Разумеется, эта реплика нисколько не задела Закнафейна. В конце концов, он никогда не спал со жрицами Ллос по собственной воле.
– Разве эти хафлинги не решили сами собственную судьбу, когда пришли в Подземье? – спросил Джарлакс.
– Ты же не знаешь, как они сюда попали, – возразил Закнафейн. – Что более вероятно, по твоему мнению? Что они по собственной воле явились в страну, в которой им угрожают бесчисленные опасности? Думаю, они прекрасно понимают, что соваться сюда не следует! Скорее всего, какой-нибудь работорговец похитил их из родной деревни в Верхнем Мире и приволок сюда! Выглядят они вовсе не как банда искателей приключений, которые могли бы самостоятельно проделать такой далекий путь и забраться так глубоко под землю.
– Допустим. Этого мы не знаем и никогда не узнаем. Так чего же ты сейчас от меня хочешь? – обратился Джарлакс к Закнафейну и добавил, обернувшись к Аратису Хьюну: – И ты?
– Освободи их, – сказал Закнафейн.
– Убей их, – одновременно произнес Аратис Хьюн.
– Освободить их, а что дальше? – спросил Джарлакс.
– Или, по крайней мере, отведи их в Мензоберранзан и продай! – настаивал Аратис Хьюн.
– Они не выживут в этих туннелях, – продолжал Джарлакс, обращаясь к Закнафейну.
– Значит, мы проводим их обратно к выходу на поверхность и там отпустим, – заявил Закнафейн.
Джарлакс фыркнул, а Аратис Хьюн поперхнулся… затем рассмеялся вслух, настолько абсурдным показалось ему это предложение.
– У нас нет времени на такой крюк, – покачал головой Джарлакс. – Нам нужно доставить трофей Верховной Матери Бэнр.
– Которая будет недовольна, узнав, что мы отпустили довольно ценных рабов, – вставил Аратис Хьюн. – Рабов, которых Джарлакс может продать с большой выгодой.
– Значит, я их покупаю, – объявил Закнафейн.
Эти слова заставили Джарлакса улыбнуться.
– Ты просто придурок! – заорал Аратис Хьюн, но Закнафейн даже не дал себе труда обернуться. Ассасин дышал и говорил лишь потому, что Джарлакс помешал Закнафейну прикончить его, и сейчас слова его были словами мертвеца.
– Забирай в качестве платы мою долю денег, которые мы получим за выполнение этого задания, – обратился Закнафейн к Джарлаксу. – Отдай пленников мне и покажи, как выйти на поверхность.
Аратис Хьюн открыл рот, чтобы что-то сказать, но Джарлакс опередил его. Видимо, магический барьер рассеялся, потому что глава Бреган Д’эрт подошел к Закнафейну и остановился напротив него.
– Ты даже не знаешь, сколько денег тебе за это заплатят, – сказал он мастеру оружия.
– Думаю, хватит, чтобы купить несколько тощих хафлингов. – Закнафейн расправил плечи и взглянул прямо в глаза другу, затем добавил очень тихо: – Я сыграл свою роль и сделал то, что от меня требовалось.
– Должен признать, ты сделал даже больше.
– Тогда позволь мне поступить так, как я хочу. Забирай себе мою долю в обмен на хафлингов и покажи дорогу к выходу на поверхность, чтобы я смог их освободить.
– И что потом?
– Потом я вернусь в Мензоберранзан, не менее довольный результатами этой экспедиции, чем Джарлакс.
Джарлакс посмотрел на Аратиса Хьюна:
– Разделим между собой его долю?
Наемник рассмеялся и кивнул.
– А теперь вы двое должны пообещать мне, что больше не попытаетесь меня обокрасть. Вы понимаете, что я имею в виду, – подчеркнул командир.
Оба проворчали что-то, и эти звуки лишь весьма отдаленно походили на подтверждение или обещание. Но большего и не следовало ожидать в необитаемых пещерах Подземья, и для Джарлакса этого оказалось вполне достаточно.
Спустя некоторое время Джарлакс, Аратис Хьюн и трое бывших воинов Дома Заувирр шагали в сторону Мензоберранзана; лидер наемников нес в мешке голову Матери Шиивы Заувирр. Джарлакс не раз ловил на себе пристальные взгляды Аратиса Хьюна; он прекрасно понимал, какие чувства испытывает его лейтенант. До сегодняшнего дня Аратис Хьюн был его заместителем и пользовался его безоговорочным доверием и непререкаемым авторитетом среди членов маленькой шайки. Но сейчас он боялся, что Закнафейн угрожает его положению.
Джарлакс улыбнулся. Он понимал, что опасения Аратиса Хьюна небезосновательны. И не только потому, что Закнафейн был искусен в обращении с оружием, не только потому, что он в одиночку отправился заканчивать миссию, когда Джарлакс и Аратис Хьюн выбыли из игры.
Многие члены Бреган Д’эрт повели бы себя точно так же, хотя ни один из них, разумеется, не сумел бы превзойти Закнафейна в поединке.
Но нет, не поэтому Джарлакс сейчас решил, что Закнафейн займет место его ближайшего помощника.
Он решил так потому, что Закнафейн отказался убивать тех хафлингов.
Он решил так потому, что Закнафейн проявил милосердие.
А сам он, Джарлакс, как поступил бы на месте мастера оружия: хватило бы у него смелости заступиться за беспомощных маленьких рабов?
Он улыбнулся про себя еще шире.
И улыбнулся буквально до ушей, когда Закнафейн вошел в «Гниющий миконид» меньше чем через десять дней после того, как Джарлакс доставил Верховной Матери Бэнр голову жертвы и устроил трех новых членов Бреган Д’эрт в их казармах. Со дня возвращения лидер наемников каждый день приходил в таверну, сидел в общем зале, наблюдал и ждал.
Он даже не попытался скрыть своего удовлетворения и радости, когда Закнафейн подошел к его столу.
Мастер оружия взялся за спинку стула, чтобы отодвинуть его от стола, но замер, уставившись на своего командира.
Джарлакс не сразу догадался о причине смущения воина, но затем все понял и провел ладонью по зажившей, но совершенно лысой голове. На черепе не осталось ни малейшего шрама, ни бугорка, словно эта совершенной формы голова только что вышла из-под резца лучшего скульптора Мензоберранзана.
– Мне идет, правда?
Закнафейн фыркнул, вздохнул и со скептическим видом покачал головой, но затем снизошел:
– Все лучше, чем эти дурацкие волосы.
Усевшись за столик, он спросил с таким лицом, словно эта мысль только что пришла ему в голову:
– Можно?
– Я приберег этот самый стул для тебя, – гостеприимно ответил Джарлакс и ослепительно улыбнулся.
Закнафейн снова вздохнул.
– Хотя я не был уверен, что ты вернешься сюда, – продолжал Джарлакс. – Ты проводил своих хафлингов?
– Да, я привел их в один из верхних туннелей, в конце которого виднелся солнечный свет.
Джарлакс с удивлением посмотрел на друга и лукаво улыбнулся.
– Но почему ты вернулся?
Вопрос, судя по всему, застиг Закнафейна врасплох, и он, немного запинаясь, пробормотал:
– А куда мне еще было идти?
Джарлакс лишь кивнул и оставил этот вопрос без ответа. Он рад был снова видеть мастера оружия.
И в то же время он был немного разочарован.
Вопрос Джарлакса вертелся в голове у Закнафейна, пока он шел в Дом До’Урден, и еще много дней после возвращения. Он увидел лучи солнца, которое освещало Верхний Мир, и, хотя свет этот был неприятен для его глаз, знакомых лишь с тусклым свечением лишайников и полумраком Подземья, чужой мир манил его к себе.
Да, ему приходила в голову мысль добраться до конца туннеля, выйти на поверхность, оставить Мензоберранзан далеко позади – навсегда.
Но как бы приняли его там, где обитали многочисленные эльфы, где ни одна раса не питала любви к дроу?
И еще он знал, что Мэлис пришла бы за ним при поддержке Правящего Совета, потому что такую ересь – отступничество – не стали бы терпеть в обществе фанатиков Ллос.
Закнафейн вернулся в Мензоберранзан, не будучи уверенным в правильности своего выбора. И еще он знал: это путешествие было его последним шансом покинуть мир дроу.
Он боялся, что будет сожалеть о принятом решении всю оставшуюся жизнь.
Этот страх имел под собой реальные основания.
Часть 4Самоотверженность?
Где заканчивается отдельная личность и начинается нечто иное – сообщество?
На первый взгляд может показаться, что это простой вопрос, ответ на который очевиден, но со временем я понял, что это одна из самых сложных проблем. И самая неотложная – я должен решить ее немедленно, если хочу найти истинный смысл собственной жизни. Кроме того, если взглянуть шире, этот вопрос определяет сущность, характер общества, а возможно, и саму длительность его существования – так или иначе.
Если бы я шел по дороге и увидел тонущего в пруду эльфа, человека, дворфа, дроу и у меня с собой имелась бы веревка, разумеется, я бросил бы ее несчастному и вытащил бы его на берег.
Но это не самоотверженный поступок.
Возможно, меня назвали бы героем за спасение утопающего.
Но это не героический поступок.
Нет, это просто поступок, которого ожидаешь от существа, достойного жить в цивилизованном обществе. Любой, кто не остановится, чтобы помочь утопающему в подобной ситуации, заслуживает по меньшей мере осуждения и изгнания из этого общества.
Если бы я шел по дороге и увидел существо, тонущее в пруду, но при себе у меня не было бы веревки, я прыгнул бы в воду, поплыл и попытался бы спасти утопающего.
Это поступок более самоотверженный, он подразумевают некоторую, хотя и небольшую, опасность для спасателя.
Сделался бы я героем в таком случае или нет?
Некоторые назвали бы меня героем, но для меня это слово не имело бы никакого значения. Потому что я сделал бы в этом случае только то, чего ожидаю от своего ближнего – если окажусь на месте утопающего.
Вот что делает общество сильнее индивидуума.
Предположим, человек, дроу, дворф или хафлинг тонет в озере, в котором, как всем известно, водятся хищные панцирные рыбы. Предположим, на него даже напало такое существо. Предположим, что озеро кишит ими, что голодные зубастые твари плавают вокруг.
В какой момент моя попытка спасти утопающего становится героической? В какой момент мои действия дают мне полное право называться героем?