Третьим банком, «Народным Трастовым», заправлял Герб Катлер, толстый старый скряга, встреч с которым Джейк тщательно избегал. Человек, в сущности, неплохой, он просто был прижимистым финансистом и по любому кредиту требовал огромного залога. Это возмущало. Чтобы выцарапать у Герба денежки, приходилось доказывать посредством залогов, что деньги тебе, собственно, без надобности.
Входя в вестибюль этого банка, Джейк чувствовал себя так, словно его привели сюда под дулом пистолета. Дежурная указала ему на дверь в углу, и ровно в 10 часов утра он вошел в большой захламленный кабинет. Герб, ждавший его за письменным столом в своих традиционных красных подтяжках, не соизволил встать. Последовали рукопожатие и обмен формальными любезностями, хотя Герб не любил разглагольствовать и славился бестактностью.
Переходя к делу, он заранее качал головой.
— Даже не знаю, Джейк, как насчет кредита и рефинансирования твоей закладной… Триста тысяч — не высоковатая ли оценка? Знаю, два года назад ты заплатил за дом двести пятьдесят, но, сдается мне, Уилли Трейнер тебя облапошил.
— Послушай, Герб, тогда я добился хорошей цены. Плюс моей жене уж очень туда захотелось. Я потяну новую закладную.
— Неужели? Триста пятьдесят тысяч на тридцать лет под десять процентов? Все-таки это две с половиной тысячи в месяц.
— Это не проблема.
— Дом столько не стоит, Джейк. Это же Клэнтон, а не северный район Джексона.
Джейку было излишне напоминать об этом.
— Вместе с налогами и страховкой набегают все три тысячи. Черт, Джейк, это многовато по закладной для любого в этом городе.
— Я в курсе, Герб. Говорю же, я справлюсь. — От этой цифры его тошнило, и он подозревал, что неубедительно строит хорошую мину при настолько плохой игре. За май его маленькая тихая фирма заработала две тысячи «грязными». Июнь сулил и того меньше.
— Я бы хотел увидеть доказательства: дебет-кредит, налоговые скидки и так далее. Но даже всему этому я бы не слишком поверил, потому что совершенно не доверяю твоей налоговой оценке. Сколько ты планируешь иметь в этом году до налогов?
Джейк чувствовал себя униженным: еще один банкир позволял себе совать нос в его проблемы.
— Тебе известно, Герб, как все устроено в моем бизнесе: никогда не угадаешь, кто к тебе пожалует в следующую минуту. Скорее всего, я выйду на сто пятьдесят.
На самом деле, даже половина от этой суммы воспринималась бы в сложившейся ситуации как золотой дождь.
— Ну, не знаю… Предъяви финотчетность, я изучу. Какие ждешь поступления?
— То есть?
— Пойми, Джейк, я постоянно имею дело с юристами. Какое сейчас твое лучшее дело?
— «Смоллвуд», причинение смертей по неосторожности. Ответчик — железная дорога.
— Вот как? Я слышал, что это дело лопнуло.
— Вовсе нет. Судья Нуз назначит новую дату процесса осенью. Мы, как говорится, на верном пути.
— Ха-ха! Что там следующее по перспективности?
Джейк мог назвать несколько дел. Мать Джесси Терниспида поскользнулась в бакалее на корке и сломала руку. Заживление шло без проблем. Страховая компания предлагала семь тысяч. Джейк не мог угрожать ей судебным процессом, потому что у женщины имелась привычка падать в надежно застрахованных магазинах, да еще без свидетелей.
— Обычный ассортимент: автомобильные аварии и тому подобное, — произнес он, не сумев скрыть неуверенность.
— Это мелочь. Есть что-нибудь весомее?
— Пока нет.
— Какие-нибудь еще активы? Что-нибудь стоящее?
Как же он ненавидел банкиров! Свой накопительный счет Джейк опустошил, чтобы заплатить Стэну.
— Есть кое-какие сбережения, два автомобиля, сам знаешь…
— Да. А другие долги? Ты заложил все, что мог, как большинство местных адвокатов?
Кредитные карты, ежемесячные выплаты за автомобиль Карлы… Упомянуть заем на судебную тяжбу Джейк не осмелился, чтобы Герб не психанул. Мысль, чтобы взять в долг на тяжбу, сейчас казалась дурацкой.
— Все как обычно, ничего серьезного, все под контролем.
— Предлагаю перейти к делу, Джейк. Предъяви какие-нибудь цифры, я на них взгляну. Но, заранее говорю, о трехстах тысячах не может быть речи. Я даже не уверен насчет двухсот пятидесяти.
— Спасибо, Герб. Скоро увидимся.
— Пока не за что.
Джейк вылетел из банка, вновь возненавидев их все. Чувствуя себя униженным, он вернулся на работу.
Следующая встреча обещала стать еще более неприятной. Через три часа Гарри Рекс поднялся по лестнице, распахнул дверь и позвал:
— Идем!
Маршрут был тот же, что Джейк проделал раньше, но прервался он около дверей юридической фирмы Салливана. Миловидная секретарша пригласила их в просторный, величественный конференц-зал, где уже собрались заинтересованные лица. По одну сторону стола сидели Уолтер Салливан, Шон Джилдер, один из множества партнеров Салливана и оба адвоката железнодорожной компании. Немало времени отняло пожимание рук, все были предельно вежливы. Рядом с местом, отведенным свидетелю-очевидцу, расположилась стенографистка-протоколист.
В условленный момент вошел и поприветствовал присутствующих Ник Никел. Протоколистка привела его к присяге, и он сел. Джилдер зачитал очевидцу инструкции и задал множество предварительных вопросов. Получая почасовой оклад, он проявлял медлительность и дотошность.
Глядя на Никела, Джейк ловил себя на ощущении, будто хорошо с ним знаком, потому что насмотрелся на его фотографии, сделанные на месте аварии. На нем снова был темный костюм, изъяснялся он четко, как подобает образованному человеку, и ничуть не казался напуган.
Неприглядная истина выплыла очень скоро. В ночь аварии Никел ехал за старым пикапом, который отчаянно вилял от обочины к обочине. Он старался держаться от него на почтительном расстоянии. С вершины холма Никел увидел внизу мигающий красный сигнал светофора. Внизу громыхал грузовой состав. Фары пикапа и машины перед ним светили на ярко-желтые полосы-отражатели, которыми были обклеены все вагоны. Внезапно что-то взорвалось, пикап резко затормозил, так же поступил и Никел. Выскочив из автомобиля, он подбежал к переезду и заметил развернувшуюся на 180 градусов маленькую машину с развороченным носом. Поезд продолжал движение, как будто ничего не случилось. Водитель пикапа по фамилии Грейсон кричал и размахивал руками, бегая вокруг пострадавшей машины. В ее салон было страшно смотреть. Мужчина-водитель и ехавшая с ним женщина были буквально раздавлены и залиты кровью. Маленькие дети на заднем сиденье, мальчик и девочка, тоже были раздавлены и, судя по всему, мертвы. Никел отошел в сторонку, его вырвало. Тем временем поезд освободил переезд. Подъехал еще один автомобиль, затем еще. Люди, столпившиеся вокруг смятой машины, поняли, что ничего не могут сделать. Поезд затормозил и стал медленно подавать назад. «Они погибли, все погибли», — твердил Грейсон, кружа вокруг разбитого автомобиля. Другие водители были в ужасе, как и Никел. Вскоре завыли сирены. Спасатели быстро сообразили, что торопиться некуда — все четверо уже мертвы. Никел хотел уехать, но дорогу перекрыли. Он прибыл издалека и не знал объездных дорог, поэтому ждал вместе с остальными. Целых три часа Никел простоял на обочине, наблюдая, как пожарные режут металл и достают трупы. Это была кошмарная сцена, которую он никогда не забудет. С тех пор его мучили кошмары.
Шон Джилдер, используя этот дар с небес, действовал обстоятельно, без спешки: он заставил свидетеля повторить показания, не упуская подробностей. Дал ему большие фотографии светофора, но Никел сказал, что при том хаосе ему было не до светофора. Главное, что он мигал во время столкновения.
К огорчению истцов, Никел как очевидец вызывал гораздо больше доверия, чем Хэнк Грейсон, продолжавший утверждать, будто светофор не мигал и сам он не видел поезда, пока едва не врезался в машину Смоллвудов.
Насладившись своим триумфом, Джилдер перешел к событиям, происходившим спустя месяцы после аварии. Например, ко встрече с частным детективом в кабинете Никела в Нэшвилле. Никел тогда удивился, что его нашли. Детектив объяснил, что выполнял заказ адвоката из Клэнтона, но имени не назвал. Никел ничего не стал скрывать: он поведал ту же самую историю, что и сейчас, под присягой, не утаивая подробностей. Детектив поблагодарил его, ушел — и как в воду канул. В феврале, оказавшись неподалеку от Клэнтона, Никел решил заглянуть в суд. Там он осведомился об иске и узнал, что информация о нем общедоступна. Потратив два часа, Никел понял, что Хэнк Грейсон придерживается своей первоначальной версии. Никела это задело, но желания вмешиваться у него еще не возникло, поскольку он симпатизировал Смоллвудам. Тем не менее со временем Никел решил сказать свое слово.
На этом этапе некоторые адвокаты выкладывали все свои карты и вытягивали подробности. Их цель заключалась в том, чтобы одержать победу на предварительном следствии. Так действовал и Джилдер. Более разумные адвокаты старались не раскрывать стратегии, приберегая выигрышные ходы для суда. Самые лучшие адвокаты часто вообще пренебрегали этапом предварительного следствия, замышляя свирепый перекрестный допрос.
У Джейка не было вопросов к свидетелю. Он мог бы спросить Никела, почему тот, будучи очевидцем, ничего не сообщил полиции. На месте аварии находились помощники местного шерифа, в толпе работали двое сотрудников полиции штата, однако Никел смолчал. Его имя не появилось ни в одном из рапортов.
Был у Джейка и другой очевидный вопрос, почему-то не пришедший в голову Джилдеру и его компании. Поезд уехал с переезда, потом остановился и сдал назад, потому что машинист услышал удар. Поезда движутся по рельсам в обе стороны. Почему, спрашивается, светофор не сработал, когда поезд стал приближаться с другой стороны? Джейк собрал показания десятка очевидцев, утверждавших, что светофор не мигал, когда поезд стоял поблизости и рядом проходили спасательные работы. То ли от самодовольства, то ли от лени Джилдер не опросил этих свидетелей.
Мог Джейк порасспросить Никела и о его прошлом. Тому было 47 лет. В возрасте 22 лет он стал участником ужасной автомобильной аварии, стоившей жизни троим подросткам. Вечером в пятницу они дурачились, попивая пиво и разъезжая зигзагами по сельской дороге. Закончилось все столкновением с машиной, за рулем которой сидел Никел. Как выяснилось, пьяны были все. Анализ крови Никела показал 0,1, вследствие чего его арестовали за пьяное вождение. Существовала угроза обвинения в неумышленном убийстве, но власти решили, что трагедия произошла не по его вине. Семьи троих погибших подали иск, дело тянулось четыре года, а потом страховая компания Никела договорилась о досудебном соглашении с возмещением ущерба. Отсюда его нежелание вмешиваться.