— С матерью и сестрой?
— Да, сэр. — Джейк кивнул, побуждая его продолжить. Дрю произнес: — Моя мама не возражала, чтобы я пожил в колонии, там хотя бы была еда.
Дайер поднялся с места.
— Протестую, Ваша честь. К делу это не имеет отношения. У нас суд по делу о тягчайшем убийстве, а не о краже велосипеда.
— Поддерживаю. Продолжайте, мистер Брайгенс.
— Да, Ваша честь. — Дайер, впрочем, не потребовал, чтобы ответ вычеркнули из протокола. Присяжные услышали, что дети голодали и не имели крыши над головой.
— Когда был второй арест? — спросил Джейк.
— В тринадцать лет меня поймали с травкой.
— Вы пытались ее продавать?
— Нет, сэр. Ее было совсем мало.
— И что?
— Меня отправили на три месяца в то же самое место.
— Сейчас вы употребляете наркотики?
— Нет, сэр.
— Алкоголь?
— Нет, сэр.
— Возникали у вас проблемы с законом за последние три года?
— Нет, сэр, только сейчас.
— Тогда об этом и поговорим. — Джейк отошел от трибуны и посмотрел на присяжных. Раз это сделал адвокат, то и Дрю не возбранялось. В тот момент присяжные смотрели только на Джейка.
— Когда вы впервые встретили Стюарта Кофера?
— В тот день, когда мы к нему переехали. Не помню, когда это было.
— Как Стюарт обращался с вами сначала?
— Мы не чувствовали, что он нам рад. Это был его дом, он установил много правил, некоторые придумывал ни с того ни с сего. Стюарт поручал нам много работы по дому. Он никогда не был к нам добр, и мы с самого начала поняли, что он не хочет видеть нас в своем доме. Поэтому мы с Кирой сторонились его. Стюарт не желал видеть нас за столом, когда ел сам, поэтому мы уходили ужинать наверх или во двор.
— Где питалась ваша мама?
— С ним. Они, правда, с самого начала много ссорились. Мама мечтала, чтобы мы стали настоящей семьей, ну, знаете, все делали вместе: обедали, посещали церковь, но Стюарт нас не выносил. Мы были ему не нужны. Мы никогда никому не были нужны.
То, что надо, подумал Джейк. У Дайера не нашлось возражений. Он был не прочь запротестовать против наводящих вопросов, но присяжные в тот момент внимательно слушали рассказ Дрю и негативно отреагировали бы, если бы прокурор его перебил.
— Стюарт Кофер применял к вам физическое насилие?
— Физическое насилие — это как?
— Он вас бил?
— Да, несколько раз ударил.
— Помните первый раз?
— Да, сэр.
— Как это произошло?
— Стюарт предложил мне порыбачить. Мне не хотелось, он мне не нравился, я ему тоже. Но мать упрашивала его что-нибудь сделать вместе со мной, вроде как настоящий отец: в бейсбол поиграть, на рыбалку съездить… Ну, он достал лодку, и мы поехали на озеро. Стюарт стал пить пиво, а это всегда дурной знак. Мы находились на середине озера, когда у меня клюнула, а потом сорвалась большая рыбина. От неожиданности я не успел подсечь ее, поэтому спиннинг с катушкой ушел под воду. Стюарт распсиховался, стал страшно браниться, дважды сильно ударил меня по лицу. Он сходил с ума, ругался, орал, что этот спиннинг стоил ему более сотни долларов и я должен буду ему заплатить. Я боялся, что Стюарт выбросит меня из лодки. Он так разозлился, что запустил мотор, причалил, вытащил лодку на берег и погнал домой. По пути он все время бранился. Стюарт бывал ужасно злым, особенно когда выпьет.
Дайер встал и произнес:
— Протестую, Ваша честь. Наводящие вопросы, не имеющие отношения к делу. Не понимаю, что здесь происходит, но это прямой допрос, при этом свидетелю разрешено говорить без конца.
Нуз снял очки и закусил дужку.
— Согласен, мистер Дайер. Тем не менее показания уже даются, не будем их прерывать.
— Спасибо, Ваша честь, — кивнул Джейк. — Дрю, что происходило по дороге с озера домой?
— Когда мы уже подъезжали, Стюарт заметил, что у меня после его удара подбит глаз, и велел, чтобы я ничего не говорил матери. Приказал соврать ей, будто я оступился и упал, когда мы грузили лодку.
— Протестую! — вскинулся Дайер. — Показания с чужих слов.
— Отклоняется. Продолжайте.
У Дрю была инструкция Джейка продолжать, как только разрешит судья. «Не жди, пока мы договорим. Доводи свой рассказ до конца».
— Он еще пригрозил меня убить, — добавил Дрю.
— Это была его первая угроза?
— Да, сэр. Стюарт сказал, что убьет меня и Киру, если мы проболтаемся матери.
— Он применял физическое насилие к Кире?
— Ну, сейчас это известно.
— Так, Дрю. До гибели Стюарта Кофера вы знали, что он применяет сексуальное насилие к вашей сестре?
— Нет, сэр, она мне не говорила.
Джейк помедлил, проверяя записи в своем блокноте. В зале царила гробовая тишина, нарушаемая лишь гулом кондиционеров. Стало чуть прохладнее, потому что в небе появились облачка, заслонявшие солнце.
Джейк встал за трибуну и спросил:
— Дрю, вы с Кирой боялись Стюарта Кофера?
— Да, сэр.
— Почему?
— Он был непростым человеком, вспыльчивым, пьющим, у него имелось много оружия. Стюарт служил помощником шерифа и хвастался, что ему все сойдет с рук, даже убийство. Затем он начал бить маму, и все стало совсем плохо… — Дрю замолчал и опустил голову. Он уже рыдал, весь дрожал, с трудом пытался справиться с собой. Тяжелый момент вскоре миновал.
— Перейдем к ночи, когда погиб Стюарт, — предложил Джейк.
Дрю вздохнул, посмотрел на своего адвоката, вытер рукавом заплаканное лицо. Тренировка не прошла даром: их с Кирой истории полностью соответствовали одна другой. Но что будет дальше, с того момента, когда дети нашли мать без сознания и решили, что она мертва? Тогда оба утратили способность мыслить здраво и сейчас не могли, разумеется, точно вспомнить свои слова или действия. Оба плакали, оба были близки к истерике. Дрю вспомнил, как бродил по дому, смотрел на Стюарта, лежавшего на кровати, и на Киру, сидевшую рядом с матерью на полу в кухне. Как он прислушивался, дышит ли Джози, как сестра умоляла маму очнуться, как он ждал у окна гостиной, когда же приедет полиция.
Затем Дрю кое-что услышал — то ли кашель, то ли храп, скрип пружин матраса. Стюарт зашевелился, и если бы он встал, как уже было месяцем ранее, то вновь разбушевался бы и прикончил их всех.
— Я вошел в спальню, Стюарт все еще лежал.
— Он изменял позу? — уточнил Джейк.
— Да, положил правую руку на грудь. Стюарт не храпел, и я понимал, что сейчас он встанет. Тогда я взял его пистолет со столика, где он всегда его держал, и вышел с оружием из комнаты.
— Зачем вы забрали пистолет?
— Наверное, боялся, что он пустит его в ход.
— Что вы сделали с оружием дальше?
— Не помню. Я вернулся к окну и еще подождал. Смотрел, когда замелькают синие или красные огни, когда кто-нибудь приедет нам на помощь.
— Вы умели обращаться с пистолетом?
— Да, сэр. Однажды Стюарт повел меня в лес, пострелять по мишени из его служебного «глока».
— Сколько выстрелов вы тогда произвели?
— Три или четыре. Стюарт повесил мишень на тюк сена. Я мазал, он надо мной смеялся, обзывал маменькиным сынком и еще по-всякому.
Джейк указал на вещественное доказательство номер один, лежавшее на столе:
— Это тот самый пистолет, Дрю?
— Думаю, да. Очень похож.
— Итак, вы стояли у окна и ждали, в руках у вас был пистолет. Что произошло потом?
Глядя на Джейка, мальчик ответил:
— Я помню испуганный голос сестры. Я понимал, что сейчас Стюарт встанет и примется за нас, поэтому двинулся в спальню. У меня так тряслись руки, что я едва не выронил пистолет. Я приставил дуло к его голове. — Он снова закашлялся и вытер глаза.
— Вы помните, как нажали на курок, Дрю? — спросил Джейк.
Подсудимый покачал головой:
— Нет. Я не говорю, что не делал этого, я просто не помню. Но помню, как зажмурился и как дрожал пистолет, звук тоже помню…
— А помните, как положили пистолет?
— Нет.
— А как сказали Кире, что застрелили Стюарта?
— Нет.
— Дрю, что еще вы запомнили?
— Дальше — я сижу в полицейской машине в наручниках, еду и думаю, почему здесь оказался и куда меня везут.
— Кира была с вами в полицейском автомобиле?
— Я не помню.
— Больше вопросов не имею, Ваша честь.
Лоуэллу Дайеру в голову не приходило, что ему придется вести перекрестный допрос обвиняемого. На досудебной стадии Джейк твердил, что Дрю не выступит с показаниями. Неудивительно, ведь самые искусные защитники всегда оберегали своих клиентов от дачи свидетельских показаний.
Дайер почти не готовился к подобному повороту событий, его смятение усугубилось тем, что благодаря тщательным репетициям Джози и Кира набрали на перекрестных допросах больше очков, чем окружной прокурор.
Вцепиться в свидетеля по причине наличия у него судимостей было нельзя. Дрю уже сознался, и потом, кого волнует кража велосипеда или пара унций травки в кармане?
Аппелировать к прошлому парня — себе дороже, поскольку никто из присяжных вряд ли сумел бы пережить столь суровое детство, ни разу не оступившись.
Дайер уставился на обвиняемого:
— Значит, мистер Гэмбл, когда вы переехали жить к Стюарту Коферу, вам выделили собственную комнату?
— Да, сэр.
В этом растрепанном парнишке совсем не угадывался «мистер». Но у прокурора не осталось выхода. Фамильярность стала бы признаком слабости. К тому же почтительное обращение как бы делало обвиняемого взрослее.
— Напротив, через коридор, располагалась комната вашей сестры?
— Да, сэр.
— Вы были сыты?
— Да, сэр.
— У вас имелась горячая вода в душе, чистые полотенца?
— Да, сэр. Мы сами себе стирали.
— И вы почти ежедневно посещали школу?
— Да, сэр, почти каждый день.
— А иногда и церковь?
— Да, сэр.
— Как я понимаю, до переезда к Стюарту Коферу ваша семья жила в арендованном трейлере, правильно?
— Да, сэр.
— Из показаний вашей матери и сестры следует, что прежде вы жили в автомобиле, в приюте, в патронажной семье, в колонии для несовершеннолетних. Где-нибудь еще?