Теперь цивилизация добралась и до Локи. Морган нахмурился, глядя на главную и единственную улицу поселения Ансибел. От соседства такого количества людей он ощущал некоторое неудобство. Крепкая молодая женщина в орлоновом платье с розовыми полосками утвердила на голове огромный поднос с овощами и с любопытством повернулась вслед Моргану. Мимо проходил сержант Космического патруля, с обветренным лицом, в гладко облегающей коричневой форме; люди в толпе замирали и, тихо переговариваясь, настороженно смотрели на него, пока он не завернул за угол.
Трое уроженцев Венеры с волосами лимонного цвета стояли, лениво привалясь к дверям «Пуховой дороги». Горожане обходили их стороной: у всех троих поверх длинных пальто с бахромой на поясах демонстративно висели «Бобики». Большая часть разговора венериан проходила в виде быстрых движений пальцами, на которые их непрозрачные глаза, кажется, даже и не смотрели. От них едва ощутимо пахло рыбой.
Морган кивнул и, пройдя между ними, оказался в большом гулком помещении со сводчатым потолком. Как и все быстро построенные дома в Ансибеле, это была натянутая на каркас надувная конструкция, и, похоже, кто-то переоценил необходимое заведению количество площади. Или нет? Может, оно еще не развернулось в полную мощь. Да и потом, час был ранний.
Бару не помешало бы искусственное дыхание. Учитывая размеры и местоположение заведения, посетителей в нем было маловато.
Шелестящие пластиковые шторы делили помещение на закутки, и оно казалось гораздо меньше своего истинного размера — это можно было понять, взглянув на скаты крыши. Все же интерьер был бедноват, и хозяевам не удалось избежать того губительного вида запустения, от которого любой межпланетный бар должен избавляться, не считаясь с расходами. Посетители только пускают корни в новом месте и чувствуют себя одиноко — мир-то чужой. Хороший бар должен убедительно имитировать дом.
Морган мрачно усмехнулся. Спальный мешок с подогревом — вот и весь дом, который ему нужен. Свои корни он возит с собой. В любом мире чувствует себя как дома.
Бармен оказался краснокожим американским индейцем с крючковатым носом.
— Доброе утро, приезжий. — Он равнодушно глянул на Моргана блестящими черными глазами. — Выпей за счет заведения.
— Само собой. — Морган с глухим стуком поставил бутыль на стойку и потер плечо.
Индеец сорвал пробку с новой бутылки бренди и поставил ее перед Морганом. Тот щедро себе плеснул, а потом плотно сжал горлышко бутылки, привычным движением большого пальца запечатав края.
В десяти шагах от него к стойке привалился старик с красным изможденным лицом, покачивая в руке затуманенный стакан. За ним сидели двое юных топографов в болотных сапогах — выпивали по-быстрому перед тем, как отправиться на сырую, утомительную работу. Дальше — черноволосая девушка в тесном алом орлоновом платьице, утвердив на стойке локоть, пристроила на ладошку подбородок. Закрыв глаза, она тихонько насвистывала унылый мотивчик.
Самый громкий шум в баре шел от стола, за которым сидели широкоплечие молодые люди, игравшие в какую-то ганимедскую игру — фишки звонко стучали по столу. Говорили они громко, но как-то нечетко. Похоже, провели тут целую ночь. Морган решил, что это наемные рабочие с ранчо. Он таких презирал.
— Я ищу человека по имени Луг, — сказал он бармену.
Моргану показалось, что черные глаза на смуглом лице стали меньше и вспыхнули ярче. Девушка у стойки в углу приоткрыла глаза и посмотрела на Моргана с интересом, оборвав мотивчик удивленным присвистом. Потом опять закрыла глаза и продолжала свою тоскливую мелодию.
— Ты от кого? — спросил бармен.
Морган демонстративно отвернулся. Перед каждым табуретом на стойке была кнопка, и указательным пальцем он медленно нажал ту, которая оказалась у него под локтем. Часть стойки отъехала в сторону, и в лицо ему потекла горячая соленая густая струя запахов. По транспортеру под стойкой ехали аппетитные блюда в самом широком ассортименте.
Морган пропустил тарелку с жаренными в масле моховыми почками и широкое круглое блюдо с марсианскими «зернами души», потрескивавшими от жара, и решетку с солеными рогаликами. Наконец он протянул руку. Взяв колесико сдобного печенья с голубыми прожилками, макнул его в дымящееся масло, раскрутил на серебристой шпажке и закинул в рот, поближе к корню языка: вкус лучше всего могли оценить вкусовые бугорки, расположенные именно там.
— Так и что Луг? — Покончив с этим, он нетерпеливо глянул на молчаливо ожидавшего ответа бармена. — Я задал тебе вопрос.
Морган пожал плечами. Он сунул руку в ременную петлю на бутыли и сделал вид, что хочет подняться:
— Я всегда могу пойти еще куда-нибудь.
Индеец смотрел на него долгим, ничего не выражающим взглядом. Оба молчали. Наконец и индеец пожал плечами:
— Я просто тут работаю. Погоди.
Он поднырнул под откидное крыло стойки и пропал между пластиковыми занавесками в дальнем конце зала. Морган съел три «фальшивых клюва» и тихонько сидел на своем табурете, разглядывая подсвеченную фреску с видами пустынь вокруг стойки. Мохаве на Земле, солнечная сторона Меркурия, где каждая тень словно вытравлена кислотой, длинные полосы полумрака пустыни на Марсе — там в воздухе крутятся маленькие смерчи, а сам фиолетовый воздух прозрачнее хрусталя. При взгляде на пейзажи в душе шевельнулась ностальгия, и Морган не стал душить этот порыв.
На поверхности изображения что-то блеснуло — это отразилось движение у него за спиной. Морган тут же повернулся и оказался лицом к лицу с тощим, очень бледным венерианином в длинном желтовато-коричневом пальто — тот подходил, осторожно ставя ноги, вокруг которых вилась бахрома. Кожа у него была белая, как тесто. Очень гладкие волосы имели лимонный цвет, а круглые глаза казались плоскими и темными.
Человек торжественно поклонился.
— Это ты Луг? — спросил Морган.
— Меня зовут Сияющий Луг. Позволь угостить тебя? Билл…
Бледный венерианин махнул рукой индейцу, который уже поднырнул под стойку и стоял на своем месте.
— Нет, — поспешно ответил Морган.
Он сунул руку в карман, нащупал кубические монеты Локи, которые вкладывались одна в другую, и вытащил один кубик. Вытряхнув из него на прилавок три кубика поменьше, он потянулся за бутылкой бренди «Ферра», оторвал верх горлышка и налил себе еще одну щедрую порцию. Ногтем большого пальца опять запечатал горлышко.
— Луг, ты что, здесь о делах разговариваешь? — спросил он.
Плоские глаза блеснули — венерианин глянул на сефт.
— Конечно.
Он и скользнул вперед, бахрома заколыхалась. Сев на табурет рядом с Морганом, венерианин велел бармену:
— Билл, сделай нам штору.
Не меняясь в лице, индеец кивнул и дернул за веревку из целой связки, висевшей за стойкой. Морган невольно пригнулся — сверху, шелестя, на них что-то упало. Это развернулась пластиковая штора — она была укреплена, как парус, на полукруглой штанге под потолком. Она аккуратно окружила двоих мужчин, отгородив их почти ото всех шумов за спиной. Морган нервно оглянулся. Штора оказалась полупрозрачной, и он немного успокоился. Он вопросительно глянул на венерианина.
— Снаружи нас никто не увидит, — заверил Луг. — И не услышит. Билл, мне джину.
Венерианин бросил красную таблетку в стакан, который поставил перед ним индеец, и Морган наморщил нос. Запах ароматической камфары смешивался с едва уловимым, но все же отчетливым рыбным запахом человека с Венеры.
— Ты пришел в правильное место, Джейми Морган. — Луг отхлебнул из стакана. — Видишь, я даже знаю, как тебя зовут. Я надеялся, что смогу договориться с кем-то вроде…
— Оставь, Луг, — оборвал Морган. — Опустим вежливость. Я не люблю венериан. Мне не нравится, как они пахнут.
— Понюхай вот это. — Луг положил на край стойки банкноту.
Морган поднял брови. Выпивка начала на него действовать: до этого он не пил много месяцев. Он понял, что ему хочется выпить еще. И еще. Потом алкоголь накопится и… Но он прогнал эту мысль.
Быстрым, молниеносным движением Луг пошевелил своими десятью пальцами.
— Когда я прилетел сегодня, — заговорил Морган, — мой груз стоил пятьдесят тысяч кредитов. Думаешь, я стану продавать его за десять?
— Десять — это только задаток. Мне нужен такой человек, как ты.
— Я не себя продаю. А свой груз.
Наступило молчание. Луг прихлебывал пахнущий камфарой джин. Наконец он тихо произнес:
— Думаю, и ты продаешься, Морган. Может, ты сам еще этого не знаешь, но скоро поймешь.
— Сколько за сефт? — требовательно спросил Морган.
Луг едва слышно вздохнул. При этом в горле у него зародился такой звук, словно о его нёбо бились воды венерианских морей.
— У тебя всего сорок галлонов. Варбург больше пяти сотен не заплатит. Майор Додд реквизирует твой груз, ты получишь официальную цену, и не больше. Я предлагаю больше. Понимаешь, я пытаюсь рискнуть.
— А я не хочу рисковать, — проворчал Морган. — Назови свою цену.
— Десять тысяч кредитов.
Морган неприятно засмеялся.
— Я же сказал, я пытаюсь рискнуть, — тихо, терпеливо произнес Луг и дохнул на Моргана запахом рыбы и камфары. — Сефт синтезировали. Но у меня есть рынок на планете, которая сейчас проходит через облако Н-К-материи. Они не получили сообщения о снижении цен. Ультракороткие волны сквозь облако не проходят. Ну а корабль, конечно, пройдет. Может, какой-нибудь уже у них. Если так, значит новости успели вперед меня. Если же нет, я получу хороший навар, купив здесь сефт по сниженной цене и продав там по старой. Вот это я и называю «рискнуть».
— Мне что-то не нравятся ставки, — ответил Морган. — Ты можешь и больше мне заплатить и все равно…
— Такова моя цена. Выше ты нигде не получишь. Я заплачу тебе десять тысяч за сорок галлонов. — В его горле опять всколыхнулся прибой венерианских морей. — Скалла.
Он замысловато пошевелил пальцами, а Морган понял, что это окончательная цена. Если венерианин говорит «скалла» при игре в покер, дальше торговаться нельзя.