нуть на одно из них.
Под ближайшим деревом в десяти футах справа Морган увидел лежащую бледную фигуру. В десяти футах слева, под другим деревом, — еще одну. У каждого будет собственная виселица, подумал Морган. Вон там справа, — может, это Сияющий Луг в своей зеленовато-коричневой одежде с бахромой, развеваемой ночным ветром? Морган тщетно вытягивал шею. Он решил, что, наверное, да, но не мог сказать точно.
Дальше от него уже вовсю шла висельная работа. Морган подумал: что же на самом деле у Варбурга на уме? На Джо это совсем непохоже. Джо переменился. Становится таким же, как поселенцы. Ничего хорошего в этом нет. Это не та смерть, которой можно наказывать даже уличенных убийц. Но может быть, поселенцам ничего другого не остается. Непонятно, как работают их неповоротливые мозги. В конце концов, их едва ли можно винить. Морган рискнул и проиграл, а в чужой игре надо уметь играть по чужим правилам. Однако так умирать нехорошо.
Поселенцы постепенно приближались — мрачные, деловитые люди, решительно исполнявшие свою работу. Кто-то перебросил через сук веревку, и, когда петля оказалась на шее человека под деревом, из толпы, словно приглушенный гром, раздалось ворчание.
Морган с напряжением наблюдал.
Он чувствовал себя уставшим и не то чтобы несчастным, — в конце концов, почти наступила та ситуация, в которую он так часто попадал и так удачно из нее выбирался раньше, на многочисленных планетах. Он тихонько присвистнул и порадовался, что у него нет такого длинного пальто с бахромой, как у венериан. Она так потешно колыхалась, когда подвешенный за шею человек болтался под деревом серих.
Пленник под соседним деревом повернул голову и встретился глазами с Морганом.
— Скалла. — Морган усмехнулся.
Его соседом действительно оказался Сияющий Луг.
Но потом Морган отвел взгляд. Его не особенно волновало, в какой компании он пустится в свое последнее путешествие. Пожалуй, это ничего не значило. Он стал тихонько насвистывать.
В темноте за его спиной что-то зашелестело. Он напрягся и прислушался. По его запястью прошло что-то холодное, металлическое, и веревка, стягивавшая руки, слегка подалась.
— Сиди тихо, дурак, — прошептал Джо Варбург.
Морган осторожно пробирался мимо лошадей из Ансибела, стараясь держаться в самых черных тенях. В городе живет гораздо больше людей, чем он думал, — если принять во внимание, сколько народу собралось на поле.
Он не очень хорошо себя чувствовал. После избиения в голове все еще шумело, и он даже не совсем был уверен в том, что делает, когда поспешно, как-то скомкано переговорил с Варбургом в тени дерева серих, а самозваные палачи из числа поселенцев вершили свое черное дело, все ближе и ближе подходя к нему. Все это теперь больше напоминало сон, который мог привидеться человеку после полученного нокаута.
— Иди в город, — велел ему во сне Варбург. — В переулок за последним салуном у космопорта. Не высовывайся. Старый ты дурак, неужели ты и впрямь думал, что я дам тебя повесить?
Может, это произошло на самом деле. Может, нет. Так или иначе, переулок такой был. Морган распластался вдоль стены, бросая взгляды вдоль прилегающей улицы. Разрушенные дома, разбитая мостовая, огромный мертвый бык Харвестера, лежащий на боку, пугливый поселенец, пробирающийся куда-то в центр города. Зачем Морган сюда пришел? Что задумал Джо?
«Может быть, корабль в порту? — подумал Морган. — И старый Джо его заправил?» Эх, если бы знать…
Тут он услышал топот шагов и еще сильнее вжался в тени. Мимо проходил отряд Космического патруля, в унисон двигались коричневые ноги и взмахивали коричневые руки. Морган стоял неподвижно, пропуская солдат в опасной близости от себя.
Последними шли два офицера — бок о бок. Одним из них оказался Руф Додд.
Руф прошел мимо входа в переулок. Морган видел его тень на разбитой дороге, слышал его резкий голос.
— Начните искать с восточного края города. Действуйте быстро. Он сбежал всего десять минут назад. У него не было времени уйти далеко. Ну, живее!
Шаги проследовали мимо — с удвоенной скоростью.
— Чего вы ждете, лейтенант? — более спокойно спросил Додд.
— Ваших приказов, сэр. Вы сказали — взять его живым? — неуверенно уточнил голос.
— Конечно. Морган мне нужен живым. Его ждет суд.
— Майор, но он опасен. Он узнал вкус крови. Неужели я должен подвергать своих людей ненуж…
— Вы обсуждаете мои приказы, лейтенант?
Наступило недолгое молчание. Тень Додда на улице вытащила тень сигары и неторопливо раскурила ее, выдохнув дым в сторону звезд. Морган уловил аромат выращенного на Марсе табака. Другого человека он не видел. И подумал: не слышно ли в узком переулке, как грохочет сердце у него в груди? Когда Додд заговорил снова, голос у него был спокойный.
— Джейми Морган никого больше сегодня не убьет, лейтенант. Дело не в том, узнал он вкус крови или нет. Дело в том, к чему он подошел. Морган оказался слишком близко от цивилизации и запачкался. Но все это смоется. Может быть, он усвоит урок, который рано или поздно ему пришлось бы усвоить.
Опять наступило молчание.
— Сэр…
Додд не обратил на лейтенанта внимания.
— Да, — продолжал майор, — когда человек молод, он всегда в движении. Он не может надолго задерживаться ни в одном из миров. Но с годами он приобретает привычки, а они замедляют его движение. Однажды он обнаруживает, что время пришло, а он не готов идти дальше. Но он не может ни задержать наступление цивилизации, ни остановить то хорошее или плохое, что она несет с собой. Что ему делать? Мир становится более цивилизованным, ничто не может остановить прогресс, если он начался. И такой человек, как Морган, оказывается в ловушке раньше, чем успевает это понять. Ему приходится следовать правилам, навязанным цивилизацией, даже когда ему самому кажется, что он борется с ней. Нельзя оставаться безучастным. А Морган этого не знал.
Тень выдохнула ароматный дым.
— Локи больше Моргану не принадлежит. Планета принадлежит поселенцам. Но в небе еще полно звезд, лейтенант. Слышали о новой планете, которую тут открыли за Реобумом Шестым?
— Вот еще что, сэр, — ответил голос лейтенанта. — Вон тот грузовик не охраняется. Если Морган об этом узнает… если ему удастся пробраться…
— Откуда ему знать, что «Ниневия» на рассвете улетает? — спросил Додд, тщательно выговаривая каждое слово. — Он даже не знает, что я отменил приказ, запрещающий вылеты. Зачем охранять «Ниневию»? Человек всегда следует своим привычкам. Морган будет прятаться в лесу. — Он хохотнул. — Морган слишком стар, чтобы меняться, — с явным сарказмом произнес он. Его слова напоминали вызов. — Он совсем забыл, каковы другие планеты. Он и не помнит косоглазого гиганта.
— Простите, сэр…
— Ничего, лейтенант. Идемте. Вам лучше догнать своих людей, пока вы их не потеряли.
— Да, сэр, — ответил голос без особой уверенности.
— Идемте, — повторил голос Додда.
Две пары ног зашагали прочь. Издалека прилетел голос Додда, ясный и глубокомысленный:
— Знаете, всегда найдутся новые миры и всегда будут такие люди, как Морган, открывающие их. Они всегда были. Всегда будут. Один из древних поэтов написал про Джейми. Он сказал, что такой человек всегда знает… — На миг голос замолчал и продолжал уже с интонацией приказа: — «Что-то ждет его за морем, что-то, скрытое вдали. Так вперед!»
Звук шагов тяжелых ботинок прогремел по темной улице, потом стал тише, а потом смешался с остальными ночными звуками.
Морган стоял неподвижно, пока не стих последний ритмичный перестук шагов. Тогда он повернул голову и посмотрел на запад, в сторону порта. Он увидел пять высоких кораблей и сияющее небо за ними.
Ему было очень грустно, но он уже чувствовал себя не так плохо и совсем не ощущал себя старым. Он быстро наклонился и тронул землю. Прощай, Локи. Прощай, планета.
В темноте он повернулся и бесшумно побежал на запад, в сторону кораблей, по бесконечной улице Райской.
Земля обетованная
Фентону поспешно уступали дорогу, — нахмурившись, он шагал к огромным стальным дверям, в которые могли войти лишь пять человек во всем Комплексе. Фентон и был одним из этих пяти. Бледный шрам пересекал его смуглую щеку напоминающим молнию зигзагом и сейчас даже немного перекосил лицо — сердито и резко Фентон что-то сказал в переговорное устройство.
— Извините, он сейчас занят, — послышалось оттуда виноватое бормотание. — Если вы…
В ярости Фентон ударил по металлической стене рядом с интеркомом. Глухой металлический гул прокатился у него за спиной, словно гром, по всему холлу, где, надеясь получить аудиенцию у протектора Ганимеда, собрались придворные, дипломаты и политики.
— Открывайте дверь!
Наступила тишина. Голос пробормотал что-то еще, и огромные стальные двери бесшумно приоткрылись на несколько футов. Фентон прошел между створками и услышал, как они с глухим стуком сомкнулись за ним, отрезая шум в зале; там теперь слышалось ворчание — злобное, любопытствующее.
Через приемную Фентон прошел в комнату, похожую на колодец, с высокими колоннами, с куполом усеянного звездами неба высоко над головой. Снаружи, на Ганимеде, стоял день, и небо постоянно закрывал толстый слой облаков, но достаточно богатый человек, если хотел, мог устроить так, чтобы у него дома на потолке были видны звезды.
Под куполом с изображением неба в центре комнаты стояла огромная ванна, где вальяжно развалилось пятисотфунтовое тело протектора. Человек-гигант, подобно истине, полеживал на дне колодца и поглядывал на звезды.
Но сейчас он не смотрел на них. Складки рыхлой плоти на щеках пошли волнами: приветствуя пришедшего, он открыл рот и улыбнулся.
— Терпение, Бен, терпение, — произнес протектор своим низким глухим голосом. — В должное время ты унаследуешь Ганимед — когда он станет обитаем. Будь терпелив, даже…
Разъяренный взгляд Фентона упал на человека, сидящего на высоком стуле рядом с ванной.