— Сами вы выпивали, Джози?
— Нет, разве что пиво изредка, но никогда при детях. Не могу позволить себе выпивку.
— Когда приехала полиция?
— Часов в десять. Увидев свет фар, я вышла из дома, им навстречу. Сообщила, что я в порядке, все тихо, произошло недоразумение. Я зажимала окровавленным платком глаз. Они спросили, в чем дело. Я ответила, мол, упала в кухне, и они охотно поверили.
— Они поговорили со Стюартом?
— Да. Он вышел из дома. Я слышала, как они смеялись, пока курили.
— Вы не стали предъявлять обвинение?
— Нет.
Джейк приблизился к столу защиты и снял пиджак. Подмышки были мокрые от пота, светло-голубая оксфордская рубашка прилипла к спине. Он вернулся к трибуне и спросил:
— Что делал Стюарт, чтобы перестать пить?
— Ничего. Становилось только хуже.
— Ночью двадцать пятого марта вы с детьми находились дома?
— Да.
— Где был Стюарт?
— Отсутствовал. Его не было весь день.
— Во сколько он вернулся домой?
— В третьем часу ночи. Я ждала его. Дети были наверху. Им полагалось спать, но я слышала, что они не ложились. Наверное, мы все ждали.
— Что произошло, когда он вернулся?
— Я была в одном белье, в том, которое ему нравилось, думала, ну, знаете, вдруг удастся отвлечь его, чтобы снова не начал махать кулаками…
— И как, сработало?
— Нет. Стюарт был совершенно пьян, еле ходил, с трудом стоял. Глаза стеклянные, не дыхание, а хрип. Видела его пьяным, но настолько — еще ни разу.
— Что дальше?
— Мой вид ему не понравился. Он стал возмущаться. Из-за детей я не хотела очередной ссоры. Боже, чего им только ни доводилось слышать… — Джози закашлялась, выдержки не хватило, и она зарыдала. Это было не по сценарию, зато естественно и своевременно. Джози зажмурилась, прикрыла рот платком, постаралась справиться с эмоциями.
Либби заметила, как номер 7, миссис Файф, опустила голову и сжала челюсти, сама, похоже, готовая заплакать.
Молчание затянулось. Судья Нуз подался вперед и негромко спросил:
— Хотите, сделаем перерыв, мисс Гэмбл?
Она решительно покачала головой и взглянула на Джейка. Тот произнес:
— Джози, это нелегко, понимаю, но вы должны все рассказать присяжным.
Женищина кивнуа.
— Стюарт сильно ударил меня по лицу, — продолжила она, — я едва устояла на ногах. Потом он обхватил меня сзади и стал душить. Я знала, что мне конец, но думала о детях. Кто их вырастит? Куда они пойдут? Он и на них набросится? Все произошло очень быстро. Стюарт рычал, бранился, обдавал меня своим мерзким дыханием. Я заехала ему локтем под ребра и вырвалась, хотела убежать, но он успел врезать мне кулаком. Больше ничего не помню. От этого удара я потеряла сознание.
— Ничего не помните?
— Нет. Я очнулась уже в больнице.
Джейк шагнул к столу защиты. Либби подала ему большую цветную фотографию.
— Ваша честь, я бы хотел подойти к свидетелю.
— Пожалуйста.
Джейк дал фотографию Джози и спросил:
— Узнаете?
— Да, это я в больнице, на следующий день.
— Ваша честь, я бы хотел приложить этот снимок к материалам дела в качестве вещественного доказательства защиты номер один.
Лоуэлл Дайер, имевший целых восемь фотографий Джози, встал и заявил:
— Штат протестует по причине нерелевантности.
— Отклоняется. Вещественное доказательство принято.
— Ваша честь, я бы хотел, чтобы фотографию увидели присяжные.
— Показывайте.
Джейк взял пульт и нажал кнопку. На широком экране, висевшем на стене напротив присяжных, появилось пугающее изображение избитой женщины. Его могли видеть все в зале. Это была Джози на больничной койке, с чудовищно распухшей левой половиной лица, с заплывшим левым глазом, с толстой марлевой повязкой на подбородке, с забинтованной головой, со вставленной в рот трубкой. Сверху свисали еще трубки. Узнать женщину в таком виде было невозможно.
Все присяжные так или иначе отреагировали: одни заерзали, другие подались вперед, словно оказавшись на несколько дюймов ближе, можно было лучше рассмотреть то, что и так очевидно. Номер 5, мистер Карпентер, покачал головой. Номер 8, миссис Саттерфилд, от удивления разинула рот.
Гарри Рекс сказал позже, что Джанет Кофер опустила голову.
— Когда вы пришли в сознание? — спросил Джейк.
— Примерно в восемь часов утра, как мне сообщили. Я была на обезболивающих и на каких-то еще препаратах, в голове туман.
— Долго вы лежали в больнице?
— Это произошло в воскресенье. В среду меня повезли в больницу Тупело, оперировать челюсть. Она была раздроблена. В пятницу выписали.
— Теперь вы полностью поправились?
Она кивнула:
— Теперь я в порядке.
У Джейка имелись и другие фотографии Джози в больнице, но в этот момент они не понадобились. У него имелись наготове следующие вопросы, но Люсьен еще много лет назад научил его притормаживать, вырвавшись вперед. Рассказал, что хотел, — предоставь работу воображению присяжных.
— Передаю свидетеля другой стороне, — проговорил он.
— Прервемся, — сказал Нуз. — Перерыв на пятнадцать минут.
Лоуэлл Дайер и его ассистент Масгроув решали в туалете на первом этаже, как действовать дальше. Обычно человека с судимостью легко подвергать перекрестному допросу, потому что доверие к нему было невелико. Но Джози уже рассказала о своих приговорах, не скрыла собственных проблем. Она вызывала доверие и сочувствие, присяжные видели ее фотографию в больнице.
Они пришли к выводу, что им остается одно — атаковать. С определенного угла.
Когда Джози опять заняла свидетельское место, Дайер спросил:
— Мисс Гэмбл, сколько раз вас лишали прав на опеку над детьми?
— Дважды.
— Когда в первый раз?
— Примерно десять лет назад. Дрю было лет пять, Кире — три.
— По какой причине?
— Их забрал штат Луизиана.
— Почему это произошло?
— Потому, мистер Дайер, что тогда я была не очень примерной матерью. Я вышла замуж за мелкого наркоторговца, продававшего свой товар прямо из нашей квартиры. Кто-то подал жалобу, явились сотрудники социальной службы и забрали детей. Я попала под суд.
— Вы тоже торговали наркотиками?
— Да. Я этим не горжусь. Многое мне бы теперь хотелось изменить, мистер Дайер.
— Что тогда произошло с вашими детьми?
— Их передали на патронажное воспитание, в хорошие семьи. Мне разрешили иногда с ними видеться. Я порвала с тем типом, развелась и сумела вернуть детей.
— А во второй раз?
— Я жила с маляром, тоже приторговывавшим наркотиками. Его поймали, он заключил сделку со следствием. Заявил, будто наркотики принадлежали мне. Плохой адвокат уговорил меня заключить сделку о смягчении приговора, и меня отправили в женскую тюрьму в Техасе. Я отсидела два года. Дрю и Киру поместили в баптистский сиротский приют в Арканзасе, там с ними очень хорошо обращались.
Не говорите слишком много от себя, неоднократно предостерегал ее Джейк. В тот момент Джози заранее угадывала любой следующий вопрос прокурора.
— Вы все еще употребляете наркотики?
— Нет, сэр, не употребляю, бросила несколько лет назад, ради детей.
— Вы когда-нибудь торговали наркотиками?
— Да.
— То есть вы признаете, что употребляли наркотики, торговали наркотиками, жили с наркоторговцами, попадали под арест. Сколько раз?
— Четыре.
— Четыре ареста, два судебных приговора, тюремный срок.
— Ничем этим я не горжусь, мистер Дайер.
— Понятно. И вы ожидаете, что присяжные оценят вас как свидетеля, примут на веру все ваши показания?
— Вы называете меня лгуньей, мистер Дайер?
— Я задаю вопросы, мисс Гэмбл, вы должны на них отвечать.
— Да, я жду, что присяжные поверят каждому моему слову, потому что все это правда. Раньше я, может, и лгала, но, уверяю вас, ложь была наименьшим из моих грехов.
Сейчас следовало прекратить кровопускание. Джози сильно обогнала обвинителя по очкам. Брайгенс прекрасно выдрессировал ее, и она была готова к чему угодно.
Однако Дайер тоже был опытным юристом. Он покопался в бумагах и произнес:
— Это все, Ваша честь.
46
Кира появилась в зале суда, сопровождаемая приставом. Она шла медленно, с опущенной головой, избегая взглядов. Кира надела простое хлопковое платье, в котором у нее явно отсутствовала талия. Когда она остановилась перед судебной протоколисткой, внимание всех в зале суда уже было приковано к ее животу. Многие перешептывались, несколько присяжных смотрели в сторону, словно смутившись за бедную девочку. Кира стыдливо покосилась на присяжных — испуганный ребенок, угодивший в испорченный взрослый мир.
— Вы Кира Гэмбл, сестра обвиняемого, правильно? — обратился к ней Джейк.
— Да, сэр.
— Сколько вам лет, Кира?
— Четырнадцать.
— Вы определенно беременны.
— Да, сэр.
Джейк репетировал эту сцену тысячу раз, потерял из-за нее сон, спорил до хрипоты, обсуждая мельчайшие детали с женой и со своей командой. Теперь ни в коем случае нельзя было облажаться. Он спокойно задал вопрос:
— Когда срок родов, Кира?
— В конце следующего месяца.
— Кто отец ребенка?
Как ей было велено, Кира ответила, касаясь губами микрофона:
— Стюарт Кофер.
В зале ахнули, раздались громкие возгласы. Эрл Кофер тут же выкрикнул:
— Это подлая ложь! — Он вскочил, указывая на девочку пальцем. — Подлая ложь, господин судья!
Джанет Кофер закрыла лицо ладонями. Барри Кофер громко проговорил:
— Ну и дерьмо!
— Тишина в зале суда! — сердито воскликнул Нуз и стукнул своим молоточком.
— Сколько еще этого дерьма на нас обрушится, судья? — крикнул Эрл. — Сколько еще вранья?
— Порядок в суде! Я не потерплю нарушений!
Двое приставов заспешили в третий ряд позади обвинения, к Эрлу. Тот продолжал тыкать пальцем и надрываться:
— Это несправедливо, судья! Мой сын мертв, здесь его пытаются оболгать! Все ложь, ложь!