— Сейчас, по зиме, многого не ждите, — Предупредил он, скривившись, — но уж баню-то и нормальные бытовки я вам гарантирую. Как скоро, сказать не могу — сами знаете, зимняя степь, да стороне от железных дорог. От погоды многое зависит, от… да что я буду распинаться! Не маленькие, сами знаете. Могу пообещать только, что все виновные в этом вредительстве понесут наказание, и ситуация начнёт выправляться так быстро, как только это возможно.
— Ваш инженер, — Ворошилов грозно посмотрел на съёжившегося Алиева, — пока остаётся за главного. А останется ли вообще, решит следствие.
Не прощаясь, первый маршал легко спрыгнул с помоста и широкими шагами поспешил в сторону самолётов, приземлившихся на расчищенном от снега поле.
— Дела… — Протянул стоящий чуть в стороне немолодой рабочий, оживший после отлёта большого начальства. Теперь он ничем не походил на того забитого старорежимного дедка. Немолодой, но всё ещё крепкий и жёсткий работяга. Битый жизнью, а оттого умный и осторожный, — то-то полетят головы.
И непонятно добавил:
— А вы говорили! Вот оно, письмо-то!
Архискверная ситуация, товарищи, — Докладывал Ворошилов на расширенном совещании ЦК, — гнать нас надо поганой метлой, раз такие случаи имеют место быть на пятнадцатом году Советской Власти!
— Ты поосторожней с метлой-то, Клим, — со смешком бросил Енукидзе, приятельствующий с маршалом и не всегда чувствующий уместность момента.
В нескольких предложениях обрисовав ситуацию на нефтяном месторождении, первый маршал сел.
— Есть предложение, — От волнения у Сталина усилился лёгкий кавказский акцент, — снять товарища Алиева, как не справившегося, а на его место назначить… Как там ты сказал, Клим? С яйцами? Вот такого и назначить. Чтоб молодой, думающий и горячий. Есть кандидатуры?
— Есть, товарищ Сталин, — немного неожиданно подал голос Каганович, — Байбаков[29], инженер из Баку. Грамотный инженер, новатор и большой умница. Вытянет, ручаюсь.
Лазарь Моисеевич не часто говорил такие слова, так что кандидатура Байбакова прошла без лишних прений.
— С Оппоковым нужно что-то делать, — Гнул свою линию злой Ворошилов, — прошу начать расследование, притом без лишних сантиментов! Увиденное привело меня у ужас товарищи… да что я вам говорю! Фотографии…
Раздали фотографии, и увиденное никого не порадовало.
— Да уж, — Крякнул Енукидзе, становясь серьёзным, — действительно — метлой!
— Есть предложение! — Переглянувшись со Сталиным, встал Киров, прилетевший из Ленинграда специально на совещание, — Форсировать нефтяную отрасль!
— Концессии[30]? — Скривился Каганович, — Снова?
— Снова, Лазарь, — Мрачно согласился Сергей Миронович, нервно чиркая спичками в безуспешной попытке прикурить папиросу, — фотографии ты сам видел. Нефть! И такое… Стыдно, конечно, но концессии нужно рассматривать не как заработки от нужды, а как учёбу. Учиться нам нужно, Лазарь — логистике, технологичности процесса…
— Тут я, пожалуй, соглашусь, — Каганович выглядел недовольным, но не словами Кирова, а скорее сложившейся ситуацией, — только прошу дополнить. Концессии раздавать не абы кому! Хватит, обожглись на англосаксах! Свяжем концессии с нормальным торговым сотрудничеством вообще, а не с капиталом и невнятными политическими обещаниями.
— Здравая мысль, Лазарь! — Похвалил соратника Иосиф Виссарионович, лицо которого разгладилось, — Германия остро нуждается в нефти, так что можно будет выторговать неплохие условия сотрудничества.
— Про Чехословакию не будем забывать, — Добавил Молотов, протирая пенсне, — Зависимость европейских стран от нефти достаточно велика, можно будет связать экономику с политикой. Основные поставки в Европу в настоящее время идут из Румынии, а отношение румынской верхушки к советскому государству вы и без меня знаете.
— И гражданам каких стран принадлежит большая часть румынской нефтяной промышленности — тоже, — Неторопливо добавил Сталин, — Так что, товарищи? Концессия уже не выглядит таким уж проигрышем? Осталось только урегулировать детали, чтобы выиграть эту партию.
— … миролюбивая, взвешенная политика Германии самым положительным образом сказалась на экономике, — Отсчитывался Вильгельм Маркс перед депутатами рейхстага, — Советский рейхсканцлер Сталин принял наши предложения по целевым кредитам. Экономический эффект от нашего сотрудничества уже превысил все ожидаемые результаты.
— Не буду скрывать — эффект это пока скорее психологический. Промышленность и банки увидели перспективы на ближайшие годы. Появилась возможность вести долговременную политику, планировать на десятилетие вперёд.
— Проблема с перепроизводством ряда товаров исчезла сама собой, как и проблемы с нехваткой сырья. Это позволяет с оптимизмом смотреть в будущее и выйти из Великой Депрессии без значимых потерь.
— Вчера через дипломатические каналы мы получили предложение расширить сотрудничество. Концессии, господа!
Зал зашумел, а Маркс слегка улыбался в усы, глядя на парламентариев, как учитель на расшалившихся детей. Через полминуты он поднял руку, и шум потихоньку утих.
— Попрошу сперва выслушать, а уже потом радоваться. Да, господа, поводы для радости у нас имеются! Нефть, господа! Но потерпите.
— В Поволжье открыты новые месторождения нефти, и всё указывает на то, что это полноценный нефтеносный район, ничуть не уступающий румынским. Советское правительство предлагает нам взять часть месторождений в концессию.
— Советы? — Один из представителей «ястребов» встал, продемонстрировав выправку прусского офицера, — Прошу прощения за недоверие, но не кроется ли здесь какого-нибудь идеологического подвоха? Скажем — узаконить Коминтерн или нечто в том же роде?
— Экономика чистой воды! — Улыбнулся Маркс, — Похоже, Советы становятся потихонечку цивилизованных государством, а не сборищем демагогов от политики. Единственное — это не классическая концессия, основанная исключительно на получение прибыли. Нам придётся строить заводы и главное — обучать местный персонал. Задача нелёгкая, но когда это немцы отказывались от таких вызовов!?
— Так же могу сказать, что нефтяные концессии только начало, возможны и другие варианты сотрудничества. В частности, Советы решительно настроены на разрыв с США, возмущённые непропорциональными санкциями янки и их привычкой к игре в одни ворота. Можно будет перехватить огромный рынок, но…
Маркс поднял руку, успокаивая взволновавшихся депутатов.
… это будет означать неизбежный конфликт с англосаксонским миром. Вопрос слишком важный, чтобы решить его в кулуарах рейхстага!
— … мир, парень! Вот о чём говорит Маркс! — Немолодой рабочий, нервно дёргая большим кадыком на плохо выбритой шее, покрытой рыжеватой щетиной, убеждал более молодого собеседника, чуть наклонившись вперёд, — Ну и что, что с Советской Россией!? Советы, кайзер, президент… сам посуди, Йозеф, он же не договор о военном союзе предлагает вынести на референдум!
Вера Мацевич заинтересовалась разговором и прислушалась, обхватив руками стоящую на коленях корзину с продуктами. Пусть в трамвае и шумно, но обычно сдержанные немецкие мужчины разгорячены. Так ведь и есть от чего! Германии, по факту, предлагается развернуть политику и экономику… пусть не сто восемьдесят градусов, но очень резко.
Дружба с Советской Россией с точки зрения экономики более чем оправданна — рынок сбыта, поставки сырья. А вот с геополитической проблем обещается много.
Экономическое давление таких гигантов, как США и Великобритания, Франция. С одной стороны, они и без того давят Германию, мешая ей вырасти, а с другой… проигравшая страна с пусть и великолепной, но маленькой армией, вынуждена прислушиваться к мнению соседей.
Не стоит забывать и о факторе Польши — эта гиена Европы, наускиваемая из Парижа и Лондона, способна сильно нагадить пусть и выздоравливающей, но всё ещё ослабленной Германии. Хотя к самой Польше все соседи имеют территориальные претензии…
В общем, как ни крути — клубок проблем, и однозначного решения нет.
— … с англосаксами, — возражал молодой.
— А сейчас мы что, дружим? Стоим раком, да покряхтываем!
— Эт ты хорошо! — Зло хохотнул здоровяк, так же прислушивающийся к разговору, и протянул руку-лопату, — Фриц Гагенбек. В мировую штурмовиком отвоевал и своё отбоялся. С Советами мы на равных можем встать, а с англосаксами только раком!
— Так! — Закивал рыжий, — Промышленность у нас мощней и народ качеством получше. Всё-таки немцы, а не полудикие славяне вперемешку с азиатами. Зато у русских сырьё и бескрайние просторы. То на то и получается.
— Жизненное пространство… — Начал было молодой.
— Ты бы думал, прежде чем говорить, — Прищурился Фриц, — я в восемнадцатом этого жизненного пространства навидался! Два квадратных метра ты получишь, а не пространство! Ты что думаешь, Германии выиграть дадут? Хрена! Историю почитай, неуч! Всегда… всегда воюют разные страны, а в конце войны приходит Англия, устанавливая свои порядки и получая финансовую выгоду. А теперь ещё и Америка — те же англосаксы, только с вроде как демократией. Нет… нельзя нам в войну ввязываться — ни за чужие интересы, ни за жизненное пространство якобы для себя.
— А вот Африка или там Азия — дело другое, — Добавил мечтательно рыжий, имя которого Вера прослушала, — Вот это я понимаю — жизненное пространство! И пространства достаточно, и вечной мерзлоты нет…
— И полудиких славян с ордами азиатов, — Усмешливо добавил Фриц, явно имеющий иное мнение о «полудиких» соседях.
В разговор вскоре оказался втянут весь трамвай, предложение советского рейхсканцлера взбудоражило немцев. Очень… очень интересные перспективы. И непростые, да…
— Фройляйн, — Симпатичный мужчина под тридцать с равнодушной вежливостью помог Вере спуститься с подножки трамвая. Девушка вздохнула еле слышно, сдерживая слёзы.