— Почему не государственный защитник?
— Он не способен защитить даже проказника в детсадовской группе, о чем все, особенно Нуз, прекрасно осведомлены. Судья всех обзвонил, никого не нашел и решил, что я сгожусь лучше остальных.
Порсия села, отодвинула газету и произнесла:
— Мне это нравится. Теперь нам не придется скучать. Еще нет девяти часов утра понедельника, а уже открыт счет нехороших телефонных звонков.
— Наверное, счет сильно вырастет.
— Люсьен уже в курсе?
— Нет. Нуз обещает заменить меня через месяц. Я назначен лишь на предварительный период.
— Его действительно застрелил этот мальчишка?
— Он был неразговорчив. Сгорбился и отключился. По-моему, ему нужна помощь. По словам Оззи, он один раз выстрелил потерпевшему в голову из служебного пистолета.
— Ты знал Кофера?
— Я знаю всех копов, кого-то лучше, кого-то хуже. Кофер был вроде ничего, дружелюбный. В прошлом месяце читал шестиклассникам Карлы лекцию об опасности наркотиков, она была довольна.
— И внешне казался ничего таким — для белого.
— Примерно через час я поеду в больницу, навещу мать паренька. Похоже, Кофер сильно ей врезал, прежде чем схлопотал пулю. Хочешь со мной?
Порсия наконец-то выдавила улыбку:
— Конечно. Но сначала — кофе.
— Повезло же мне с секретаршей!
— Я — помощница адвоката, скоро буду студенткой юридического факультета. Ты оглянуться не успеешь, как я стану здесь полноправным партнером, и это ты будешь приносить мне кофе! Один пакетик сливок, два сахара.
— Запишу, чтобы не забыть.
Джейк поднялся к себе в кабинет и снял пиджак. Не успел он опуститься в кожаное кресло, как перед ним возник Люсьен.
— Слышал, у тебя новое дело. — С этими словами он плюхнулся в кресло — свою собственность. В его собственности оставалась вся мебель фирмы вместе со зданием. Кабинет Джейка, самый просторный, принадлежал Люсьену до его исключения из коллегии в 1979 году, а еще раньше — его отцу до гибели в авиакатастрофе, а до этого его деду, создателю могучей фирмы «Уилбэнкс». Потом Люсьен, став владельцем фирмы, разогнал всех выгодных клиентов.
Джейку следовало бы удивиться осведомленности Люсьена. Как и Гарри Рекс, тот всегда был в курсе самых горячих новостей, хотя они черпали сведения из совершенно разных источников.
— Меня назначил Нуз, — объяснил Джейк. — Я не хотел брать дело. Не хотел и не хочу.
— Чего так? Мне бы еще кофе.
Обычно по понедельникам Люсьен позволял себе поваляться в постели, чтобы не принимать душ, не бриться, не одеваться с некоей долей приличия. Поскольку он больше не являлся практикующим юристом, понедельник можно было посвятить борьбе с похмельем после вчерашнего, то есть выбиванию клина клином. То, что Люсьен бодрствовал в такую рань и выглядел презентабельно, означало, что он ждет подробностей.
— Сейчас будет, — произнес Джейк. — Кто тебе рассказал? — Это был бессмысленный вопрос, не требовавший ответа.
— Источники, Джейк, источники… Почему ты не хочешь браться за это дело?
— Гарри Рекс опасается, что оно может повредить сделке по «Смоллвуду».
— Какой еще сделке?
— Он полагает, что ответчики готовы раскошелиться. Еще Гарри Рекс думает, что это убийство может повредить моей звездной репутацией замечательного судебного адвоката. Что публика разорвет меня на куски и мы не сможем набрать честных, непредубежденных присяжных.
— С каких пор Гарри Рекс заделался специалистом по присяжным?
— Он мнит себя экспертом по людям.
— Перед моими присяжными я бы его не поставил.
— Это моя работа. Я обладаю харизмой.
— И самомнением. Сейчас твое самомнение нашептывает тебе, что ты гораздо популярнее, чем в действительности. Защита мальчишки не повлияет на твою железнодорожную тяжбу.
— Не уверен. Гарри Рекс думает иначе.
— А если он попросту глуп?
— Гарри Рекс блестящий адвокат и мой партнер в тяжбе, которая может оказаться самым крупным делом в наших карьерах. Ты с ним не согласен?
— Я редко с ним соглашаюсь. Да, тебе достанется за защиту непопулярного клиента, ну и что с того? Большинство моих клиентов были непопулярными, что не делало их плохими людьми. Мне было безразлично мнение всякой деревенщины обо мне или о них. Я выполнял свою работу без малейшей оглядки на болтовню в кафе или в церкви. Хотят чесать языками у тебя за спиной — пусть чешут, но стоит им попасть в беду, им мгновенно понадобится опытный адвокат, не чурающийся грязи. Когда дело твоего паренька попадет в суд?
— Понятия не имею, Люсьен. Утром собираюсь обсудить это с окружным прокурором и с судьей Нузом. Надо еще разобраться с судом по делам несовершеннолетних.
— Это дело туда не попадет, в нашем замшелом штате такого не бывает.
— Я знаю законы, Люсьен.
Вошла Порсия с кофейником и чашками на подносе. Люсьен продолжил:
— Молодость клиента тоже не имеет значения. Двадцать лет назад в округе Полк судили за убийство тринадцатилетнего. Я знал его адвоката.
— Доброе утро, Люсьен, — вежливо произнесла Порсия, наливая кофе.
— Доброе! — буркнул он, не глядя на нее. Когда Порсия только пришла в фирму, Люсьен подолгу на нее глазел, даже позволял себе касаться ее плеч и рук — так, ничего не значившая мелочь, но после того, как Джейк сурово его предостерег, а сама девушка пригрозила членовредительством, он опомнился и даже принялся раздавать похвалы.
— Минут пять назад нам снова звонили, Джейк, — доложила она. — Звонивший не представился. Только припугнул, что если ты попытаешься спасти этого парня, как спас того ниггера Хейли, то дорого заплатишь за это.
— Мне жаль, что тебе приходится такое слышать, Порсия, — пробормотал Джейк, не ожидавший подобного.
— Подумаешь! Слышала раньше и непременно услышу еще.
— Мне тоже жаль, Порсия, — проворковал Люсьен. — Жаль — не то слово.
Джейк указал ей на деревянный стул рядом с Люсьеном, и она села. Все трое дружно поднесли ко рту чашки с кофе. Мысли каждого были сейчас о прозвучавшем слове на букву «Н». Двенадцать лет назад, когда Джейк, выпускник юридического факультета, начал работу в Клэнтоне, это слово без стеснения употребляли белые юристы и судьи, когда болтали или шутили между собой, более того, даже на работе — если рядом не было чужих ушей. Но теперь, в 1990 году, оно стало редкостью и считалось неподобающим даже в низах общества. Мать Джейка терпеть не могла это слово и не позволяла его произносить в ее присутствии, но Джейк, выросший в Карауэе, знал, что его дом не похож в этом отношении на другие.
Посмотрев на Порсию, которая, судя по ее виду, была не так шокирована, как они с Люсьеном, он сказал:
— Мне очень жаль, что ты услышала это в нашей фирме.
— Да ладно, я не против. Я слышала это в армии. И буду слышать дальше. От меня не убудет, Джейк. Но для очистки атмосферы следует внести уточнение: все заинтересованные лица — белые?
— Да.
— Значит, появления Клана и подобной публики, в отличие от дела Хейли, не стоит опасаться?
— Кто знает? — пожал плечами Люсьен. — Здесь полно психов.
— Точно. Еще нет девяти часов утра, а уже два звонка. Оба с угрозами.
— Кто звонил первым? — спросил Люсьен.
— Отец потерпевшего, Эрл Кофер, — ответил Джейк. — Никогда с ним не встречался, но теперь это, похоже, изменится.
— Отец жертвы звонит адвокату человека, арестованного за убийство?
Джейк и Порсия кивнули. Люсьен покачал головой, а потом улыбнулся:
— Чудесно! Так и тянет снова прыгнуть в окоп.
Зазвонил телефон. Джейк уставился на аппарат. Мигала лампочка третьей линии, что обычно означало, что звонит Карла. Он медленно поднял трубку, поздоровался и стал слушать. Она находилась в школе, в своем классе, наступило время первой перемены. Секретарь в кабинете директора только что приняла звонок от мужчины, отказавшегося назвать свое имя и спросившего, здесь ли работает жена Джейка Брайгенса. Он представился близким другом Стюарта Кофера, заявил, что у Кофера много друзей и все они очень расстроены тем, что адвокат Карла Ли Хейли теперь пытается вытянуть из тюрьмы убийцу Стюарта. Добавил, что убийца жив только потому, что сидит в тюремной камере. Когда секретарь снова поинтересовалась именем звонившего, тот бросил трубку.
Секретарь доложила о звонке директору, уведомила Карлу и сообщила в полицию.
Подъехав к школе, Джейк поставил машину за двумя патрульными автомобилями. Полицейский Степ Лэмон, в свое время бывший клиентом Джейка в деле о банкротстве, а теперь карауливший вход, поприветствовал его как старого друга.
— Звонили с телефона-автомата в магазине Паркера, что около озера, — сказал Лэмон. — Это все, что мы пока выяснили. Я попрошу Оззи порасспрашивать в магазине, но, по-моему, это напрасная трата времени.
Джейк поблагодарил его, и они вместе вошли в здание школы, где их ждали директор и Карла, совершенно не напуганная, судя по ее виду, телефонным звонком. Они с Джейком отошли в сторону.
— Ханна в порядке, — прошептала Карла. — Она ничего не знает.
— Этот козел позвонил тебе в школу! — прошептал, вернее, проскрежетал в ответ Джейк.
— Следи за своим языком! Подумаешь, какой-то умалишенный.
— Да. Но умалишенные способны на разные глупости. Нам уже дважды звонили в офис.
— Думаешь, это только начало?
— Боюсь, что да. Впереди много событий: первая явка парня в суд, похороны Кофера, дальнейшее судебное разбирательство, сам суд.
— Ты же его временный адвокат?
— Завтра увижу Нуза и все ему расскажу. Пусть ищет мне замену в других округах. Ты в порядке?
— Все хорошо, Джейк. Не нужно было сюда приезжать.
— А я взял и приехал.
Он вышел из школы вместе с Лэмоном, пожал ему на прощание руку и сел в автомобиль. Машинально проверил, на месте ли его пистолет. Выругавшись и удрученно покачав головой, он тронулся с места.
Не менее тысячи раз за последние два года Джейк давал себе слово убрать огнестрельное оружие куда подальше и доставать его только для охоты. Но что поделать, если любителей пострелять становится все больше! Практически в каждом автомобиле на сельском Юге лежало оружие. Прежние законы заставляли его прятать, а новые позволяли держать на виду. Получи разрешение — и хоть вешай винтовку на заднем стекле, хоть разгуливай с шестизарядной пушкой на бедре. Джейку совсем не нравилось хранить оружие в машине, в письменном столе, в прикроватной тумбочке, но, когда в тебя палят, сжигают твой дом, угрожают твоей семье, на первый план выходит самооборона.