— Удалите этого человека из зала суда! — велел Нуз в микрофон.
Сесил Кофер вскочил, готовый защищать отца с кулаками. Первым двум приставам, добравшимся до них, было по семьдесят лет, им уже давно не до драк, зато третий был ростом шесть футов пять дюймов и более ста килограммов веса, обладатель черного пояса. Он легко зажал Сесила под потной подмышкой, Эрла схватил за локоть и поволок обоих, чертыхающихся и извивающихся, к проходу, где их приняли другие приставы и помощники шерифа, быстро доказавшие бунтарям тщетность дальнейшего сопротивления. Их вытолкали к двери, где Эрл успел задержаться, оглянулся и проорал:
— Я до тебя доберусь, Брайгенс!
Джейк, как и весь зал суда, наблюдал и внимал происходящему в ошеломленном молчании. Тишину нарушали лишь всхлипы Джанет Кофер и гул кондиционеров в окнах. Кира сидела на свидетельском стуле и вытирала слезы. Лоуэлл Дайер смотрел на адвоката так, словно готовился нокаутировать его. Присяжные были потрясены.
Судья быстро опомнился и крикнул приставу:
— Прошу вывести присяжных!
Те бросились прочь из зала, будто уже не собирались возвращаться. Как только за ними закрылась дверь, Дайер произнес:
— Ваша честь, у меня есть ходатайство, его следует рассмотреть в кабинете судьи.
Нуз взглянул на Джейка так свирепо, словно готов был на месте лишить его адвокатского звания, и объявил:
— Перерыв на пятнадцать минут. Мисс Гэмбл, можете пока сесть со своей матерью.
Оконный кондиционер в кабинете Нуза работал отменно и обеспечивал гораздо больше прохлады, чем в зале суда. Судья швырнул мантию на кресло, закурил трубку и, сложив руки на груди, встал за своим столом, не скрывая огорчения.
— Вы знали, что она беременна? — обратился он к Джейку.
— Да, знал. Как и окружной прокурор.
— Лоуэлл?
Дайер был багровый от злости, с подбородка капал пот.
— Штат вносит ходатайство о нарушении процедуры и аннуляции процесса, Ваша честь.
— На каком основании? — холодно осведомился Джейк.
— На том основании, что нам подстроили ловушку.
— Не получится, Лоуэлл, — возразил Джейк. — Вчера ты видел ее в суде и сам мне сказал, что она беременна. Ты знал о подозрениях в сексуальном насилии. Теперь налицо доказательство.
— Вы знали, что отец ребенка — Кофер? — уточнил Нуз.
— Да.
— Когда вам стало это известно?
— В апреле мы выяснили, что Кира беременна. Она с самого начала твердила, что это Кофер. Она готова дать показания, что несколько раз он ее насиловал.
— И вы это скрывали?
— А как иначе? Покажите мне норму права, правило, процедуру, требующую, чтобы я раскрыл кому-то, что сестру моего клиента насиловал потерпевший. Можете не искать, все равно не найдете. Я не обязан никому об этом сообщать.
— Но вы ее прятали, — заметил Дайер. — Прятали от всех.
— Вы дважды просили меня устроить вам встречу с ней, и я это сделал, в своей конторе. Один раз второго апреля, второй раз восьмого июня.
Нуз поднес зажигалку к своей трубке и выдохнул облако дыма. Табак подействовал на него успокаивающе, и он произнес:
— Я не люблю ловушек, Джейк, вам это известно.
— Так измените правила. По гражданским делам у нас неограниченное досудебное предоставление доказательств, по уголовным — почти никакого. Ловушки — образ жизни, особенно для обвинителей.
— Я требую аннуляции процесса, — заявил Дайер.
— Зачем? — спросил Джейк. — Хотите вернуться через три месяца и все повторить? Я не возражаю. Мы принесем в суд младенца и продемонстрируем его присяжным в качестве вещественного доказательства номер один. Вторым будет анализ крови.
Дайер в недоумении разинул рот.
— Ты мастер прятать свидетелей, да, Джейк? — выдавил он.
— Ты уже прибегал к этому дешевому приему. Разыщи новый материал.
— Джентльмены! Предлагаю обсудить дальнейшие действия. Боюсь, все мы немного шокированы. Сначала беременная свидетельница, потом нервный срыв у семьи потерпевшего. Меня тревожат наши присяжные.
— Отправьте их по домам, господин судья. Суд возобновится позднее.
— Аннуляции не будет, мистер Дайер. Ходатайство отклонено. Мистер Брайгенс, теперь вы и ваш свидетель, как я полагаю, намерены вести речь о совращении.
— Ей четырнадцать лет, Ваша честь, до возраста согласия еще далеко. Кофер был на двадцать лет старше. Половая связь между ними незаконна, связана с применением насилия, преступна. Кира готова показать, что Кофер неоднократно насиловал ее и потом угрожал убить вместе с братом, обвиняемым, если она проговорится. Девочка была слишком напугана, чтобы открыть рот.
— Мы можем как-то это ограничить, господин судья? — взмолился Дайер.
— Какую степень откровенности вы задумали, мистер Брайгенс?
— У меня в планах нет обсуждения частей тела, Ваша честь. Ее вид говорит сам за себя. У присяжных хватит ума понять, что случилось.
Нуз снова выпустил струю синего дыма и проводил его взглядом.
— Предвижу некрасивую сцену.
— Все и так некрасиво дальше некуда, господин судья. Четырнадцатилетнюю девочку несколько раз насиловал и оплодотворил мерзавец, пользовавшийся ее беззащитностью. Фактов нам не изменить. Это произошло, и любые попытки с вашей стороны ограничить показания Киры предоставят нам множество оснований для апелляции. Закон конкретен, Ваша честь.
— Я не просил читать мне лекции, мистер Брайгенс!
А не помешало бы…
Какое-то время Нуз жевал мундштук трубки, пуская облака дыма над столом. Наконец он сказал:
— Я не уверен, как лучше справиться с этим скандалом. Никогда такого не видел, честное слово. Непонятно, как все это подействует на присяжных.
— Не вижу, как это может нам помочь, — простонал Дайер.
— Это никому не помогает, — заметил Джейк.
— Адвокатам сторон никогда еще так не угрожали в моем суде, Джейк, — произнес Нуз. — После суда я разберусь с мистером Кофером. Работаем дальше.
Никому из троих не хотелось возвращаться в зал из кабинета судьи и слушать показания Киры.
Омар Нуз собирался провести эффективный и безопасный судебный процесс практически у себя на заднем дворе. Он уговорил шерифа расставить всех помощников — штатных, внештатных, резерв, добровольцев — в здании суда и вокруг. После выходки Эрла и прозвучавших угроз адвокаты сторон и присяжные, вернувшиеся в зал, убедились, что охрана значительно усилена.
Кира вернулась на свидетельское место, зажала в кулаке платок и постаралась успокоиться. Джейк сказал ей, стоя у трибуны:
— Перед перерывом вы, Кира, назвали отцом своего ребенка Стюарта Кофера. В связи с этим я вынужден задать вам кое-какие вопросы о вашей половой связи с ним, хорошо?
Она прикусила губу и кивнула.
— Сколько раз вас насиловал Стюарт Кофер?
Дайер не постеснялся вскочить и запротестовать. Лучше бы он не открывал рот.
— Протестую, Ваша честь! Я возражаю против слова «насиловать», предполагающего…
Джейк разозлился.
— Лоуэлл! — заорал он. — Как еще ты прикажешь это называть? Ей четырнадцать лет, ему было тридцать три…
— Мистер Брайгенс! — прикрикнул Нуз.
Не обращая на него внимания, Джейк сделал еще шаг в сторону прокурора.
— Что ты предпочтешь взамен «насилия»? «Нападение сексуального характера»? «Посягательство на надругательство»? «Совращение несовершеннолетней»?
— Мистер Брайгенс!
— Подбирай слова, Лоуэлл. Присяжные не глупцы. Произошедшее не вызывает сомнений.
— Мистер Брайгенс!
Тяжело дыша, Джейк уставился на судью с таким видом, будто приготовился, разделавшись с окружным прокурором, наброситься на него.
— Вы нарушаете порядок, мистер Брайгенс.
Джейк продолжал молча смотреть в упор. Его рубашка намокла еще сильнее, рукава были заранее закатаны, словно он предполагал драку.
— Мистер Дайер?
Тот отпрянул.
— Ваша честь, я протестую против слова «изнасилование», — сказал он, откашлявшись.
— Отклоняется, — громко и отчетливо произнес Нуз. — Продолжайте.
Джейк, отойдя к трибуне, покосился на присяжного номер 12, Джои Кепнера, и увидел, что тот сидит довольный.
— Кира, сколько раз вас насиловал Стюарт Кофер?
— Пять раз.
— Давайте вернемся к первому разу. Помните, какое было число?
Она достала из кармана сложенную бумажку и заглянула в нее. Это было лишнее: они с Джейком, при участии Джози, Порсии и Либби, так часто обсуждали происходившее в разные даты, что все подробности давно заучены наизусть.
— Двадцать третье декабря, суббота.
Джейк медленно указал рукой в сторону присяжных и попросил:
— Пожалуйста, расскажите присяжным о событиях того дня.
— Мама была на работе, брат гостил у друга. Я находилась наверху одна, когда Стюарт вернулся домой. Я заперлась. Я раньше видела, как он смотрел на мои ноги, и не доверяла ему. Мне не нравился Стюарт, мы не нравились ему, в доме вообще была гнетущая обстановка. Я слышала, как он поднялся по лестнице, потом постучался, подергал дверную ручку. Я спросила, что ему нужно, Стюарт ответил, что надо поговорить. Я сказала, что не хочу разговаривать, может быть, позже. Он опять стал дергать дверную ручку, велел, чтобы я отперла дверь, потому что это его дверь, его дом и я должна делать то, что он скажет. Но в тот раз Стюарт был не так страшен, не кричал и не ругался, уверял, будто просто хочет поговорить о моей матери, потому что беспокоится о ней. Ну, я отперла дверь, и он вошел. Стюарт был уже раздет, в одних трусах…
Кира замолчала, глаза наполнились слезами.
Джейк терпеливо ждал. Он никому не собирался позволять торопить показания его свидетеля. Слезы всегда помогали делу. Карла, Либби и Порсия не спускали глаз с женщин-присяжных, следя за их реакцией.
— Знаю, как вам тяжело, но это очень важно, — произнес Джейк. — Что было потом?
— Он спросил, занималась ли я раньше сексом, я ответила, что нет…
Дайер нехотя поднялся.
— Протестую, показания с чужих слов.
— Отклоняется! — отрезал Нуз.