– Троих.
– Тогда извольте, полковник, взглянуть в-о-о-он туда!
В руках коменданта вновь оказалась подзорная труба, и, благодаря тому, что ее на этот раз направляла рука майора, Штелер увидел то, что при беглом осмотре упустил из виду. Там, где филанийский форт граничил с лесом, находился небольшой овражек, из которого поднимался одинокий дымок походного костра. Вроде бы ничего необычного, да только земля на краю углубления вдруг зашевелилась и поднялась, приняв очертания одетого в коричневый мех и темно-зеленое сукно человека. За спиной воина виднелся лук и колчан, сбоку свисал короткий меч, а за тряпичный широкий пояс были заткнуты два массивных пистолета. Сначала полковник подумал, что это разбойник-маков, подавшийся на службу к филанийцам, но когда человек снял меховую шапку, то по русому цвету волос комендант понял, что ошибался.
– Это егерь, солдат лесов, – прокомментировал увиденное «советник». – Лук в руках умелого стрелка очень опасное оружие, а в лесу просто незаменимое: бесшумное, скорострельное, да и откуда стреляют, сразу не засечь. Десяток-другой таких вот охотников за четверть часа способен уничтожить довольно сносно обученную роту солдат. Сколько их здесь точно, не знаю, пока насчитал три с половиной десятка.
– И вы все равно хотите атаковать форт, – недоумевал полковник.
– Скажу даже больше: мы станем его атаковать, но только не в лоб, а обходным маневром. Когда захватим, то укрепимся и будем удерживать то, что останется, любой ценой. Как я уже говорил, озеро – ключ к нашей победе. Да ладно, не переживай, не такие крепости брали! – Майор панибратски хлопнул полковника по плечу, от чего шаткая конструкция из досок на верхушке дерева сильно зашаталась. – Сейчас поедем в Гердос, и вы мне расскажете о ходе подготовки. Кстати, новости от генерал-губернатора есть?
– Есть, – машинально кивнул комендант, а затем удивленно посмотрел в лицо майору. – Позвольте, так зачем же вы меня вызывали да еще на дерево карабкаться заставляли?! Ведь все это вы мне и в кабинете рассказать могли!
– Рассказать – одно, увидеть собственными глазами – другое, – ухмыльнулся майор и тихонечко подтолкнул полковника к ветке с веревочной лестницей. – Давайте, давайте, господин комендант, шевелитесь! До начала войны каких-то дней шесть осталось, нечего время на пререкания тратить!
Лейтенант филанийской стражи портового поселения Дерг вот уже две минуты сидел неподвижно и рассматривал своих гостей, еще не закованных в кандалы, но крепко привязанных веревками к стульям. Один был невысоким неопрятным толстяком с лицом, покрытым черной трехдневной щетиной. Другой арестант внешне походил на палача, могильщика или наемного убийцу, по крайней мере, офицер именно так представлял себе людей этих профессий: высокий, крепкий в плечах, абсолютно без растительности на голове и с выдающейся вперед квадратной нижней челюстью.
Двое, казалось бы, совершенно разных людей проделали долгий путь вместе. Согласно бумагам из порта, они оба приплыли в колонию на одном корабле. Команда судна подтвердила, что странная парочка держалась особняком во время всего пути и что мужчины даже сели на судно в одном и том же порту. И надо же было такому случиться, что в первый же день прибытия в Дерг они оба стали участниками одной и той же драки да еще выбрали в противники не какого-нибудь щуплого замухрышку, о которого легко со скуки почесать кулаки, а здоровенного переселенца-кузнеца, всего за полминуты превратившего их и без того некрасивые физиономии в уродливые образины с кровоподтеками, синяками, потрескавшимися и опухшими губами. Такие совпадения случаются нечасто, да и стража обычно и не задается вопросами, кто прибыл, когда, куда, с кем и зачем, а просто наказывает виновников потасовок. Однако стычка возле городских ворот была особым случаем и потребовала более детального рассмотрения, нежели заурядная драка. У лейтенанта были причины лично допросить пострадавших, в то время как зачинщика-кузнеца стражники уже давно показательно выпороли и отпустили.
– Итак, господа, еще раз повторю свой простейший вопрос: с какой целью вы прибыли в колонию? – произнес лейтенант, встав из-за письменного стола и сложив на груди руки.
– Ремесленники мы, я – бондарь, ну, а он – картинки всякие малюет… на вывески да по заказу господ, – пробасил лысый мужчина, глядя офицеру прямо в глаза.
– Допустим, ну а в драку чего полезли? – В голосе лейтенанта слышалась насмешка, он давал понять, что не верит ни одному сказанному слову.
– Ваше благородие, повторяю: не мы полезли, а этот выродок-верзила на нас ни с того ни с сего напал. Видите, как он нас покалечил? – прокартавил низкорослый толстяк, более умело, чем его дружок, разыгрывающий обиженную добродетель. – Надеюсь, его ждет суровая кара?!
– Уже не ждет, – усмехнулся лейтенант, специально вставший, чтобы смотреть на собеседников сверху вниз. – Ему дали двадцать пять розог и отпустили, на более суровое наказание его проступок не тянет.
– Ничего себе! – взревел лысый арестант, разбрызгивая в приступе негодования по комнате слюну. – Он напал, он нас изувечил, а вы его отпустили, а нас пытать взялись?! Дескать, это мы зачинщики и виновные!
– Не надо было жену его оскорблять, тогда бы и по рожам не получили, – заявил лейтенант, вернувшись за стол. – Кстати, свидетели происшествия говорят, что рядом с воротами крутился какой-то старик. Он ваши похабные речи услышал и кузнецу о них сообщил. Так меня вот что интересует, что это за старик и какое вы, господа, имеете к нему отношение?
– Какой еще старик?! – снова взревел хриплый бас лысого задержанного. – При чем здесь какой-то старик?! Нас-то за что в путах держите?! Мы не преступники, мы пострадавшие…
– Ты на рожу свою почаще взглядывай… жертва! – рассмеялся лейтенант и достал из ящика стола небольшой листок бумаги, аккуратно сложенный треугольником. – Ладно, шутки в сторону. Кузнеца мои люди отпустили, поскольку он лишь в мордобое повинен. Не у него эта бумажка вывалилась, а из-за разорванной подкладки вашего камзола, господин Онвье, – обратился лейтенант к толстяку. – Или я все напутал: вы господин Кюсо, а Онвье ваш сослуживец?
Арестанты молча переглянулись. Конверт был вскрыт, печать сломана, и лейтенант явно ознакомился с его содержанием. Дальше ломать комедию и прикидываться простачками не было смысла.
– Так что ж ты, рожа казенная, мозги нам паришь?! – просопел картавый, резко изменившись в лице и поедая офицера гневным взглядом. – А ну, живо нас развяжи и одежду чистую дай! Я те покажу расспросы, ты у меня с эполетами вмиг распрощаешься!
– Тише, господа, тише! Вы не в Филании, а в колонии. Я здесь власть, и мне безразлично, ремесленники вы или из королевской разведки, – не испугавшись угрозы, заявил лейтенант. – Мои люди вас не били, пальцем даже не тронули, а что до веревок касается, так это для вашего же блага. Вы сейчас не в том состоянии, чтобы разумно беседовать. Вдруг кулаки в ход пустите, а ни мне, ни вам увечья ни к чему. Ответьте на мой вопрос и гуляйте на все четыре стороны. Правда, попросил бы не оставлять за собой слишком много трупов, но если уж без этого никак обойтись нельзя, то хоть прячьте их по-умному, не бросайте посреди дороги…
– Да ты сбрендил совсем, служивый! – пробасил лысый, бывший сотрудником филанийской королевской разведки по имени Онвье. – С какой это стати мы перед тобой отчитываться должны?!
– Отчитываться не прошу, хочу лишь знать: за кем вы следите, что за тварь в колонию прибыла и чего от нее ожидать? – Лейтенант был по-прежнему спокоен и не реагировал на оскорбления. – Впрочем, дело ваше, можете и дальше молчать, а я, в свою очередь, сделаю вид, что подкладка не отпарывалась и бумага казенная из-за нее не выпадала. В тюрьме, как минимум, дня три-четыре просидите, пока разбирательство будет идти, время упустите…
– Разговор окончен, делай как знаешь, – не пошел на компромисс картавый арестант, – но только потом ничему не удивляйся, у нас руки длинные, а память хорошая.
Лейтенант кивнул и тут же позвонил в колокольчик. Поскольку разведчики не хотели внять гласу рассудка и добровольно рассказать, в чем состояло их задание, офицер не желал тратить время на пытки, которые, скорее всего, не привели бы к желаемому результату. Прошло чуть меньше минуты, и на пороге появились двое солдат и сержант.
– Развязать, отпустить, убедиться, что покинули Дерг, – кратко отдал распоряжение офицер и кивком приказал сержанту остаться.
Арестантов отвязали от стульев и вывели из кабинета. После того как дверь за ними закрылась, офицер оторвал взгляд от перечитываемого письма, обнаруженного за подкладкой, и обратился к сержанту:
– Они опасны, упрямы и совершенно не желают сотрудничать. Ты знаешь, что делать, но только без шума и свидетелей, – прошептал лейтенант, а затем добавил: – …живых.
Сержант не ответил, сержант лишь кивнул, ему уже доводились выполнять подобные поручения.
После вкусного, хоть и запоздалого обеда и часовой дремы в мягком кресле возле камина майор пребывал в прекрасном расположении духа. Скинув сапоги и расстегнув мундир более, чем допускали приличия, сердитый усач читал письма от генерал-губернатора, а на его мужественном лице застыло непривычное выражение – довольная улыбка. Полулежащий на кушетке полковник (после трудного дня его измученное тело не ныло от боли лишь в такой позе) искренне радовался, что отчеты графа вызывали у гостя положительные эмоции. В сердце полковника заискрилась надежда, что когда «советник» покончит с главным и доберется до оценки его личных трудов, то готовность к войне войск гердосского гарнизона не вызовет бурного недовольства. Коменданту не в чем было себя упрекнуть, он сделал что мог, но пока еще не воплотил в жизнь и половины так называемых «советов».
Вообще-то Штелер заметил, что офицер, чье полное имя он так и не научился правильно выговаривать, довольно сильно изменился с первой встречи – стал мягче, что ли. И это выражалось не только в том, что с полудня военный «советник» всего десять раз обратился к нему на «ты» и всего четырежды позволил себе фамильярности, нарушающие субординацию и позорящие высокое звание герканского офицера. По дороге с озера в Гердос Анри трижды придерживал коня и терпеливо поджидал вечно отстающего полковника. По прибытии в крепость майор сразу прошествовал в кабинет коменданта и не только не устроил никому разнос, но и весьма терпимо отнесся к тому, что посаженные им на гауптвахту офицеры спокойно разгуливали по плацу. Кроме этой невероятной перемены, Штелер заметил еще одно более чем странное обстоятельство: все пятеро личных телохранителей важной персоны куда-то разом исчезли. Их не было ни на озере, ни в лесных лагерях близ границы, куда была тайно переброшена часть войск. Не появлялись загадочные личности и в самом Гердосе, в противном случае об этом полковнику немедленно сообщили бы его штатные осведомители. Ведь комендант отвечал за безопасность города в полном смысле этого слова. Солдаты не только совершенствовали воинские навыки в казарме, но и выполняли функции стражи, а в подчинении у полковника находились некоторые городские службы, в том числе и сыск.