вынужден будет его сразу же устранить. Люцифер, уговори женщину попробовать плод, и тогда Адам останется в Эдеме со мной!
Змей искоса взглянул на нее и засмеялся:
— Но ведь если один из них не выдержит испытания, о котором ты толкуешь, то Бог перестанет доверять им обоим, разве нет? Он сочтет их нынешний облик незаконченным, уничтожит их и задумает новый опыт претворения мира.
Лилит не могла справиться с дыханием. Волнение накатывало на нее, словно прилив, и нездешний ветер развевал ее темные волосы.
— Пусть только попробует! — запальчиво выкрикнула она. — Я спасу Адама. Господь допустил оплошность, вложив в Сад столько мощи. Ему не надо было одушевлять Адама и начинять подобием разума. Бог должен был скрыть от него близкую связь человека и земли, из которой тот сотворен. Адам и рай — единая плоть: они равно наделены божественным даром. Бог не сможет уничтожить одно без другого, а вместе они — сила. Если они разом восстанут против Бога, а я помогу им…
Оттенок сочувствия проскользнул на прекрасном змеином лице Люцифера.
— Бог одолел и меня, — напомнил он. — Думаешь, с тобой ему не справиться?
Лилит смерила его дерзким взглядом:
— Я повелительница воздуха и тьмы. У меня свои хитрости и возможности, над которыми не властен даже Бог. Если сложить их с силами Адама и всего рая… Сад полон жизни и могущества, Адам одной с ним плоти; им нельзя друг без друга, как и человек не может обходиться без женщины. Сейчас у Адама есть Ева, но, когда Евы не станет, он вспомнит о Лилит. Непременно вспомнит! И сразу поймет, какая опасность ему угрожает! А с моей помощью ему, возможно, удастся ее предотвратить.
— Если Господь устранит Еву, — вмешался Люцифер, — то и Адама вместе с ней. Они суть одно.
— Но ведь не обязательно Он устранит их одновременно — я готова даже поспорить. Я бы сама убила ее, если бы только могла, но мне позволено трогать в Саду только то, что само мне не противится… Нет, придется подождать, пока Ева не обнаружит неумение управлять собственной плотью, а когда Бог будет ее наказывать, я постараюсь улучить момент и поднять против него Эдем. Сад можно считать почти разумным. Думаю, мне удастся его подстрекнуть — возможно, не без помощи Адама. Адам и Эдем неразделимы, а когда мы избавимся от Евы, я буду так же неотделима от Адама, как и прежде. Все мы по отдельности не одолеем Господа, но если соединить Эдем, Адама и меня, то нам это будет по силам! — Лилит тряхнула головой, и густая темная шевелюра туманом окутала все ее тело. — Эдем — самостоятельная сущность; думаю, мне удастся заключить всех нас в непроницаемое пространство, а во тьме есть места, где мы сможем укрыться даже от Бога!
Люцифер снова прищурился:
— Может быть, может быть. — Он медленно склонил голову. — Ты, конечно, обезумела, но с моей помощью, глядишь, что-то и выйдет. Конечно, женщина собой недурна… — Он рассмеялся. — Какая досада для Господа!
— Эта женщина, — задумчиво произнесла Лилит, — носит мое тело, а я — само зло… Надеюсь, в ней сохранилось немало порока, и Ева сама, хм, потянется к тебе. Удачи, Люцифер!
В самом центре Сада, в низкой лощине, покрытой бархатистой травой, росли два дерева. На одном краю поляны стояло темное Древо, листва которого, словно мантия, облекала неяркий свет, исходящий изнутри, от скрытых там плодов жизни. А Древо познания посреди лощины выставляло напоказ свои румяные плоды, словно полыхающие внутренним огнем среди глянцевито-зеленых листьев. Древо познания добра и зла и было средоточием рая, его сердцем; от него расходились по Саду пульсирующие воздушные волны.
Ева ступила босой ножкой на склон лощины и боязливо оглянулась. В пасти змея затрепетал раздвоенный красный язычок.
— Ева, — тихо подбодрил он, — Ева…
Она улыбнулась и стала спускаться, а змей последовал за ней гибкой поступью неземной красоты, ныне навсегда утраченной. Никому не ведомо, как шествовал змей до грехопадения. Из всех земных существ это знает только Ева, и кое-что она никогда не рассказывала Адаму.
Они остановились в тени Древа. Их пронизывали плавные и сильные воздушные колебания, отчего светлые волосы Евы слегка колыхались. Все плоды Древа показались из листвы, чтобы рассмотреть ее, а ближние ветки любовно склонились к женщине, составлявшей с Адамом одну плоть.
Одна из веток заманчиво пригнулась, и Ева потянулась за румяным яблоком, скользнувшим ей прямо в ладонь. Оно будто само оторвалось от черешка; Ева уставилась на плод, и ее рука вдруг затряслась. Попятившись, она натолкнулась на змея и взвизгнула от накатившего на нее страха. Змей же нежно обвился вокруг ее прелестного, облеченного бледным сиянием тела и, склонив мужественную точеную голову, прошептал ей что-то на ухо таким безмятежным и любезным голосом, что весь страх улетучился.
Ева, улыбнувшись, сжала в руке плод, а потом поднесла к алому рту. По Саду пробежал шелест, потому что она долго медлила, покусывая зубками румяную щечку познания. Все замерло на несколько бесконечно долгих мгновений, пока наконец не возобладала невинность, и тогда змей торопливо шепнул в очередной раз:
— Ева…
Лилит дрожала в объятиях Адама.
— Ты сначала был моим, — горячо шептала она. — Ты, я и весь Сад — неужели забыл? Я была твоей женой еще до нее, поэтому ты и поныне — мой!
Адам глядел на свои руки, просвечивающие сквозь призрачное тело Лилит. Его поразил ее неистовый голос, но разум был по-прежнему окутан бездумной пустотой невинности, и Адам с трудом понимал, о чем речь, хотя и пытался изо всех сил. Вибрации, пронизывающие Сад, неожиданно утратили размеренность. Лилит поняла, что произошло, и задохнулась от волнения, выкрикнув в отчаянии:
— Адам! Адам… Не позволяй никому разлучать нас троих — тебя, рай и меня! Если постараешься, то мы останемся вместе! Я знаю, что ты можешь! Ты…
Воздух сотрясся от мощного удара, весь Сад пошатнулся. Деревья нагнулись, словно под напором урагана. Адам в ужасе поглядел вверх, а Лилит от предвкушения зашлась неистовым смехом и закричала:
— Вот оно! Ну же, Адам, скорее! Поторопись!
Она проскользнула сквозь его руки, все еще сжимавшие ее, и, трепеща, понеслась прочь, через лес, не препятствовавший ее продвижению. Адам ошеломленно следовал за ней по ошеломленному Саду.
Эдем все еще трясло от беззакония, только что совершившегося у подножия Древа. Лилит, пробегая, взглянула на небо. Может, божественный удар грома уже поразил женщину, лишив ее жизни до того, как они подоспеют туда?
— Подожди, подожди! — задыхаясь, беззвучно взывала она к Господу. — Дай мне немного времени.
Вдруг молния попадет и в Адама, пока он бежит за ней средь расступающихся деревьев?
— Поторопись! — едва могла вымолвить Лилит.
Обессиленные, остановились они у края лощины, где росло Древо. Внизу, не прикрытая тенью, ясно виднелась Ева, сжимающая в руке плод с белым надкусом на румяном боку. Она оглядывалась вокруг так, словно увидела Сад впервые в жизни. Где же Господь? Он оставил ее стоять здесь как ни в чем не бывало?
Лилит, смешавшись, не сразу заметила змея, только в тени Древа что-то радужно переливалось. Еще не опомнившись от волнения, она все же злорадно усмехнулась. Люцифер не осмелился выступить против Бога.
Впрочем, у нее уже не оставалось времени ни на Люцифера, ни на Еву. По неизвестной причине Господь придержал карающую длань, и надо успеть воспользоваться отсрочкой. Бог расправится с Евой и примется за Адама, поэтому медлить нельзя. Лилит должна позаботиться об Адаме, о живом рае. Все мироздание ожидало, что произойдет в последующие мгновения.
Лилит ступила на край лощины, и порыв темного ветра, налетевшего ниоткуда, завихрился вокруг нее, взметнув ей волосы, пока их облако не скрыло ее из виду. Из облака раскатисто загремел голос Лилит, приноравливаясь к дыханию Эдема — и Адама.
— Рай! — воззвала она. — Эдем, слушай меня! Я Лилит, жена Адама…
Вокруг нее наметилась неясная суматоха, некий проблеск сознания. Все в Эдеме понемногу ожило, засуетилось, подступило ближе, вылезши из недр земных, — мир чудесным и устрашающим образом пробудился в ответ на ее зов.
— Адам! — выкрикнула Лилит. — Ты меня слышишь? Ты одной плоти с Эдемом, а Ева вас обоих погубила. Она позволила проникнуть в Сад знанию, что Господу совсем не по нраву. Он всех покарает из-за Евы, если вы не прислушаетесь к моим словам…
Лилит увидела, что Адам отвлекся от Евы и теперь со страхом и любопытством смотрит на нее. Пробудившееся внимание Сада сгустилось вокруг него настолько, что райская земля казалась слитой воедино с плотью человека; их объединяли стремление остаться нераздельными и пронзивший обоих страх разлучения и смерти.
Неужели Господь задумал такое завершение для Своего замысла — то, что Лилит считала всего лишь началом? Удивляться было некогда, но эта безумная мысль промелькнула у нее в голове в тот момент, когда Лилит увещевала рай голосом столь же медоточивым, что и в разговоре с Адамом. Весь огромный Сад вздрагивал, осознавая призыв; каждый стебелек, побег и сучок источали понимание; разумный трепет пронизывал всю округу вплоть до холма, где стояла Лилит, — и одновременно все это было Адамом. Сад слышал ее речь и внимал ей, и Адам слышал, и во всем мире существовали только они трое. Лилит уже не сомневалась в успехе, она почти держала его в руках. И вдруг…
— Адам! Адам… — закричала Ева, стоящая под Древом.
Звонкий голос Лилит смолк перед завораживающим призывом, и Сад вокруг нее застыл в сомнении.
— Адам! — кричала Ева, и от страха ее голос утратил всякую мелодичность.
Человек, стоявший позади Лилит, зачарованно спросил:
— Что, Ева?
«Боже… Боже, убей же ее, не медли!» — безмолвно молила Лилит. Вслух же она произнесла:
— У Евы с Садом ничего общего! Не слушай ее, Адам! Она погубит и тебя, и Сад!
— Адам, Адам! Где же ты?
— Иду, — ответил Адам все тем же сиплым одурманенным голосом.
Лилит взметнулась в облаке своих призрачных волос. Где же Бог?! Почему Он удержал свою руку? Сейчас самое время нанести удар, пока еще есть надежда. Немедленно! Молния непременно ударит с небес — надо только подольше отвлечь Адама…