Стоит перевести флирт в отношения, признать зависимость, взять ответственность за возможную ошибку, переспать с ним — и я утону. А когда Тимур, наигравшись, уйдет, у меня не останется смысла просыпаться.
***
Вторник, среду, четверг и пятницу мама ходит за мной по пятам и критикует все, что я делаю — от приготовления супа и выбора чересчур открытой майки, обнажающей татуировку, до посадки картофеля и поливки чахлых листьев капустной рассады.
Крадусь по комнатам на цыпочках, чтобы лишний раз не попасться на глаза и не отхватить — так привычно и правильно… Но достало до изжоги — от раздражения сводит скулы.
Я хочу закатить ей скандал. Знаю, что проиграю и останусь виноватой до конца дней, однако высвобожденный "убийством" платья бес упрямо рвется наружу — я больше не могу терпеть несправедливые нападки.
Во избежание конфликта выбираюсь на луга за поселком, долго, до изнеможения, брожу по ним, и чудо происходит — единение с природой снимает напряжение, а тело наполняется легкостью — такой нестерпимой, что невозможно в себе удержать.
На многие километры вокруг простирается бескрайнее небо, пахнет горькой травой, я набираю в грудь побольше воздуха и ору во все горло, срывая связки:
— Провались к чертям, придурок!!!
— Гори в аду, гребаная работа!!!
— Хватит поучать, мама!!!
— Хватит.
— Хватит с меня всех вас!!!
От вопля кружится голова и стучит в висках, но внутри себя я ликую. Достаю из кармана джинсов телефон, фотографируюсь на фоне белых облаков и зеленых просторов и с восторгом просматриваю получившиеся фото. На них я выгляжу почти так же, как десять лет назад — широкая улыбка, растрепанные волосы и вызов в ярко-синих глазах. Я нравлюсь себе без всяких фильтров и ретуши — выставляю самый удачный кадр на странице, и первое заветное сердечко мгновенно прилетает от Тимура.
Снова улыбаюсь, но губы дрожат. Закусываю их, и, опустившись на траву, принимаюсь реветь.
Да, может, он непозволительно юный, но как быть, если с ним я чувствую себя маленькой и слабой, а в нем вижу рыцаря — без приставки «недо». И ненадежная, вечно ошибающаяся интуиция шепчет, что с его стороны все серьезно. Теперь рядом есть тот, кто понимает, утешает, дает правильные советы. С ним весело и легко…
Он красивый как бог и глубокий, как космос. Я никогда не стану хорошей в глазах окружающих, зато в его черном взгляде вижу всю любовь, восхищение и обожание этого мира…
***
Алый закат разливается над поселком, на горизонте мерцают точки холодных огней, в черемухе надрывается опьяневший соловей — пятничный вечер в разгаре. Мама устраивает традиционные посиделки на веранде, приносит на подносе пирожки и чай, убавляет громкость на хрипящем радиоприемнике, устраивается напротив и снова присаживается на уши: «Что Олег, как Олег…»
Становится невыносимо скучно. Я вру и сглаживаю углы, но больше не хочу мира в ущерб себе.
— Мам, а что если я… его бросила? — заикаюсь, и над садом повисает тяжелая гнетущая тишина — радио, отхрипев припев попсовой песни, окончательно сбивается с волны, а соловей теряет голос. — Что если он оказался уродом и изменял? Не уважал, не ценил и никогда не рассматривал меня всерьез?
— Как… бросила? Ты сбрендила?! — Мама задыхается от негодования и отшвыривает на тарелку ни в чем не повинный пирожок. — Ты хоть понимаешь, что это, возможно, твой последний шанс?! Все нормальные мужики уже заняты, а ты не смогла удержать единственного, кто проявлял к тебе интерес?! Чем думала? Как теперь собираешься строить будущее, идиотка?
— Мам… — упрямо качаю головой. — Ты хоть слышишь меня?
— А чего тебя слушать?!! Утренним же рейсом выметайся, дура. И вообще не звони мне до сентября.
Молча отношу полные чашки на кухню и закрываюсь в комнате, где ночами звенят комары и колышутся тюлевые занавески, а кошачий глаз луны с любопытством заглядывает в приоткрытое окно.
Горько и чертовски обидно быть никем никогда не любимой, но теперь, по нереальному стечению обстоятельств, это внезапно уже не так… Стираю едкие слезы, залезаю под мягкое одеяло, выхожу в "Инсту" и любуюсь плюшевым сердечком на безжизненном ржавом металле.
«Май. Новая жизнь».
«…Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем…» — приходит на ум продолжение любимого стихотворения Тимура, и сердце сжимает тоска.
Я ищу тепло и одобрение не там, где нужно. И нахожусь не там, где должна.
Скучаю до боли в груди, до нехватки воздуха, до онемения и дрожи в теле.
Обнимаю подушку и закрываю глаза.
Завтра я… вернусь наконец домой. Увижу его. И больше не буду настаивать на дурацком уговоре.
***
18
18
Пыльная мрачная квартира окутана тишиной, но я рада вновь оказаться в ней — сбрасываю рюкзак и от всей души грохаю им об пол, оставляю в неположенных местах вещи, на ходу доедаю купленный в пекарне на углу пирожок и запиваю водой из-под крана.
Как же классно вновь стать хозяйкой положения. Как же классно раздвинуть эти чертовы шторы и впустить в комнату свет.
Жаждущий объяснений Олег звонит в двадцатый раз за утро, но я отключаю телефон — подождет до понедельника. Оправданий, обвинений и упреков за эти дни и без него хватило с лихвой.
Долго лежу в ванне в облаке благоухающей тропической пены, втираю в кожу кремы и масла и наконец чувствую себя человеком.
Мама такая мама. Когда подчиняюсь — включает гиперопеку, активно лезет в мою жизнь и изредка подкидывает деньги на карту, но, стоит ослушаться, — демонстративно забывает о моем существовании, и справляться о ее делах приходится у соседей по даче.
Что ж. Бывает.
Не привыкать.
Причины очерстветь у нее все же есть — увлекающийся, творческий и ветреный папа всю молодость гулял, а вскоре после моего рождения вообще ушел к другой женщине. Через год он вернулся, но мама отныне правила железной рукой и держала под контролем все до мелочей.
Не прощала промахов, презирала за ошибки. Папа был добрее и мягче, но, даже когда трепал по макушке или увлеченно клеил со мной воздушного змея, душой пребывал где-то далеко.
Оба были холодными и отстраненными, только я за десятерых старалась наладить контакт.
Давно не держу на родителей зла, однако чем старше становлюсь, тем чаще задаюсь вопросом: почему я не смогла сплотить их и растопить родные сердца?
Ведь если бы чистое маленькое существо — мой ребенок — с надеждой и любовью заглядывал мне в глаза, я бы… чувствовала себя целой. И самой счастливой. Свернула бы ради него горы и избавила от любых проблем.
Но эти двое оказались не способными на такие жертвы.
А я… уже не имею права себя жалеть.
***
Влезаю в любимый спортивный костюм и в сильнейшем волнении кружу по комнатам — приближается вечер, солнечные квадраты на обоях сделались насыщенно-желтыми, тени удлинились и сгустились в углах. В голове нет ни одной четкой мысли, зато мандраж захлестывает волнами — я собираюсь написать Тимуру и увидеться с ним, хотя ума не приложу, какой выдумать предлог.
Посмотреть дораму? Прогуляться? Выпить чаю?
Все так по-детски, глупо, неуклюже и шито белыми нитками.
Мне за себя стыдно. Стыдно так, что подташнивает.
Великовозрастная дура, как ты можешь лезть в эти отношения? Сто к одному — в лучшем случае через месяц он забудет сюда дорогу, растворится в воздухе… И будет прав.
Что ты предпримешь потом?..
Жаль, что внутрь не встроена кнопка, отключающая недостойные желания и порывы. А возраст, он… не прибавляет ума. Тимур и в этом не ошибся.
Разжевываю последнюю мятную жвачку, упорно расчесываю светлые волосы, выравниваю консилером тон кожи и подвожу глаза. Долго смотрюсь в огромное мутное зеркало в прихожей, но не вижу в нем убитой жизнью мудрой тетки. Я никому ничего не должна, и не обязана ни перед кем отчитываться. Это касается только меня и, если решение окажется неверным, больно будет только мне.
Забытый телефон обнаруживается на кухне — включаю его, промахиваясь мимо нужных букв, отправляю Тимуру в директ: «Привет. Я в городе» и, без сил присев на подоконник, мучительно жду.
«Вот черт. А я уезжаю», — спустя десять секунд приходит ответ.
Короткий, нейтральный и неинтересный настолько, что от облегчения и разочарования вырывается всхлип.
Где был мой разум? Я смеюсь над собой.
Отключаю телефон и осторожно откладываю в сторонку. Вооружившись полотенцем, по инерции смахиваю со стола крошки и пыль, споласкиваю опустевшую чашку и прячу в шкаф.
Черные восторженные глаза, наглая улыбка, идеальное тело и попадающие прямо в сердце речи — некоторые парни просто не могут быть обделенными вниманием девушек. Вот и Тимур скоротал пару вечеров с уставшей дамочкой, поставил жирный плюсик в списке побед, и ему наскучило.
Хорошо, что все закончилось именно так.
Сериал, кофе и раскраска по номерам — не самый худший сценарий ближайшего будущего, а в понедельник скажу Олегу что была пьяна, и сделаю вид, будто ничего не знаю о нем и Натали.
Едва ли я еще хоть раз приглашу его к себе, но и необдуманные шаги в моих реалиях — непозволительная роскошь.
Полчаса залипаю в ноутбук — никак не определюсь с фильмом для релакса. Заливаю кипятком ароматный кофеек и напеваю под нос матерную песенку, но на душе камень, веки щиплет от накативших слез, а от желания затянуться сводит скулы.
Да пошло оно все. Мне нужны сигареты.
Собираю волосы в хвост, набрасываю джинсовку, прихватив из рюкзака ключи и пару сотен, выхожу в подъезд и остервенело давлю на выжженную спичками оранжевую кнопку.
Ветер снаружи усилился, небо заволокли плотные тучи, на грязных стеклах блестят полоски прошедшего дождя. Отличное сопровождение предстоящего вечера — привычного, тихого и безопасного.
Лифт тормозит на седьмом, полированные створки медленно ползут в стороны, и из него выходит… Тимур.
От неожиданности из-под ног уезжает пол — по всем раскладам его никак не должно здесь быть, и я не знаю, что предпринять.