— Какое-нибудь сопроводительное письмо он хотя бы прислал, этот Шадикян? — поинтересовался Лобов у своей помощницы. Вера пощелкала «мышью», и на экране появился короткий текст, всего несколько строк. — Рекомендация-то хоть у него есть?
— Да, его рекомендует Акопов, — утвердительно кивнула Вера. — Помните такого?
— Кажется, дрожжевой завод в Тверской области. Правильно? — Вера вновь кивнула, подтверждая сказанное. — Ну, это уже кое-что. Хотя… Такая сумма… Акопов не мог ему не сказать, сколько стоят наши услуги.
— Ну и что сумма, Роман Михайлович? Да у них там, на Кавказе, свои мерки, свои масштабы. К тому же он просит, чтобы вы к нему вылетели, а не он к нам. Вот за это и платит. Да и, в конце концов, все это происходит в Грузии. У нас с ней и дипломатических отношений-то нет. Даже будь он там местный олигарх, все равно сюда никакая информация не дойдет. И… Ну что мы теряем, Роман Михайлович? Слетаете в Тбилиси, не понравится вам что-то, вернем ему деньги. А? — Верочке очень не хотелось отказываться от столь соблазнительной суммы, могущей обеспечить фирме много месяцев спокойного, безмятежного существования. — К тому же, Роман Михайлович, вы ведь давно собирались генераторы поменять, я уж не говорю о медоборудовании, которого явно недостаточно. А тут можно будет сразу, одним махом…
— Ладно. Уговорила. Когда лететь? Да… И как там с визой?
— Завтра. Утром туда, вечером обратно. — Верочка просто-таки светилась от удовлетворения, став от этого еще краше. — Насчет визы я уже все узнала. Получите по прилете, в аэропорту.
В Тбилиси Лобова встречал человек, державший над головой табличку с надписью: Лобов Р. М.
— Вы Шадикян? — на всякий случай поинтересовался Роман Михайлович, подходя к нему.
— Нет, господин Шадикян ждет вас в отеле, я только должен довезти вас туда, — ответил встречающий.
В гостинице Лобов даже не стал заходить в забронированный номер, а поднялся сразу на второй этаж, в ресторан, где, как ему сказали, его ждет Шадикян. Роман Михайлович окинул взглядом небольшой зал. Все столики были свободны, кроме двух. В дальнем углу, экспрессивно жестикулируя и дымя массивными сигарами, что-то шумно обсуждали два грузина, а за третьим столиком от входа сидел одинокий мужчина и не торопясь поглощал яичницу с беконом, запивая ее соком. Он был примерно одних с Лобовым лет, может, чуть старше. Сухопарый, подтянутый, с европейским типом лица. Увидев в дверях Лобова, мужчина сделал приветственный жест рукой. «Значит, это и есть Шадикян, — понял Роман Михайлович. — Хотя, судя по облику, на Шадикяна-то он меньше всего и похож».
— Здравствуйте. Я — Лобов, — представился Роман Михайлович и сел за стол, следуя приглашающему жесту.
— Александр, — Шадикян протянул руку для рукопожатия. — Завтракать будете? — По-русски он говорил безукоризненно, без малейшего акцента.
— Нет, спасибо. Стакан сока.
— Может быть, кофе?
— Не хочу. Давайте ближе к делу.
— Замечательно. Тогда допиваем сок, а потом совершим небольшую загородную прогулку; там и поговорим.
Лобов кивнул, соглашаясь с тем, что серьезный разговор лучше вести если уж и не в проверенном помещении, то тогда на природе.
— Это дачное местечко называется Коджори, — сказал Шадикян, паркуя машину на обочине. — Удобно, всего полчаса от центра, и мы уже здесь. Люблю это место, здесь воздух хороший. Давайте пройдемся.
Они вышли из машины и мимо дачных заборов двинулись в глубь леса. Осмотревшись, Лобов не мог не признать, что место для разговора выбрано очень удачно. Старый сосновый бор, чистый, без подлеска, он просматривался далеко, на много десятков метров вокруг; не говоря уже о том, что здешний горный воздух, напоенный ароматом разогретой хвои, был действительно замечателен.
— Для начала хотел бы извиниться перед вами, господин Лобов, — начал Шадикян, когда они отошли уже достаточно далеко, так что их не было видно ни с дач, ни с дороги, — за ту маленькую мистификацию, к которой мне пришлось прибегнуть для того, чтобы организовать встречу с вами.
— Зовите меня просто Роман, — предложил Лобов. — Александр — это ваше настоящее имя?
— Да. — Шадикян кивнул, и они вновь обменялись рукопожатием, как бы знакомясь вновь. — Дело в том, что я четыре года проработал в посольстве США в Москве, и там меня, как говорится, каждая собака знает. Поэтому я был вынужден для нашей встречи вытащить вас сюда.
— Нечто подобное я и предполагал, — пробурчал себе под нос Лобов. — Ну правильно… А в Тбилиси… Одним американским шпионом меньше, одним больше… Кто ж их здесь считал? Логично, — заключил он.
— Самое главное, — Александр негромко вежливо рассмеялся, — здесь нет русской контрразведки. Но… В данном случае я беспокоился не о себе, а о вас. — (Лобов сделал удивленные глаза.) — Это в ваших интересах, чтобы о нашей с вами встрече никто не узнал.
— Ну… Если уж вы устроили нашу встречу, то наверняка потрудились изучить мою биографию. Как вы, наверное, знаете, определенное количество лет своей жизни я потратил на службу в разведке и с тех пор получил стойкую идиосинкразию ко всякого рода шпионским штучкам и приемчикам. Теперь я частное лицо и веду жизнь, которая меня устраивает. Я одинок, у меня нет близких, и даже если бы вы нашли, чем можно меня шантажировать, то вам все равно не удалось бы меня завербовать. И не удастся. Именно по причине вышеупомянутой идиосинкразии.
Александр вновь негромко рассмеялся.
— Я вам еще ничего не предложил, а вы уже произнесли целую речь. Я знаю, что вы занимаетесь наукой. Вернее, работаете на стыке науки и мистики. Это, кажется, называется ноэтика? Так? — (Лобов молчал, дожидаясь, пока выскажется собеседник.) — А чтобы иметь деньги для ваших экспериментов, вы делаете небольшой бизнес, помогая людям, как это у вас сейчас говорят, разруливать ситуацию. Так?
Лобов скептически скривил губы:
— Не думаю, что это достаточно прочная платформа, с которой можно вести вербовку агента.
— Да что вы все заладили: вербовка, вербовка. Не собираюсь я вас вербовать. Я обратился к вам по просьбе вашего покойного друга полковника Ракитина.
— Вячеслав… Вы с ним были знакомы?
— Да. Мы весьма плодотворно сотрудничали.
— Вы хотите сказать, что…
— Нет, нет. Ни он, ни я не были ничьими агентами. Мы просто сотрудничали и были друзьями. Ваш опыт работы в разведке должен вам подсказать, что такое взаимовыгодное сотрудничество возможно.
— Не знаю, может быть… — Лобов пожал плечами. — Он погиб во время командировки на Северный Кавказ, а я слишком поздно узнал об этом и даже не был на его похоронах.
— Это хорошо, что вас не было на его похоронах, — с удовлетворением констатировал Александр, и Лобов в который уже раз с удивлением на него посмотрел. — Это хорошо, потому что ничто в настоящем не связывает вас с полковником Ракитиным. А совместная служба десять лет назад… Это ничто. Да мало ли кто служил вместе с Ракитиным за всю его долгую карьеру.
— Не понимаю вас, потрудитесь объясниться.
— Полковник Ракитин погиб не во время командировки на Северный Кавказ. Я думаю, его убили в Москве. Незадолго до своей смерти он передал мне информацию и свою просьбу — передать эту информацию вам, подполковник Лобов.
— В отставке, — уточнил Лобов.
Не реагируя на эту поправку, американец продолжал:
— Видимо, Вячеслав перед своей смертью находился под тотальным контролем, поэтому он не мог связаться с вами без риска засветить вас. Эта ситуация заставила его воспользоваться экстраординарным каналом связи, который существовал у него со мной. Похоже, на тот момент он уже не мог доверять никому из своих московских знакомых.
— Прямо-таки чертовщина какая-то. — Лобов все еще не верил американцу, решив, что тот просто готовит почву для вербовочного предложения.
— Пару лет назад полковник Ракитин начал некое дело. Коррупция, бизнес, откаты, распилы и т. д. Обычное хозяйственное дело, как ему вначале казалось, совершенно случайно попавшее в ФСБ. Но, чем глубже он копал, тем более интересная картина перед ним представала. Он наткнулся на организацию, разветвленной сетью проникшую во все сферы русского государства и русского общества. Их цели и методы мало назвать подрывными. Скорее, здесь ведется война на полное уничтожение.
— Эта организация действует легально?
— Сложный вопрос. Подавляющее большинство членов этой организации ведет вполне легальный образ жизни и вроде бы не делает ничего антигосударственного. Но вкупе их деятельность создает тот эффект, о котором я вам говорил. Более того, далеко не каждый из них знает или подозревает, что он входит в состав некой единой тайной организации. Данная конспиративная структура задумана и исполнена так, чтобы активно использовать легальные структуры в качестве своих подразделений.
— Например?
— Например, масоны.
Лобов усмехнулся:
— Опять масонский заговор?
— А вы не смейтесь, — вполне серьезно сказал Александр. — Масоны — отличное прикрытие и орудие для некой закулисной силы, имеющей глобальные цели. Вы хотя бы немного знакомы с масонством?
— Скорее нет, чем да. — Лобов сопроводил свой ответ недоуменным пожатием плеч.
— Так вот. У каждого масона есть три задачи, которые перед ним ставит Братство. Первая — хранить и оберегать древнюю тайну, доверенную масонам от первых людей, от Адама. Вторая — совершенствоваться самому, чтобы когда-нибудь достичь уровня совершенства, при котором тебя наконец-то посвятят в эту самую тайну. И третья — способствовать совершенствованию окружающих и общества, в котором ты живешь. При этом, имейте в виду, эту самую тайну раскрывают только масонам, достигшим самого высшего, тридцать третьего градуса посвящения. Но 99,99 процентов масонов никогда не поднимаются выше третьего градуса посвящения. Подавляющее большинство лож возглавляют масоны третьего градуса. Масоны же высших степеней составляют особые ложи, действительно глубоко законспирированные, о существовании которых можно только догадываться. Итак, подавляющее большинство масонов клянется хранить и защищать тайну, которой они не знают и никогда не узнают. Просто идеальные исполнители. Пчелы. Недаром символом масонской ложи является пчелиный рой. Итак, подполковник, у вас еще не возникло желание приспособить масонов для решения каких-нибудь своих задач?