Однако он заметил, что сумасшедшей парочки не хватает не только ему: первый курс как-то терялся первое время без своих маячков — черного и золотого. Скорее бы вернулись…
Алхаст навестил сестру, дотошно проинспектировал количество укусов на бледной тонкой шейке. Поворчал для порядка, прошел в соседнюю женскую комнату. Сессен и Зармике где-то пропадали, поэтому эльф спокойно (относительно) прилег на кровать Лаэли. Уставился в потолок.
— Ка-акой чудесный день, ка-акой чудесный пень! — маг в очередной раз поймал себя за шизофренической беседой с самим собой, но махнул на это рукой. — Хочется что-нибудь разнести в мелкие клочья. А что?
— Чтобы что-нибудь разнести в клочья, нужно сначала что-нибудь создать, — занудным тоном ответил Алхаст сам себе.
Взбил подушку кулаком — из-под неё высунулся кончик желтоватого конверта. Эльф заколебался на секунду — читать чужие письма, это, знаете ли… но потом убедил себя, что он "только одним глазком посмотреть" и открыл конверт, благо, тот был не запечатан.
На темно-зеленое покрывало выпал аккуратный листок, на котором было написано на магике: "Я пропал, она достала меня. Ищите философский камень".
— Проще было сразу послать в Хель, — буркнул Алхаст, адресуясь к неведомому автору. Впрочем, почему к неведомому? Эльф, растормошенный хоть какой-то перспективой действия, набросал на обратной стороне листа план расположения зеркал, который был ему прекрасно известен. Одно в Хеле, одно в Мидгарде — там как раз сейчас пропадают Лаэли и Дарм'рисс. Одно в Асгарде, с неприветливым крылатым Стражем.
"Она достала меня". Она — бездна? Гордый светлый предпочел уйти в одиночестве, выполнив своё долг до конца. Алхаст понимал, что смысла нет проверять — светлые не лгут, — но от бездеятельности эльф сходил с ума.
И вот еще — "ищите философский камень". Зачем? Алхаст вспомнил, что друзья очень деликатно обходили вопрос восстановления Зеркал. Быть может, для этого и нужен философский камень?
— В любом случае, — проговорил эльф, рассеянно складывая журавлика из письма, — сначала надо навестить этот мир. Лидию.
Навестить одному, не дожидаясь блудных друзей. Потрясти всех знакомых Архимагов, перевернуть вверх корнями Иггдрасиль, добыть рецепт философского камня.
Чтобы потом, когда эти двое — довольные удачно выполненным заданием (о другом варианте развития событий эльфу даже думать не хотелось), усталые, закончат свой рассказ — триумфально выложить на стол готовый кулинарный рецепт. Взять три щепотки белладонны, добавить того и этого, хорошенько смешать, выпекать до готовности, и — оп-ля! Готов философский камень.
Тогда они вернут в мир Зеркала, запечатают Небытие, а потом… а потом всё, будет, конечно, хорошо. Всё решится каким-нибудь невероятным образом.
Прихватив с собой конверт, Алхаст быстрым размашистым шагом направился к Стоунхенджу.
ДАРМ'РИСС
Напоследок я пошарил в кладовой, позаимствовал несколько редких ингредиентов, и пятилитровую бутыль с редкой (и очень вкусной) смесью крови невинных демонов и грешников-светлых. Та еще смесь.
Вместе со Скупщиком мы покинули лабораторию Спящей Красавицы: боюсь, ни один принц не разбудит Детей Мимира.
Демонический верблюд послушно дожидался нас на месте, оплевав от скуки всё растительность в радиусе трех метров. Растительность завяла.
— Угощайся, — я великодушно протянул скакуну бутыль с кровью. Не Габриелю же её тащить в качестве сувенира, правда?
Верблюжья морда вытянулась в узкий хоботок, и он, причмокивая от удовольствия, стал хлебать кровь. Отмерив литр, я отобрал лакомство.
— Лопнешь, деточка. Готов к обратной поездке? Чем быстрее, тем лучше.
Скупщик уже пропал — он ждет меня в роще неподалеку от города, чтобы там потребовать свою плату. Ну что ж…
Верблюд, подбодренной перспективой свежего кровавого деликатеса, проявлял чудеса скорости — и к полудню следующего дня я уже отпустил его с миром (и бутылкой), натянул на лицо капюшон и поплелся к месту встречи. Скупщик уже был там — в предвкушении расхаживал взад и вперед, сложив руки за спиной.
Так хочется повернуть назад. Но я невероятным усилием воли заставил себя остаться…
— Так-так. Юный Кенррет, ты готов расплачиваться прямо сейчас?
Кивнул, стиснув зубы. Казалось, стоит двинуть ими — и посыплется раскрошенная эмаль.
Скупщик материализовал устрашающего вида калькулятор, нацепил на нос ненужные ему очки и, шевеля губами, принялся рассчитывать мой долг.
Я терпеливо ждал, что б не скучно было — перебирал в уме "Книгу Чес'саун" — энциклопедию пыток, сокровище давнишних дней, хранимое в личном архиве Владыки.
— Кенррет?
Вскинул брови — дескать, соизволю выслушать. Но демону было глубоко плевать на моё презрение.
— Ты превысил обычный лимит. Так что плата — твоё тело… и твоё сознание.
— Это как? Мне нужно будет выполнить для тебя какую-то работу?
Я позволил себе расслабиться. Обошлось — неужели…
— Не совсем. Ты впустишь меня в своё тело. Я буду управлять им, а твоё сознание будет смирно стоять в сторонке и давать советы.
— И долго так?
Всё даже лучше чем предполагалось — наконец-то я сам стану свидетелем своих "похождений", и потом не надо будет делать лицо кирпичом, когда кто-нибудь другой напомнить мне об очередных подвигах, совершенных демоном в моем бренном теле.
С чего вдруг такое послабление? Чую подвох, но не могу его разглядеть…
— Двенадцать часов. Когда начнешь расплачиваться?
Осторожнее, — пискнул Иззмир. Да и сам знаю, спасибо.
Двенадцать часов? Что ж, как раз успею расквитаться с торгашом и вернуться к Лаэли стеклым, как чистышко…
— Сейчас.
Голос Измира пропал — для трех сознаний моя макушка маловата. Мне в ней отвели небольшой пыльный закуток, где обычно хранился всякий ненужный хлам вроде алгебраических формул. Зато это было прекрасным местом для наблюдения.
Странно было видеть свои руки и ноги, которые уже и не твои… Ладно, Кенррет, устраивайся поудобнее, прихватывай сушеные подземные грибочки и готовься к просмотру увлекательнейшего спектакля с тобой в главной роли.
— Уютно? — поинтересовался демон моим голосом.
Вполне. Куда направимся?
— В город. Там сейчас кое-что интересное готовится.
Он поплотнее закутался в плащ (я порадовался, что в нынешнем нематериальном состоянии не ощущаю этой жары) и пошел по пыльной дороге к воротам. Главное, чтобы Лаэли его не встретила… да ведь демон и не пойдет в монастырь.
Во мне нарастало беспокойство. Нерациональное, глупое. Если я мог бы дышать, я бы задыхался, елси бы мог двигаться — побежал бы.
И главное, непонятно, отчего это.
Чтобы отвлечься, стал разглядывать лица людей. Возбужденные, торопятся к площади. Кажется, какой-то праздник. Скупщик тоже устремился вперед вместе с людским потоком.
Да успокойся же ты, Кенррет, успокойся! Мысли бешено скачут, натыкаются друг на друга, спутываются и спотыкаются… Что происходит? Почему на каждом человеческом лице мне мерещится зловещая ухмылка обитателя Хеля?..
Площадь. Паника нарастает, громче и быстрее: аллегро, престо, престиссимо(3)! И вот, на финальном высоком аккорде — оборвалось сердце и ухнуло в Небытие.
Позорный столб сегодня не был звездой. Посредине площади, под перекрестнымии взглядами публики — другой высокий шест, под ним — вязанки хвороста. Костер для мирного пикника. Не хватает лишь куска мяса на вертеле.
А вот и оно — главное блюдо.
Я бы зажмурился, малодушно — но не мог, моё тело еще в течении одиннадцати с лишним часов будет не моим.
Фигура — тонкая, прямая, демонстративно торжественная. В сером балахоне кающейся грешницы. Волосы заплетены в небрежную косу.
На лице — тонкий ручеек крови, уже запекшийся… Бледная, губы упрямо стиснуты.
Почему? Как?.. ведь они… Не могли догадаться, не могли!
— Это ведьму казнят что ли? — с наслаждением, таким мучительным, поинтересовался демон у стоящих рядом горожан.
— Именно, — солидно кивнул один. — Таких, как она, еще при рождении собакам бросать надо.
И даже нет спасительной ярости, только боль и страх — и еще мысль бьется: "Это неправда. Это не может быть. Это не Лаэли грубо тянут к столбу. Это не она, привязанная, упрямо и дерзко смотрит на толпу внизу".
— Это она, — глумливо шепчет демон. — Нравится? Да ты не торопись, торопиться нам с тобой некуда. Смотри, уже факелы несут.
Останови их!
— С какой стати, — тихо, завернувшись в воротник, отвечает он. — Я люблю смотреть, как казнят молоденьких ведьмочек. Это так возбуждает.
Затрещали ветки. Лаэли сдалась на миг — зажмурила глаза, подобралась, но потом тряхнула головой — о, как хорошо я знал этот жест! — криво улыбнулась сквозь высокие языки огня.
Сейчас же, это приказ.
— Сейчас ты не можешь приказывать мне. Вот через одиннадцать часов… Неужели она так и не закричит? Наверное, в кровь все губы изгрызла.
Вряд ли я чувствовал бы больше боли, если бы меня самого привязали к столбу. Когда от невыносимого жара кожа плавится, лопается пузырями, затем обугливается…
— О, не выдержала, — прокомментировал демон. Люди вокруг, как в кошмарном сне, стояли неподвижно, молча. — Ну, сейчас уже всё.
Я схожу с ума — или умираю. Я умер в тот момент, когда раздался этот режущий сердце крик.
Первый и последний.
П р и м е ч а н и я:
(1)Tut, tut — англ. Нечто вроде "Тихо, тихо".
(2) Dura lex, sed lex — лат. Закон суров, но это закон.
(3) Аллегро, престо, престиссимо — муз. Темп — скорый, быстрый, самый быстрый
Глава 15
ДАРМ'РИСС
— Извините… простите, — буркнул демон, пробираясь между людьми. Добрался до темного переулка.
— Ну, юный Кенррет, понравилось?
Я молчал, продолжая безуспешные попытки вернуть себе контроль над телом.
— Разжалобил ты меня, — Скупщик утер несуществующую слезу. — Ладно, так и быть, прощу тебе эту плату. То есть не прощу, кончено — хе-хе, как я мог такое сказать? Перепишу на более поздний счет. А сейчас — помогу… выполню твой приказ.