После его ухода жена сунула Джейку газету, позавчерашнюю «Таймс». Жирно набранный заголовок гласил: «НАПАДЕНИЕ НА БРАЙГЕНСА. ПОСТРАДАВШИЙ ГОСПИТАЛИЗИРОВАН».
— Опять на первой полосе, — заметила она. — Твое любимое место.
Джейк сел на край постели и прочитал сенсационный репортаж Дамаса Ли об избиении. Нападавшие не опознаны. Ни пострадавший, ни его семья, ни его сотрудница не дают комментариев. Оззи Уоллс ограничивается словами: «Идет следствие». Репортаж сопровождала давняя фотография: Джейк во время суда над Хейли.
Медсестра принесла бумаги и пузырек викодина.
— Только дважды в день, еще пять дней — и закругляйтесь, — произнесла она, вручая лекарство Карле. Потом она дала Джейку фруктовый коктейль с соломинкой — его стандартный завтрак. Через час санитар протолкнул в дверь инвалидное кресло и пригласил в него Джейка. Тот отказался, изъявив желание уйти на своих двоих. Санитар объяснил, что больничные правила требуют всех вывозить в кресле. Вдруг пациент упадет и опять покалечится? А затем предъявит больнице иск. Для этого даже юристом быть не надо, а уж мистер Брайгенс…
— Сядь, Джейк! — велела Карла и сунула ему кепку и темные очки. — Я подгоню машину.
Проезжая по коридору, Джейк благодарил медсестер и прощался с ними. В нижнем вестибюле он увидел Дамаса Ли, караулившего дверь с фотоаппаратом на шее. Подойдя, Дамас улыбнулся:
— Привет, Джейк, найдешь время для пары словечек?
Адвокат хладнокровно ответил:
— Вздумаешь сейчас меня сфотографировать, Дамас, никогда больше слова тебе не скажу, клянусь!
Журналист, не притрагиваясь к фотоаппарату, спросил:
— Есть догадки, чья это работа?
— Ты о чем?
— Кто на тебя напал?
— А, это… Ни догадок, ни комментариев. Исчезни, Дамас.
— Полагаешь, это связано с делом Кофера?
— Без комментариев. Проваливай. И не смей касаться фотоаппарата.
Выросший как из-под земли охранник встал между Джейком и репортером. Санитар выкатил кресло с пациентом в широкую дверь. Карла уже подъехала. Они с санитаром пересадили Джейка из кресла на переднее сиденье автомобиля. Когда Карла тронулась с места, Джейк показал репортеру средний палец.
— Без этого никак? — усмехнулась она.
Он промолчал.
— Послушай, — сказала Карла, — я знаю, как тебе больно, но, когда ты грубишь людям, мне за тебя неудобно. Мы будем дома нос к носу, так что изволь вести себя со мной вежливо. И с Ханной тоже.
— Кто это говорит?
— Я, твой босс. Расслабься и веди себя прилично.
— Да, мэм!
— Что смешного?
— Ничего. Не уверен, что из тебя получится сестра милосердия.
— Нет, не получится.
— Тогда грей мочеприемник и держи наготове таблетки. Я буду вежлив.
Дальше они ехали молча. Перед площадью Джейк спросил:
— Кто дома?
— Твои родители и Ханна, больше никого.
— Она готова… к такому?
— Наверное, нет.
— Сегодня утром я допустил ошибку — посмотрелся в зеркало. Моя дочь при виде своего папочки придет в ужас. Весь фиолетовый, глаза заплыли, ссадины, синяки, нос размером с картофелину.
— Главное, не вздумай спустить штаны.
Джейка разобрал смех, но одновременно из глаз брызнули слезы, такая острая боль пронзила ребра.
— Медсестрам присуще сострадание, — заметил он. — Здесь с этим не очень.
— Я не медсестра. Я — босс, изволь меня слушаться.
— Да, мэм.
Карла затормозила на подъездной дорожке и помогла мужу выбраться из машины. Пока он ковылял через крытый дворик, распахнулась задняя дверь, из дома выбежала Ханна. Джейк хотел схватить ее, сжать в объятиях и покружить, но только и сумел, что нагнуться и чмокнуть дочь в макушку. Ханну предупредили, и она не полезла обниматься.
— Как моя девочка? — спросил он.
— Отлично, папа. А ты как?
— Гораздо лучше. Еще неделя — и буду как новенький.
Она взяла отца за руку и повела в дом, в кухню, где его дожидались родители. Он уже обессилел и тяжело опустился на стул рядом со столиком, где стояли блюдца с пирожными и кусочками пирога, полные конфетницы и вазочки с разнообразными цветами. Ханна пододвинулась к отцу. Несколько минут он беседовал с родителями, а Карла тем временем налила всем кофе.
— Ты снимешь свои очки? — спросила Ханна.
— Не сегодня. Может, завтра.
— Разве тебе в них хорошо видно?
— Видно твое милое личико, остальное неважно.
— Какие толстые у тебя швы! Сколько их у тебя? В прошлом году Тим Бостик порезал руку, ему наложили целых одиннадцать швов. Знаешь, какой гордый ходил!
— У меня их аж сорок один, я заткнул его за пояс.
— Мама сказала, что ты потерял два зуба. Дай посмотреть.
— Хватит, Ханна, — одернула дочь Карла. — Я предупреждала, мы об этом не говорим.
Судья Нуз находился в округе Тайлер, в суде Гретны, где занимался скучным списком гражданских дел. Перед ним лежал перечень дел в стадии разбирательства, для которых пока не нашлось судей. Адвокаты истцов вяло выступали за проведение судов, адвокаты ответчиков так же вяло тянули резину. Нуз объявил перерыв и удалился в свою комнату, где его поджидал Лоуэлл Дайер с номером газеты «Форд таймс».
Судья снял мантию и налил чашку плохого кофе. Ознакомившись со статьей, он спросил:
— Вы говорили с Джейком?
— Нет, а вы?
— Тоже нет. Позвоню ему днем. Я пообщался с его женой и помощницей Порсией Лэнг, сидевшей в конторе. Как думаете, кто за этим стоит?
— Я беседовал с Оззи. Он взял с меня слово не болтать. Якобы это кто-то из Коферов, но Джейк отказывается подавать в суд.
— Ясно.
— Лично я потребовал бы смертной казни.
— Вы — прокурор. Как это подействует на решение о месте рассмотрения?
— Вы спрашиваете меня? Вы — судья.
— Да, вот и стараюсь решить. Полагаю, Джейк прав. Мои источники в Клэнтоне доносят, что там все только об этом и судачат, поэтому отбор присяжных может оказаться крайне сложным. Зачем рисковать апелляцией? Так ли важно штату, где пройдет суд?
— Куда бы вы его перенесли?
— В любом случае, не за пределы 22-го судебного округа. В четырех других его административных округах с отбором присяжных не возникнет трудностей. Меня беспокоит только округ Форд.
— Может, сюда, в Гретну?
— Сюрприз! — со смехом отозвался Нуз. — Хотите, чтобы суд прошел у вас на заднем дворе?
Дайер помолчал, отпил кофе.
— Коферы разозлятся, если разбирательство пройдет в другом месте.
— Не им это решать. Что бы ни происходило, они будут злиться. Вот что я вам скажу, Лоуэлл: я всерьез обеспокоен происшедшим с Джейком. Я навязал ему дело, и его избили до полусмерти. Если мы это стерпим, то вся система полетит к черту.
Если исключались округа Форд и Тайлер, оставались Полк, Мильберн и Ван-Бюрен. Меньше всего Дайеру хотелось крупного процесса в старом здании суда в Честере, у Нуза дома. Но интуиция подсказывала, что к этому все и сведется.
— Некоторое время Джейк будет не у дел, судья, — сказал он. — Думаете, он потребует отсрочки? До процесса еще семь недель.
— Спрошу его об этом сегодня. Вы не будете возражать, если Джейк запросит больше времени?
— При данных обстоятельствах — нет. Однако суд получится не слишком сложным. Я о том, что не вызывает сомнения, кто спустил курок. Загвоздка лишь с темой невменяемости. Если Джейк намерен упирать на нее, то я должен знать об этом заранее, чтобы отправить парня в Уитфилд на освидетельствование. Решение за адвокатом.
— Согласен. Так ему и сообщу.
— Мне вот что любопытно, судья. Как Джейк сумел убедить присяжных в невменяемости Хейли?
— По-моему, он их не убедил. По нашему определению, Хейли был вменяемым. Он тщательно готовил убийства, хорошо зная, что делает. Это настоящее возмездие. Джейк выиграл дело, убедив присяжных, что они, будь у них такая возможность, поступили бы как подсудимый. Весьма талантливо!
— На сей раз у него может не получиться.
— Верно, дела совсем не похожи.
Проведя дома всего два часа, Джейк заскучал. Карла закрыла жалюзи в гостиной, отключила телефон, заперла дверь и велела ему отдыхать. Он взял пачку «розовых листов» — уведомительных копий постановлений Верховного Суда штата. Каждый адвокат утверждал, что прилежно читает их сразу после опубликования. Но Джейк нечетко видел текст, а тут еще головная боль. И не только головная — во всем теле. Викодин уже почти не помогал. Джейк постоянно дремал, но это было не то, что нужно, не целительный глубокий сон. Когда к нему заглянула сиделка, он потребовал права перебраться в гостиную и включить телевизор. Она нехотя согласилась, и Джейк перешел с одного дивана на другой. Ханна пробегала мимо, увидела лицо отца без темных очков, наклонилась, чтобы лучше разглядеть его, и расплакалась.
Вскоре Джейк проголодался и попросил на обед мороженое. Ханна помогала ему справиться с едой за просмотром вестерна. Кто-то позвонил в дверь, Карла открыла и сообщила, что наведывался плохо знакомый сосед, пожелавший поприветствовать пострадавшего.
Таких набралось немало, но Джейк оставался непреклонен. Опухоль вокруг глаз могла продержаться несколько дней, меняя цвет с фиолетового на черный, потом на синий. Он наблюдал подобное в футбольной раздевалке и у нескольких клиентов, проходивших по делам о драках в барах. Его лицо переливалось наихудшими оттенками, и это бесплатное шоу грозило затянуться на пару недель.
Ханна, оправившись от шока, забралась к отцу под плед, и они несколько часов вдвоем смотрели телевизор.
В четверг днем после длительных обсуждений Оззи Уоллс принял решение отправить на встречу двух белых помощников, Мосса Джуниора и Маршалла Празера — самого близкого друга Стюарта среди копов. Эрл Кофер ждал их во дворе, в тени оксидендрума. Все закурили, и Эрл спросил:
— В чем дело-то?
— Это был Сесил, — произнес Мосс Джуниор. — Джейк опознал его. Он сглупил, Эрл, он все усложнил для тебя и для семьи.
— Не знаю, о чем ты. Брайгенс не самый большой умник в округе, вот и обознался.