— Можно прибегнуть к банкротству, — сказал Джейк. Он боялся дел о банкротстве так же истово, как и бракоразводных, но порой нырял в эту бездну вместе с отчаявшимися клиентами.
— Без врача мне никуда, Джейк, какое банкротство? И потом, два года назад я уже банкротилась в Луизиане, причем это был второй раз. Разве нет ограничения по количеству банкротств?
— К сожалению, есть. — Он прикинул, что с таким грузом финансовых проблем, судимостей и разводов Джози разбирается в законах лучше большинства юристов. Джейк восхищался мужеством и решимостью этой женщины выжить и не дать в обиду детей и не позволял себе сурово судить ее за ошибки.
— Значит, банкротство для меня больше не выход. Что вы предлагаете?
Ему так и хотелось предложить ей нанять другого адвоката. С него достаточно ее сына, из-за которого банкротство грозило ему самому. Он не давал согласия представлять Джози. Но, будучи семейным адвокатом, не имел возможности от этого отвертеться.
Гарри Рекс попросту указал бы ей на дверь, вышвырнул из кабинета, не позволив себе ни капли сочувствия к женщине. Люсьен поступил бы наоборот: озадачил бы проблемами Джози одного из своих компаньонов-юристов, а сам занялся бы шумной защитой ее сына. Джейк не мог себе позволить подобной роскоши. На самом деле, он редко отказывал неимущим клиентам. Порой ему казалось, будто половина его работы — это бесплатная юридическая помощь: либо сознательная, либо понимаемая как таковая через много месяцев, при подведении баланса.
Все дополнительно осложнялось тикающими часами. Приблизительно через три месяца Кира должна была родить. Он никак не мог забыть свои беседы с Карлой.
— Что ж, я обзвоню больницы и врачей.
Джози уже вытирала глаза.
— Вам когда-нибудь отказывали в выплате части зарплаты, Джейк?
В каком это смысле?
— Нет.
— Это ужасно. Вы вкалываете на какой-нибудь мерзкой работенке, а когда приходите за зарплатой, в конверте лежит желтое уведомление. Компания по выпуску кредитных карт, финансовая компания, жулик, торгующий подержанными тачками, взял и ополовинил ваш заработок. Кошмар! Так я и живу, Джейк. Вечно лезу на гору, стараюсь, чтобы на столе была еда, но кто-нибудь каждый раз ставит мне подножку. Пишет злобные письма. Натравливает коллекторов. Угрожает — от угроз вообще некуда скрыться. Я не против вкалывать изо всех сил, но все эти силы уходят на то, чтобы не потонуть, а выжить. О том, чтобы куда-то доплыть, даже речи нет.
Проще всего было бы сказать себе, что Джози сама виновата в своих проблемах, сама себе враг, но Джейк сомневался, что ей когда-либо выдавался шанс вырваться из нищеты. В свои 32 года при удачном стечении обстоятельств она могла быть привлекательной, что, без сомнения, толкало ее в лапы негодных мужчин. Наверное, на нее поднимали руку. А может, Джози принимала ошибочные решения.
— Я сделаю несколько звонков и потяну время, — произнес он, потому что больше ничего не мог придумать и должен был заниматься тем, за что платили.
— Восемьсот баксов! — выпалила она. — Столько мне нужно на трансмиссию, снятую с другой машины, Джейк. Может, одолжите?
Адвокат в маленьком городке нередко сталкивался с подобной просьбой. Джейк давно научился отказывать неимущим просителям в деньгах. Испытанный стандартный ответ звучал так: «Простите, но для меня неэтично одалживать вам деньги».
А почему? Потому что шанс возврата довольно призрачен. Знатоки этики в адвокатской коллегии штата несколько десятилетий назад решили, что большинство ее членов, адвокаты из маленьких городов, нуждаются в защите от таких просьб.
На тот момент на счету его фирмы было 44 тысячи долларов, остро необходимых в ближайшие месяцы на поддержание ее работы. С другой стороны, какого черта? Джози нуждалась в деньгах сильнее его, и если ее машина перевернется, то на Джейка навалится гораздо больше ненужных проблем. Он мог энергичнее работать, навьючить на себя больше клиентов, вымолить у Нуза дела по распределению наследственного имущества, по которым светит сделка о признании вины. Джейк был уличным адвокатом и гордился этим, пренебрежительно глядел на бездельников из крупных фирм и всегда мог выбить для себя дополнительную нагрузку, когда попадал в передрягу.
Он кивнул и с улыбкой произнес:
— Пожалуй. Я попрошу вас подписать долговое обязательство с точной датой через год. Это формальность, необходимая по этическим соображениям.
Пока Джейк делал вид, будто что-то записывает, Джози всплакнула, а потом, немного помолчав, промолвила:
— Простите, Джейк, мне так стыдно!
Он дождался, пока она успокоится, и сказал:
— У меня возникла идея. Вы устали жить в церкви. Пастор Макгерри и его паства заслуживают восхищения за поддержку, которую они оказали, но вам больше нельзя там оставаться. Скоро они сообразят, что Кира беременна, поползут слухи. Вы не можете оплатить счета, а надеяться, что больницы и врачи простят вам долги, глупо. Я хочу, чтобы вы пропали, переехали, исчезли отсюда.
— Мне некуда скрыться отсюда, пока Дрю сидит за решеткой и ждет суда.
— Сейчас вы ничем ему не поможете. Лучше уехать куда-нибудь недалеко и затаиться, пока не начнется суд.
— Куда?
— В Оксфорд. Это всего в часе езды. Университетский город, много дешевых квартир. Мы найдем меблированную. Уже лето, студенты разъехались. У меня там друзья-адвокаты, я попрошу их подыскать для вас пару рабочих мест. Про счета забудьте, коллекторы вас не найдут.
— Вся моя жизнь такая, Джейк — только и делаю, что бегу.
— Причин оставаться здесь нет: ни родни, ни настоящих друзей.
— А врач Киры?
— В Оксфорде хорошая больница, она обслуживает целый регион, там много опытных врачей. Мы постараемся, чтобы о ней позаботились. Это самое главное.
Слезы на ее глазах высохли, взгляд прояснился.
— Мне придется взять в долг, чтобы устроиться.
— Есть еще одна причина, Джози. Кира родит в сентябре, уже после суда и после того, как о ее беременности будет известно всему Клэнтону. То ли дело рожать в Оксфорде: там мало кто об этом узнает. Включая Коферов. Появление внука их шокирует, наверное, они не захотят иметь с ним дела. Однако люди, как я давно убедился, непредсказуемы. Не исключено, что они будут неравнодушны к ребенку.
— Понятно.
— Мы займемся усыновлением в другом судебном округе. Кира будет учиться в другой школе, ее новые подруги ничего не будут знать о беременности. Переезд — наилучший выход и для нее, и для вас.
— Я не знаю, как поступить, Джейк.
— Вы преодолеете все преграды, Джози. Сматывайтесь отсюда! Останетесь в этом округе — ничего хорошего не дождетесь ни вы сами, ни ваша дочь. Доверьтесь мне.
Джози прикусила губу и справилась с подступившими рыданиями.
— Хорошо, — тихо произнесла она.
Красивый старый дом председателя канцлерского суда Рубена Этли располагался в центре Клэнтона, в двух кварталах от дома Джейка. Дом был достаточно старым, чтобы носить имя Мейпл-Ранн. Судья жил в нем уже много десятилетий. Под конец дня Джейк остановился позади бьюика и постучал в затянутую сеткой дверь. Этли слыл известным скупердяем, не желавшим устанавливать у себя кондиционеры.
Джейка пригласили войти, и он шагнул в душный холл. Судья Этли предстал перед адвокатом с двумя бокалами бурой жидкости — привычным крепким коктейлем, которым он завершал трудный день. Протянув один Джейку, Этли предложил посидеть на веранде. Они вышли на воздух и опустились в кресла-качалки.
Судья Этли долго председательствовал в канцлерском суде и неизменно был в курсе всего происходившего в округе. В его юрисдикции находилось семейное право, разводы, усыновления, споры по завещаниям, собственности на землю и зонированию — длинный список, куда почти никогда не входили разбирательства с участием присяжных. Он был мудрым и справедливым деспотом, не выносившим болтливых и ленивых адвокатов.
— Как я погляжу, вы увязли в деле Гэмбла.
— Боюсь, что да. — Джейк потягивал коктейль, сильно отдававший не самым его любимым виски, и соображал, как объяснить все это Карле. Особых трудностей не предвиделось: когда судья Этли приглашал адвоката к себе на веранду и угощал крепким коктейлем, отказать не оставалось возможности.
— Мне звонил Нуз, спрашивал совета. Я сказал, что никакой другой адвокат в округе не справится с этим делом.
— Не стану вас благодарить.
— Таково ремесло адвоката, Джейк. Не всегда получается выбирать клиентов.
Почему? Почему он и любой другой адвокат не может отказать клиенту?
— В общем, я действительно увяз.
— Полагаю, вы будете доказывать невменяемость.
— Вероятно, хотя он застрелил его вполне хладнокровно.
— Вот незадача! Все весьма трагично. Жили-поживали помощник шерифа и мальчишка, и вот на тебе!
— Сомневаюсь, что мальчишка вызовет сильное сочувствие.
Этли сделал глоток и устремил взгляд вниз со своего холма, на городские крыши. Вдали виднелась крыша Хокатт-Хаус.
— Что такое справедливое наказание, Джейк? Мне не нравится, когда детей отдают под суд за тяжкое убийство, но помощник-то мертв независимо от того, кто спустил курок. Убийцу надлежит наказать, и сурово.
— Это и есть главный вопрос. Но он не имеет значения. Город жаждет смертного приговора и газовой камеры. Мое дело с этим сражаться.
Этли кивнул и выпил еще.
— Вы просили об услуге.
— Да, сэр. Я не считаю справедливым судить парня в этом округе. Здесь не набрать непредвзятого жюри присяжных. Вы согласны?
— Я не имею дело с присяжными, Джейк. Вы знаете это.
Адвокат знал и другое: мало кто разбирался в подобных делах лучше судьи Этли.
— Зато вы — знаток округа, судья, в этом вам нет равных. Я планирую просить об изменении территориальной подсудности дела, и мне нужна ваша помощь.
— Какая именно?
— Поговорите с Нузом. У вас есть взаимопонимание, о чем мало кому известно. Вы сами сказали, что он звонил и просил совета о назначении адвоката. Уговорите его изменить место рассмотрения.