Но обвинение просит, чтобы вы закрыли на все это глаза и сосредоточились лишь на последних десяти секундах жизни Стюарта Кофера. Мистер Дайер утверждает, что подсудимому следовало подождать. Но чего? Помощи ждать было неоткуда. Им уже приходилось вызывать полицию. Полиция приезжала, но помощи не оказывала. Они ждали неделями, месяцами в отчаянной надежде, что Кофер обуздает свое пьянство, свой дурной нрав. В ту долгую страшную ночь они много часов ждали, пока перед домом покажется машина Стюарта, чтобы увидеть, сможет ли он самостоятельно войти в дом, ждали неизбежной драки. Но ожидание лишь приблизило катастрофу.
Что ж, я не против клюнуть на приманку. Поговорим о последних десяти секундах. Мать моего клиента лежит без сознания и, скорее всего, мертва, сестра не отходит от нее и в слезах умоляет очнуться. Кофер ворочается у себя в спальне. Мой клиент напуган, он остро ощущает опасность. Он боится побоев и даже смерти, боится не только за себя, но и за сестру, он обязан что-то предпринять. Странно рассматривать сейчас здесь, в суде эти последние десять секунд спустя пять месяцев после преступления, вдали от ужаса той сцены, и говорить: ему следовало бы тогда поступить так-то и так-то… Никто из нас не способен предсказать, как бы поступил в подобной ситуации.
Однако мы твердо знаем, что пошли бы на чрезвычайные меры, чтобы защитить себя и уберечь наших близких. Как раз это и сделал мой клиент.
Джейк замолчал, чувствуя, как замер зал суда, ощущая, что он завладел вниманием всех присутствующих. Он понизил голос и сделал шаг в направлении присяжных.
— Жизнь Джози Гэмбл и ее детей была хаосом. Она честно раскаивается в своих ошибках и любой ценой мечтает вернуться в прошлое и все исправить. Этой семье не повезло. Взгляните на них сейчас. Дрю грозит смертный приговор. Кира беременна после очередного изнасилования. Какое будущее их ждет? Я прошу вас проявить хотя бы толику милосердия и сострадания. Мы с вами из этого зала разъедемся по домам, станем жить дальше, со временем данный процесс начнет забываться. Они же не такие везучие. И я призываю вас к состраданию, пониманию, милосердию, чтобы эта маленькая несчастная семья — Дрю, Кира и Джози — получила шанс на новую жизнь. Призываю вас признать Дрю Аллена Гэмбла невиновным. Спасибо.
После ухода присяжных судья Нуз произнес:
— Объявляю перерыв до двух часов дня, когда мы снова соберемся и узнаем, как совещаются наши присяжные. — Он стукнул молоточком и исчез.
Джейк подошел к Лоуэллу Дайеру и Д. Р. Масгроуву для рукопожатия и поздравлений с хорошо проделанной работой. Большинство зрителей покинули зал суда, но некоторые остались, словно ожидали быстрого вердикта. Коферы и им сочувствующие не двинулись с места и перешептывались. Трое помощников шерифа вывели из зала Дрю. Ему предстояло ожидать решения своей судьбы во все том же помещении Наблюдательного совета округа Ван-Бюрен.
Мать Морриса Финли жила на семейной ферме довольно далеко от городка, в целых десяти милях от здания суда. Он ждала там команду защиты со вкусным обедом на тенистом дворике, откуда открывался прекрасный вид на пастбища и на пруд, в котором Моррис когда-то учился плавать. Миссис Финли недавно овдовела и жила одна, поэтому воспользовалась случаем принять у себя сына и его друзей.
За жареной курицей и за чаем со льдом они обменивались впечатлениями о заключительных выступлениях сторон и сравнивали свои записи о реакции присяжных. Гарри Рекс быстро поел и уехал к себе в контору в Клэнтон, Люсьен задержался. За неимением альтернативных занятий он захотел дождаться вердикта.
— Все они в сомнениях, — несколько раз повторил бывший адвокат.
Джейк не мог есть, так обессилел. Любой процесс — это сильнейший стресс, но хуже всего было ожидание вердикта.
50
Первая схватка была словесной, хотя бурная перепалка имела шансы перерасти в потасовку. Началось за обедом, когда присяжный номер 5, Джон Карпентер, вызывавший у защиты наибольшие опасения, возобновил натиск с целью добиться его избрания старшиной коллегии присяжных. К тому времени совещание длилось не более часа, причем говорил, главным образом, сам Карпентер. Остальные одиннадцать уже успели устать. Все сидели за круглым столом и быстро ели; никто, заталкивая в себя сэндвичи, не был уверен, как поступить дальше, напряжение ощущалось физически.
— Есть другие желающие быть старшиной? — спросил Карпентер. — В смысле, если нет других желающих, то я возьмусь.
— По-моему, вам не стоит быть старшиной, — заметил Джои Кепнер. — Вы предвзяты.
— Еще чего! — возразил он.
— Предвзяты, предвзяты!
— Кто вы вообще такой? — громко спросил Карпентер.
— Вы уже приняли решение, это очевидно, — сказала Лоис Саттерфилд.
— А вот и нет!
— Мы слышали ваши слова про девочку, — произнес Джои.
— Ну и что? Хотите — сами становитесь старшиной, только я не стану за вас голосовать.
— А я — за вас! — крикнул Джои. — Вам и в жюри не место!
Два пристава, охранявшие дверь с внешней стороны, переглянулись. До них уже доносились громкие голоса, шум определенно нарастал. Они открыли дверь, быстро вошли, и страсти немедленно улеглись.
— Вам что-нибудь принести? — осведомился один пристав.
— Нет, все хорошо, — ответил Карпентер.
— Как вы можете говорить за всех? — возмутился Джои. — Вы — наш самоназначенный представитель? Я бы не отказался от кофе, сэр.
— Конечно, — кивнул пристав. — Что-нибудь еще?
Карпентер с ненавистью взглянул на Джои. Приставы принесли кофе. Когда они вышли, Регина Элмор, присяжная номер 6, домохозяйка 38 лет из Честера, заявила:
— Мужчины не могут не драться. Я с радостью побуду старшиной, если это всех успокоит.
— Хорошо, — сказал Джои, — я голосую за вас. Решение единогласное?
Карпентер пожал плечами:
— Мне-то что!
Один пристав остался за дверью, а другой отправился с докладом к судье.
Через час снова поднялся шум. Раздался сердитый мужской голос:
— Когда это закончится, я надаю тебе по заднице!
— Зачем ждать? — усмехнулся кто-то. — Давай прямо сейчас!
Приставы громко постучались. Войдя, они застали Джона Карпентера стоящим с одной стороны стола, двое мужчин держали его за руки. По другую сторону стола находился Джои Кепнер, раскрасневшийся, готовый к рукопашной схватке. При виде приставов оба присмирели и опустили кулаки.
Напряжение в комнате было до того осязаемым, что приставам не терпелось сбежать. Они снова доложили о происходящем судье Нузу.
В 2 часа дня адвокаты сторон и зрители опять собрались. Ввели подсудимого. Пристав шепнул Джейку и Лоуэллу, что судья желает видеть их в своей комнате.
Нуз сидел за совещательным столом без мантии и курил трубку. Он был взволнован. Судья жестом поприветствовал их и пригласил сесть. Первые его слова — музыка для ушей Джейка.
— Джентльмены, у присяжных, судя по всему, вспыхнула война. За первые три часа приставам пришлось дважды разнимать драку. Боюсь, это дурное предзнаменование для завершения процесса.
Дайер втянул голову в плечи, Джейк боролся с желанием расплыться в улыбке. Оба молчали, поскольку просьбы высказаться не прозвучало. Нуз продолжил:
— Я собираюсь сделать то, к чему прибегал всего один раз за всю свою бытность судьей. Наш Верховный Суд этого не одобрил, но и не запретил.
Вошла судебная протоколистка, за ней пристав и Регина Элмор.
— Как я понимаю, миссис Элмор, вас выбрали старшиной, — уточнил Нуз.
— Да, сэр.
— Хорошо. Это неформальное заседание, но я хочу, чтобы судебный протоколист фиксировал все. Адвокатам сторон, господам Дайеру и Брайгенсу, не будет позволено высказываться, как это для них ни болезненно.
Все улыбнулись. Регина выглядела неуверенно.
— Я не хочу, чтобы вы называли имена, говорили нам о своем отношении к делу и о том, к какому вердикту склоняется жюри. Но мне известно, что в нем разгорается конфликт, и я чувствую необходимость вмешаться. Намечается ли в работе присяжных прогресс?
— Нет, сэр.
— Почему?
Она вздохнула и посмотрела на судью, адвоката и прокурора. Судорожно сглотнув, спросила:
— Без имен?
— Да.
— Значит, так… Там есть один человек, которому не место в присяжных. Позвольте, я напомню его вчерашние слова.
— Пожалуйста.
— Вчера утром после показаний Киры Гэмбл, за обедом, этот человек грубо высказался, обращаясь к другому члену жюри. Хочу вас заверить, господин судья, что мы вняли вашему предупреждению и не обсуждали дело до вчерашнего дня.
— Что за грубое высказывание?
— Имея в виду Киру, он заявил, что вряд ли отец — Кофер, потому что девочка, похоже, начала, прошу прощения, трахаться с двенадцати лет, как и ее мамаша. Другой засмеялся. Остальные — нет. Я слышала это и пришла в ужас. Джои… простите, я сболтнула имя, извините, господин судья.
— Ничего страшного, продолжайте.
— Джои не понравилось это замечание, и он призвал того человека к порядку. Напомнил, что нам нельзя обсуждать дело. Они пререкались несколько минут. Это было довольно напряженно, ни один не хотел уступать. Уже сегодня, как только мы покинули зал суда, этот человек попытался завладеть положением: стать старшиной и немедленно проголосовать. Очевидно, что он жаждет обвинительного вердикта и смертного приговора. Дай ему волю, он бы уже завтра вздернул парнишку.
Джейк и Лоуэлл не верили своим ушам. Прежде они не сталкивались с тем, чтобы кто-либо из присяжных рассказывал о совещании до вынесения вердикта. Иногда к присяжным обращались после процесса и расспрашивали их о процедуре принятия решения, но большинство уклонялись от ответа. Узнавать из первых уст о происходящем в комнате присяжных было удивительно.
Джейку, разумеется, ее рассказ пришелся по сердцу гораздо больше, чем Лоуэллу.
— Лично я, — продолжила она, — сомневаюсь, что он должен быть присяжным. Он — скандалист, пытается нас запугивать, особенно женщин, из-за этого они с Джои не ладят. Грубо бранится и отвергает любые доводы, с которыми не согласен. Я считаю, что он подошел к исполнению обязанностей присяжного без должной открытости и непредвзятости.