Автомобиль свернул к невысокому двухэтажному особняку, стоящему на большом участке. Металлические, решетчатые, довольно-таки простые ворота, приветливо распахнуты настежь.
— Ты учти, — Предупредил он, заезжая на покрытую гравием дорогу к дому, — я формально не лидер группы и не духовный учитель.
— А кто?
— Ха! Так всё обставил, что они вроде как сами натолкнулись на истину, — Лесли повернулся, ёрнически подмигивая правым глазом.
— Сами? А с лидерскими качествами у этих лидеров как?
— Ну… хватит. Всё так, что авторитарный лидер не нужен, а нужна прежде всего духовность и особая логика. Для начала хватит.
— Идеальный вариант для людей с гуманитарными дипломами, но без мозгов, — смеюсь я, — Там каждый второй на духовности повёрнут, не считая каждого первого! И кем ты там?
— Психологом, — Пожатие плечами, — Дескать — меня так заинтересовали их духовные поиски, так заинтересовали… А что ядро группы — мои бывшие пациенты, так это совпадение!
Припарковав автомобиль в ряду ещё двух десятков, мы подошли к парадному. Лакеев, что удивительно, нет.
— Особая фишка, — пояснил Лесли, нажимая на звонок, — в дни собраний обходятся без слуг. Лишения, так сказать. Ну да они много отсебятины понапридумывали.
Дверь открыл смутно знакомый человек чуть за тридцать, физиономию которого я пару раз видел в газетах.
— Боб!
— Лесли! — Они обменялись немного странноватым и несомненно секретным рукопожатием.
— Мистер Ларсен..
— Мистер…
— Джонвилль. Боб Иеремия Джонвилль. Прошу.
Народу в доме не так уж и мало, больше сорока человек.
— А почему машин так мало? — Полезли в голову мысли, — А… лишения! Вдвоём-втроём приезжали. Ну да, нешуточные лишения, прямо-таки страдания!
Джокер представил меня присутствующим, многих из которых я знал заочно. Высший свет и верхушка среднего класса, но скажем так — с тухлинкой. Из тех, кто вроде и родился в подходящей семье, а всё равно что-то не с ними не так.
Не явно, такое даже словами не выразить… но я-то тоже учил психологию, притом сугубо прикладную.
— Слишком яркая подборка, — негромко замечаю Джокеру.
— Думаешь?
— Иначе не сказал бы. В глаза бросается, уж слишком внушаемые.
— Н-да… недоработка. Ладно, разбавлю теми, кто в глаза не бросается, — Согласился он со смешком.
— … наука о разуме, наука о человеке, — Проникновенно вещал невысокий оратор, — наука, не отбрасывающая духовную составляющую! Да, сейчас мы не в состоянии доказать существование особых психических энергий. Но не в состоянии доказать и обратное! Всего несколько веков назад уважаемые учёные доказывали нам, что Земля плоская и покоится на черепахе! Кто знает — возможно, всего через несколько десятилетий мы с улыбкой будем вспоминать многие научные аксиомы — опровергнутые и осмеянные!
— Один из претендентов на лидерство, — Негромко говорит Лесли, чуть наклонившись к моему уху, — Гарри Филлипс, не слишком удачливый историк с большими амбициями. Деньги у семьи старые, но по-настоящему высоко не забирались.
— Одного не проще? Передерутся ведь и разбегутся.
— На то и рассчитано. Сейчас время духовных поисков и метаний. Года два, думаю, может и протянут, а потом уже точно разбегаться начнут. Разобьются на течения, оформятся свои духовные наставники.
— И настоящие лидеры появятся.
— Не без этого.
— Долго…
— Почему бы и нет? — Пожатие плечами, — Я по ходу эксперимента корректирую немного. Аморфно пока, но управляемо. По большому счёту это так — гумус для будущих сект и секточек. Расшатать мозги псевдонаучными бреднями, а дальше и сами справятся.
— Наводящие вопросы?
— Они самые. Не поверишь, но всего шесть человек вначале было! Полгода не прошло — сорок два, и это только одна из групп. Что-то порядка двухсот подопытных всего. Я иногда подозреваю, что они делением размножаются.
Негромко смеюсь, прикрыв лицо бокалом.
— Похоже.
— … Дианетика, это наука, но тесно переплетённая с религией, — Вещал новый оратор, — вы можете быть христианином или иудеем, и быть при этом последователем дианетики…
— Этот на своей волне.
— Богословие изучал, разочаровался.
— А… ну да, кто в чём силен. Уже растаскивают.
— Нет пока, — Мелькнула улыбка, — это так… в споре рождается истина и всё такое. Нерешительные они слишком, эти долго могут… как ты там говорил? Сопли жевать?
— Угу.
— Те ещё соплежуи. Нашли маленькую аудиторию для выступлений, её им в общем-то достаточно. Потом либо амбиции подрастут, либо идеи перехватит и разовьёт кто-то более амбициозный.
— … очень, очень интересно, — Отвечаю, не кривя душой, пожимая на прощание десятки рук, — Спасибо Лесли, вытащил меня из дома, хоть развеялся с интересными людьми. Если появится возможность, буду иногда появляться у вас.
— Ни слова не соврал ведь, — Веселился Джокер на обратном пути, — ни словечка! Интересные люди… ха! Сам говорил, что как на микробов на них смотришь!
— Одно другому не мешает, — Смеюсь в ответ. Фаулз всё-таки психолог от бога! Ну кто бы мог подумать, что общение с начинающими сектантами развлечёт меня и снимет нервное напряжение!? А вот поди ж ты… — что там у нас на сегодня в программе?
— Разохотился? Славно, — Лесли чуть улыбается, — Ничего особенного… но тебе понравится.
Винсенто смотрел на русского, крестясь и негромко проговаривая знакомые с детства молитвы. От немолодого, но холёного Аркадия Валерьевича остался лишь подвывающее существо, готовое на всё, лишь бы избавится от боли и ужаса. Глубоко вздохнув, итальянец перерезал горло Постникову, избавляя от мучений.
Когда русский начал говорить после пыток, Винсенто подумал было, что тот сошёл с ума… потом — что русский одержим. Но попаданец… слово-то какое, а?
Попаданец приводил всё новые и новые доказательства, и тогда племянник погибшего дона порадовался, что поступил недостойно для доброго католика — пытал Постникова сам. Попади информация не в те уши…
А информация очень интересная — знание, пусть и в общих чертах, как будет разворачиваться история мира. Это… очень, очень серьёзно.
Пусть даже остался в живых ещё один… попаданец. У русских, надо же! Всё у этих русских не как у людей, чёртовы безбожники!
Ничего, Винсенто теперь голыми руками не возьмёшь… Осталось только пережить грядущий передел сфер влияния, связанный с гибель десятков донов. А для него это будет не так-то просто…
Хотя… Постников русский и что-то там говорил о РОВС. Да и следы ведут вроде как в ту же сторону. Уверенно говорить рано, но можно подтолкнуть донов в нужную сторону.
Пусть… он, Винсенто, отойдёт в сторону. Битву гигантов ему всё равно не выиграть — нет пока должного уважения в среде людей чести[34]. Что поделать, возраст пока не тот.
Да! Отойти в сторонку и посыпать демонстративно голову пеплом. Дескать — не достоин… дядя проглядел у себя русского шпиона, и он, Винсенто, принимает на себя всю ответственность. Не смог разглядеть врага.
Люди чести поймут и оценят — те, кто сохраняет традиции. Не тронут. Скорее даже — демонстративно не тронут, как полезный пример подрастающему поколению.
Тактически он проиграет, хотя подобрать наследство погибшего дяди он не смог бы в любом случае. Крохи разве что, хотя толку от них… Зато стратегически выиграет.
Зная тех, кому суждено стать президентами и подружиться заранее… зная хотя бы тенденции биржи и котировки акций… Посмотрим, что будет через десять лет!
Глава 13
— Ефрейтор! — Презрительно бросил фон Папен[35], кидая раздраженно газету в камин. Один из листов отделился в полёте и спланировал на пол, успев загореться от сильного жара. По каминному залу закрытого клуба полетели клочки сажи.
— Франц! — С мягкой укоризной произнёс Крупп, прервав тяжёлое молчание, давившее на присутствующих здесь единомышленников.
Весьма немногочисленных — всего-то девять человек. Но каких! Элита немецкого общества, имеющая поддержку армии, военной промышленности и дипломатического корпуса. Но не народа… а его мнение нужно принимать во внимание. Хотя бы потому, что часть элиты разделяет интересы народа — в настоящее время они совпадают.
— Прошу прощения, господа, — Выдохнул фон Папен, — зря мы всё-таки ставку на народного вождя сделали. Ефрейтор, он и есть ефрейтор!
Собравшиеся «ястребы» не стали напоминать, что к власти они вели не только и даже не столько Гитлера, сколько военных вообще. Гинденбург, Шлейхер… недоучившийся ефрейтор шёл довеском — этакий народный кандидат. Живой пример для плебса, что власти может добиться каждый.
Умение произносить зажигательные речи, харизма и фантастическая интуиция привели его почти на вершину власти. Почти!
Сперва неудача с Гиндебургом… дьявол дёрнул этого Адольфа давить на старого фельдмаршала! В результате одно из знамён военной партии сгорело от инфаркта, а второе запачкано донельзя.
Вот что бывает, когда вчерашние ефрейторы и неудачливые журналисты планируют операции уровня Генерального Штаба!
Шлейхер, увы, при всех своих достоинствах не имеет значимой поддержки у народа. Всё насмарку из-за идиотской самоуверенности недоучек! Какая изящная была комбинация… и всё прахом!
— Отделению ефрейтора пора на покой, — С профессиональным цинизмом высказался Фердинанд фон Бредов[36], — дальнейшее его пребывание в мире живых только ухудшает ситуацию.
Крупп кивнул молча, дав добро на ликвидацию от лица военных промышленников. Ефрейтор пошёл вразнос, каждый его поступок делает ситуацию только хуже. И без того уже отношение к военным в Германии ухудшилось, не без помощи Адольфа!
— Не можешь предотвратить — возглавь, — Крупп тяжело ворохнулся в кресле, пыхнув сигарой, — А мы не можем…