Рассказывая, Кира утирала слезы, что не мешало повествованию. Сжимая в каждой руке по платку, она говорила эмоционально, но убежденно. У Джейка по-прежнему не было плана дотянуть до процесса Дрю Гэмбла, но как судебный адвокат он не мог не оценить Киру как свидетеля защиты. На него произвела впечатление ее твердость, зрелость, решительность. Она была на два года младше брата, но выглядела взрослее.
Заговорив об умершей якобы матери, Кира запнулась и выпила воды. Затем вытерла лицо, сурово взглянула на Рейди и продолжила: они нашли маму в кухне на полу, бесчувственной, без пульса, и она заплакала. Дрю позвонил диспетчеру 911. Казалось, прошли часы. Он закрыл дверь в спальню. Она услышала выстрел.
— Вы видели Стюарта Кофера на кровати перед тем, как он был застрелен? — спросил Рейди.
— Нет.
Это Джейк научил обеих коротко отвечать на прямые вопросы.
— Вы видели Дрю с пистолетом?
— Нет.
— Брат что-нибудь вам сказал после того, как вы услышали выстрел?
Джейк поспешил вмешаться:
— Не отвечай. Это похоже на показания с чужих слов и может быть неприемлемо в суде. Уверен, позднее мы к этому вернемся, но сейчас не стоит.
Оззи устал слушать свидетелей и адвоката. Он резко встал и произнес:
— Это все, что нам нужно. Спасибо, что уделили время. Будем на связи, Джейк. Или не будем. Уверен, в скором времени к тебе обратится окружной прокурор.
Джейк поднялся, дождался, пока оба выйдут, и снова сел. Порсия закрыла дверь.
— Что думаешь? — спросил ее Джейк.
— Ты молодец.
16
Длинный день начался на рассвете, когда свет фар автомобиля Чарльза Макгерри скользнул по задней стене сельской церквушки. Фары осветили кухню, и он понял, что Джози и Кира давно встали и готовы ехать. Он встретил их в дверях, поздоровался — впереди были часы дорожных бесед — и запер церковь. На заднем сиденье тесной семейной машины Кире пришлось поджать длинные ноги; Джози устроилась на переднем сиденье. Чарльз указал на цифровые часы:
— Запомните время: шесть сорок шесть. Дорога займет три часа.
Его жена Мэг собиралась поехать с ними, но отправляться вчетвером в такую даль было бы слишком тесно. К тому же приболела бабушка, обещавшая посидеть с детьми.
— Мэг приготовила нам сэндвичи, — произнес пастор. — Они сзади, в сумке.
— Меня укачало, — предупредила Кира.
— Ей нехорошо, — сказала Джози.
— Меня сейчас стошнит, мама.
— Серьезно? — спросил он.
— Скорее остановитесь!
Они проехали всего полмили, еще не скрылась из виду церковь. Чарльз затормозил на обочине. Джози уже распахнула дверцу и тащила наружу дочь. Ту вырвало, потом она еще несколько минут боролась с тошнотой. Священник следил, не появится ли встречная машина, и старался не слушать. Кира плакала и просила у матери прощения, потом они что-то обсуждали. Обе вернулись в автомобиль в слезах и долго молчали.
Наконец Джози выдавила улыбку:
— Вечно ее укачивает в машине. Никогда не видела ничего подобного. Еще двигатель не заработал, а ее уже тошнит.
— Как ты там? — спросил Чарльз.
— Нормально. — Кира запрокинула голову и сидела с закрытыми глазами, держась за живот.
— Может, музыку включить? — предложил он.
— Конечно, — одобрила Джози.
— Религиозные гимны?
«Лучше не надо», — подумала она.
— Как ты, Кира? Хочешь послушать госпелы?
— Нет.
Чарльз включил радио и настроился на клэнтонскую станцию, передававшую музыку кантри. Они выехали из города и покатили по шоссе на юг. В семь часов стали передавать новости: сначала прогноз погоды, затем сообщение, что окружной прокурор Лоуэлл Дайер подтвердил назначенный на этот день разбор большим жюри реестра судебных дел. Намечалось и обсуждение убийства помощника шерифа Стюарта Кофера. Чарльз поспешил выключить радио.
Всего в нескольких милях южнее Клэнтона Киру опять укачало — на сей раз прямо на шоссе, в гуще утреннего транспорта. Чарльз свернул на чью-то гравийную дорожку, и Кира едва успела выскочить, чтобы не испачкать салон. Когда она вернулась, Джози сказала:
— Наверное, это из-за запаха сэндвичей. Может, убрать их в багажник?
Как ни хотелось Чарльзу перекусить, он не стал спорить. Отстегнул ремень, взял с заднего сиденья сумку, открыл багажник и спрятал там завтрак. Мэг встала в пять часов утра, чтобы его приготовить.
В пути священник каждую минуту смотрел в зеркальце салона. Кира сидела бледная, с мокрым лбом. Ее глаза были закрыты, она пыталась дремать.
Джози было неудобно, что Чарльз так переживает за ее дочь. Желая сменить тему, она произнесла:
— Вчера вечером мы говорили с Дрю. Спасибо, что позволили нам воспользоваться телефоном в церкви.
— Как он?
— Там ему неплохо, он в маленькой палате, есть хороший сосед — парню семнадцать лет. Дрю говорит, что люди — врачи — добрые, заботятся о нем. Ему дают антидепрессанты, и он чувствует себя лучше. Вчера его осмотрели два разных врача, они задавали много всяких вопросов.
— Как долго они его там продержат?
— Пока об этом нет речи. Дрю лучше там, чем в следственном изоляторе в Клэнтоне. Джейк считает, что его не вытащить, что в таком деле ни один судья в штате не разрешит выпустить его под залог.
— Уверен, адвокат знает, о чем говорит.
— Нам так нравится Джейк! Вы его хорошо знаете?
— Нет. Не забывайте, Джози, я здесь новичок, как и вы. Я вырос в округе Ли.
— Ну да… Честно вам скажу, иметь такого адвоката, как мистер Брайгенс, большое облегчение. Мы будем должны ему заплатить?
— Разве не суд его назначил?
Джози кивнула и что-то пробормотала, словно вспомнила вдруг о чем-то ином. Кире, сжавшейся в комок на заднем сиденье, удалось наконец уснуть. Через несколько миль Джози оглянулась на нее и прошептала:
— Ты в порядке, детка?
Кира не ответила.
Прошел час, прежде чем их зарегистрировали и направили из одного корпуса в другой. Там их усадили в комнату ожидания, которую сторожили две вооруженные надзирательницы. Одна из них, взяв планшет с зажимом для бумаги, подошла к Чарльзу и спросила с неестественной улыбкой:
— У вас свидание с Дрю Гэмблом?
Священник указал на Джози и Киру.
— У них, это его мать и сестра.
— Прошу следовать за мной.
Они зашагали по расширяющемуся коридору, минуя одну дверь с сигнализацией за другой. Вскоре их подвели к железной двери без окна.
— Очень жаль, но к нему можно только близким, — предупредила надзирательница.
— Я подожду, — произнес Чарльз. Он едва знал Дрю и не рвался провести следующий час в его обществе.
Джози и Кира вошли в маленькую палату без окна. Все трое стали обниматься и утирать слезы. У Чарльза, смотревшего на них через открытую дверь, разрывалось от сочувствия сердце. Надзирательница попятилась, закрыла дверь и сообщила:
— С вами хочет поговорить наша сотрудница.
— Конечно. — Что еще он мог ответить?
Женщина ждала его в двери тесного кабинетика в другом крыле комплекса. Она назвалась доктором Сэйди Уивер и извинилась за беспорядок в кабинете, не принадлежащем ей, но пригласила туда Чарльза и закрыла дверь.
— Вы их священник? — спросила доктор Уивер, не тратя время на мелочи. У нее был вид чрезвычайно занятого человека.
— Будем считать, что да. Официально они не принадлежат к нашей общине, мы их, так сказать, приютили. Им больше некуда идти. Никаких родственников в наших краях.
— Вчера мы провели с Дрю несколько часов. Судя по всему, этой семье сильно не повезло. Он никогда не видел своего отца. Я беседовала с их адвокатом, мистером Брайгенсом, а также с доктором Кристиной Рукер из Тупело. Она общалась с Дрю в четверг и просила суд направить его на освидетельствование. Поэтому мне известна подоплека. Где они живут?
— В нашей церкви. Там безопасно, они сыты.
— Благослови вас Бог. Похоже, за матерью и сестрой есть уход. Меня, конечно, больше беспокоит Дрю. Мы проведем сегодняшний и завтрашний день с ним и с его матерью и сестрой. Как я понимаю, это вы их привезли?
— Да.
— Как надолго вы можете их здесь оставить?
— Я не тороплюсь. У меня нет планов.
— Хорошо. На сутки? Заберете их завтра.
— Годится. Дрю долго у вас пробудет?
— Трудно сказать. Неделю-другую. Но не месяцы. Как правило, тут им лучше, чем в окружной тюрьме.
— Естественно. Продержите его как можно дольше. В округе Форд напряженная обстановка.
— Я понимаю.
Чарльз вышел из корпуса и направился к своей машине. Миновав посты, он поехал в северном направлении. К полудню, купив в мини-маркете содовой и достав из багажника сэндвичи, он с аппетитом поел.
Большое жюри округа Форд собиралось дважды в месяц. Реестр его дел выглядел банально: мелкая наркоторговля, угоны автомобилей, поножовщина в питейных заведениях. Последним по счету убийством была перестрелка в стиле Дикого Запада после «черных» похорон, когда две соперничающие семьи принялись выяснять отношения при помощи огнестрельного оружия. Погиб один человек, но выяснить, кто в кого стрелял, было невозможно. Большое жюри указало на наиболее вероятного подозреваемого в неумышленном убийстве, однако дело зависло, потому что никто не торопил разбирательство. Подозреваемого выпустили под залог.
В состав жюри входило восемнадцать членов — зарегистрированных в округе избирателей, назначенных два месяца назад судьей Нузом. Они заседали в маленьком зале, дальше по коридору от большого, и посторонние туда не допускались — ни зрители, ни пресса, никто из обычной для судов скучающей толпы, жаждущей мелкой драмы.
Как правило, в первый месяц после назначения члены большого жюри хвастались своим положением, но после нескольких заседаний им становилось тоскливо. Им предъявляли только одну сторону картины — отстаиваемую силами правопорядка, и возражений почти никогда не возникало. Пока это жюри выносило только требуемые вердикты. Понимая или не понимая этого, оно быстро превратилось в штамп, проставляемый полицией и обвинением.