сжимала сертификат в деревянной рамочке и поглаживала буквы своего имени на нем.
Пенни Эбигейл Риверс
Совладелец «Холлбрук Фэмили»
– Господи, – прошептала она. – Вы сделали это ради меня…
Я обняла подругу и поцеловала в соленую щеку.
– Ты бы знала, сколько ты сделала ради нас.
И это было сущей правдой.
Первые полгода пришлось попотеть. Харви занимался встречами с важными шишками, на которых искал потоки инвестирования и состоятельных клиентов. Дейзи делала то же самое, но в неофициальном порядке. На каждом ужине со знакомыми родителей, на каждом светском мероприятии, куда были приглашены Гамильтоны, она рекламировала «Холлбрук Фэмили». Попутно помогала нам с Пенни в магазине и вела странички в соцсетях, причем делала это так, будто занималась этим всю жизнь. Времени на работу в компании отца не оставалось, но ни Дейзи, ни Ричард ни капли от этого не огорчились. Дейзи впервые нашла то, чем хотела заниматься она сама, а ее отец был готов позволить что угодно, лишь бы дочурка была счастлива.
Мы с Пенни трудились на передовой. В первые месяцы ехала крыша, потому что мы спали по четыре часа в сутки. Днем не успевали присесть, потому что колокольчик то и дело звенел, возвещая о следующем посетителе. Закрывались в восемь, брали швабры и принимались надраивать полы, присыпанные землей, натирали стеллажи, чтобы белая краска оставалась такой же белоснежной. Поливали цветы, удобряли и обстригали подсохшие листочки, меняли воду, в общем, делали все то, что некогда было сделать в рабочие часы. Порой приходилось заниматься доставкой поздних заказов, если наш водитель не успевал быть в куче мест одновременно. Да-да, у нас появился свой курьер.
Трижды в неделю вставали ни свет ни заря, чтобы принять новые партии цветов у поставщика, разобраться с накладными и заполнить магазинчик новыми «постояльцами». Если бы не Пенни, я в те месяцы точно загремела бы в психушку или упала замертво прямо за стойкой. У нас было много помощников, но так, как Пенни, не трудился никто.