Вторую неделю я жила ожиданием встречи. Раздумывала о том, что скажу Эду. Наверное, просто не буду с ним разговаривать. Дня три, чтобы знал. Мелькнула даже мысль не возвращаться в клуб. Но понимала – не смогу. Он позовет – и снова приеду. А еще меня убивала неизвестность. А вдруг что-то случилось? Вдруг Эд снова рискует собой? И просто не хочет меня вмешивать. Он может, он такой.
Еле сдерживалась, чтобы не зачеркивать дни в календаре. Это попахивало психиатрией. Почему я так зациклена на Эде? Почему не могу и дня прожить, не вспомнив о нем? Почему?
Но назначенный час приближался. До второго семестра оставалось два дня. Два дня до встречи с Эдом. Я не сомневалась, что он приедет – Эд всегда держал слово. Слезы исчезли. Не хотела, чтобы он видел меня с опухшей физиономией. Даже мама заметила, что у меня улучшилось настроение. Мама – женщина, ее не обманешь. Включила мобильный. Пятьдесят два пропущенных! Из них пятьдесят – от Эда. Еле удержалась от звонка. Ничего, пусть он мучается так же, как и я. Эд тоже не перезванивал – обиделся, наверное. Поделом. Не будет бросать меня одну.
В субботу я с утра убежала по магазинам. В кармане лежал целый список покупок – яблоки, апельсины, макароны, хлеб, томатная паста и многое другое. Бродила по супермаркету, выбирая продукты.
Кир ходил следом. В человеческом виде, если можно так сказать, потому что иначе не смог бы помочь с сумками. Я думала об Эде. О том, что совсем скоро задам ему главный вопрос: что случилось? Почему на две недели он от меня избавился? Расплатилась и уже шла к выходу, когда в кармане завибрировал телефон.
– Алло, мам, – ответила я. – Что-то еще нужно докупить?
– Аля, доченька, – расслышала через рыдания.
Сердце замерло.
– Мама, что случилось?
Хотелось закричать, но голос оказался хриплым и чужим.
– Папы больше нет, Алечка. Инсульт.
– Что?
Я поискала руками точку опоры. Если бы Кир не подхватил, села бы на пол. Но он держал крепко.
– Приезжай скорее, – едва различала голос мамы.
Ехать? Да, мне нужно ехать. Но не домой, нет. Мне надо в клуб, в «Комету», к Эду. Он может помочь. Может повернуть время вспять, сделать так, чтобы папа был жив. Я бросила легонький пакет, который держала в руке, и помчалась к остановке такси.
– Аля, стой! – долетел в спину голос Кира. – Да стой же!
Он изловчился и схватил меня. Я вырывалась, пиналась, но он не сдавался.
– Мне надо к Эду, – твердила, как заклинание. – Мне надо.
Киру пришлось меня выпустить. Прыгнула в ближайшее такси, назвала адрес клуба. Сердце колотилось о ребра так, словно хотело выпрыгнуть. Я не осознавала, что происходит. Где я сейчас, с кем. В груди разверзлась пустыня. Медленно! Почему так медленно?
Наконец такси остановилось. Кинула таксисту три сотни и, не дожидаясь сдачи, помчалась к клубу. Дернула на себя дверь – открыто. Внутри музыка и свет. Но мне не туда, а в коридор, в кабинет к Эду.
Я даже не постучала. Просто распахнула двери и ворвалась в кабинет. И поняла – Эд меня ждал. Он стоял у окна и смотрел на падающий снег. Но я давно научилась видеть больше за его масками.
– Эд, мне нужна помощь! – кинулась к нему. – Папа… Умер. Помоги! Пожалуйста!
Эонард обернулся. В его взгляде читалась боль.
– Прости, Александрина. Я не могу, – хмуро ответил он.
– Что? Ты шутишь? – схватила его за руки. – Эд, ты не понимаешь! Это же мой папа!
– Я все понимаю, Аля, – он обнял меня за плечи, – но и ты пойми. Я не властен над человеческой жизнью.
– Не ври! – Я вырвалась и шагнула назад. – Тогда, с Темой, ты смог его вернуть, отмотал время назад. И с другими людьми. Почему сейчас не хочешь?
– У Артема были другие варианты пути. Я всего лишь заменил один на другой. А у твоего отца других путей нет. Его жизнь должна была оборваться сегодня. В любом случае. Прими это.
Не хочу принимать! Я захлебывалась от слез, колотила его кулаками по груди. Он не сопротивлялся.
– Ты просто не хочешь! – выкрикнула в лицо. – Потому что мне нечего тебе дать. Ты и так все получил – сердце, тело, душу. Почему ты не сказал мне сразу? Ты ведь знал! Знал и отправил меня к родителям. Зачем? Чтобы я… попрощалась?
Я села на пол, обхватила себя руками и завыла. Мир превратился в мешанину блеклых красок. Замер в мертвой точке. Ничего не изменить. Эд не собирается помогать. Почему? Что я сделала не так? За что он со мной? Ненавижу!
– Ненавижу! – закричала так громко, как только могла. – Ненавижу тебя! Ты… Ты… Не смей больше ко мне приближаться!
Вынеслась из клуба и побежала к автобусной остановке. Надо домой, к маме. Пусть это будет сон! Пожалуйста, только сон!
Но нет, это была реальность. В которой я потеряла отца, а тот, кто мог помочь, просто смотрел, как ухожу навсегда.
Глава 23
Последующие дни превратились в ад. Позднее я с трудом могла вспомнить, где была и что делала. Сначала были слезы. Потом закончились и они. Пришла пустота, в которой не было ничего и никого. Первую неделю я жила с мамой, а затем поняла, что не могу видеть комнаты, знакомые с детства, с которыми связано столько воспоминаний, и понимать, что папы больше нет. Что он никогда не придет, не подшутит надо мной, не спросит, как дела.
Не выдержала, сбежала. С мамой осталась сестра, а я заперлась в своей квартирке и не выходила за ее пределы. Еду покупал Кир. Единственный, кто сидел со мной дни и ночи напролет. Единственный, кто пытался вывести меня из жуткого состояния безразличия. Я просила, умоляла уйти, но Кир оставался. Иногда начинала обвинять его, что он здесь только по приказу Эда. Он не отнекивался. Просто сидел рядом и молчал. А потом я долго плакала у него на плече и спрашивала себя, что бы я делала, если бы Кира не было рядом.
Я наконец-то поняла его жгучее желание наказать убийцу родителей, пусть даже ценой жизни. А мне некого было винить. Кроме одного существа. Эда. Он не захотел помочь. Мог, но не захотел. Почему? Ведь был же с ним Ян – годами, веками. Была та медсестра из больницы. Почему? Эд поступил жестоко. Он всегда так поступал. Почему? Почему из всех людей на свете я выбрала того, кто может только причинять боль?
Иногда ночами, когда я не различала грани между сном и явью, мне казалось, что Эд подходит к кровати, присаживается на краешек, гладит меня по голове и молчит. Иногда я ощущала прохладу его губ. Но когда открывала глаза – его не было. Был Кир, тихий и печальный. Отключенный мобильный. Короткие звонки родным, чтобы убедиться, что с ними все в порядке – и снова отбой.
Единственное, что запомнилось, – визит Тимки. Он пришел после девяти дней. Звонил в двери до одурения, пока я не открыла. Кира как раз не было – ушел пополнить наши запасы, пока я не умерла с голоду.
– Аля. – Тим ворвался в квартиру, принося морозную свежесть. – Аль, я только узнал. Прости, что не раньше…
Он сгреб меня в охапку, и я разревелась. Во весь голос, навзрыд. Кричала что-то – потом не помнила что. Тим усадил меня на диван, обнимал за плечи и уговаривал, как маленькую, что все будет хорошо. А я вторила, что не будет, никогда не будет, потому что Эд отказался помочь. Тимка сказал, что никто не может воскрешать мертвых. Но я была уверена: Эд может. Он помог Артему, он всесилен. Тимка смотрел на меня, как на сумасшедшую. В те дни я, наверное, и была сумасшедшей.
Потом пришел Кир. И заставил Тима уйти.
– Аля, – тряс он меня за плечи, – Аля, чего хотел этот тип?
Но разве я его слышала? Я отходила от истерики и понимала, что мне стало легче. Хоть немного, но легче.
Утром голова напоминала осиное гнездо. Осы гудели, жалили, почему-то рычали. Но вернулась способность мыслить здраво. И мне не понравилось то, что я помнила. Первым делом привела себя в порядок. Отражение в зеркале пугало, потому что на меня глядело всклокоченное существо с синяками под глазами, спутанными волосами и странным цветом лица. Когда девушка в зеркале начала хоть немного напоминать меня настоящую, оделась и собрала сумку. Занятия в универе шли полным ходом. Меня так просто отчислят.
Кир появился в дверях комнаты.
– Рад видеть, что тебе лучше.
– Не особо лучше, – пробормотала я. – Но надо как-то… жить.
– Первая здравая мысль за две недели. Ты в универ?
– Да, попытаюсь немного поучиться, – заторможенно кивнула.
– Вот и отлично. Если что, я рядом. Зови.
Было важно знать, что он действительно рядом. В отличие от тех, кто забыл о моем существовании. В отличие от Эда. Странно. То до сумасшествия хотелось его увидеть, то, наоборот, не видеть никогда.
На парах я, конечно, почти ничего не слушала. Мысли были далеко. Постоянно ловила на себе чужие взгляды – сочувствующие, заинтересованные, любопытные. Чужое горе почему-то многих привлекает. Но какое мне дело? После занятий поплелась к дому. Пешком. Хотелось просто идти по улице, смотреть на истоптанный снег и ни о чем не думать. Хуже всего получалось именно последнее – не думать.
Дома разделась как машина и нырнула в тепло своей гостиной-спальни. Кир тут же оказался рядом.
– Ты молодец, – ласково потрепал меня по волосам. – Поверь, время лечит.
– В моем случае – калечит. – где-то слышала такую фразу. Где и когда?
– Не злись, – вздохнул Кир. – Думаешь, ему легче?
– Ему-то? – В сердце опять всколыхнулась ненависть. – Ему легче. Он, в отличие от меня, никого не терял. И никого не любит. Потому что он – не человек.
– Эд любит тебя, – безуспешно пытался достучаться до меня Кир. – Рано или поздно ты его поймешь.
– Никогда не пойму и никогда не прощу, – отвернулась от Кира. – Можно тебя попросить? Прогуляйся немного. Хочу побыть одна. Только не так, как всегда – исчез, а сам тут.
– Ладно.
Кир пошел к двери, чтобы я видела, как он ее за собой запирает. Можно подумать, через стены пройти не может. Все-таки почти призрак. Почти… Даже его Эд держит в этом мире. Помогает кому угодно, только не мне.