Оно не знало, что имелось в виду, поэтому улыбнулось.
– Да, само собой. С песнопевцами.
– Помните, как в тот раз она решила, что певчие Длинной Ночи впали в ересь, и прямо на улице принялась хлестать бедного нищего старика?
– Кажется, да, – сказало оно. – Давно это было.
Улыбка Карсона растянулась шире.
– Давно. Семья многое перетерпела, чтобы избежать огласки. Мы пытаемся не допустить повторения истории.
Оно развело руками:
– Все, чем могу помочь.
– Благодарю, – сказал он. – Меня ждут обязанности во дворце. Очень ценю. Как бы ни сложилось, расплачусь с вами сполна. Обещаю.
Карсен отвесил поклон, и если в этом жесте сквозила усмешка, то не большая, чем было принято промеж старых приятелей. Легкой походкой Карсен вышел из храма. Как только мужчина скрылся, оно, готовое поднять тревогу, проверило запертый под алтарным камнем тайник, но серебряный кинжал оказался на месте.
Нечто, называвшее себя Китамар, опустилось на древний камень и почесало подбородок, как любил делать Осай. Халев ли в самом деле вел себя как-то странно, или запущенное убийство Бирна а Саля преувеличивало значимость всего, что касалось лжекнязя? Что-то неспокойное крылось в этом визите, но оно не понимало, что именно и в какой связи. Оно потерло друг о друга кончики пальцев с сухим, быстрым шорохом. Что-то было здесь нехорошее.
Когда оно по привычке присело на алтарь и расставило фишки на игровом поле, то оказалось, что одна из красных бусин пропала.
44
С самого утра поднялся ветер. Он мчался с востока, разгоняя пыль на пути. Лепетал и завывал. Где-то в долгогорских трущобах инлисские жрецы-старообрядцы глушили святые чаи и слышали в свисте ветра глас Бога. По-змеиному искривленные улочки дробили воздушные потоки или отводили их в сторону. В кварталах ханчей кувалдами грохотали ставни. Горделивая башня Храма высилась против шквала, как нос огромного корабля, рассекавшего буруны волн, а городскими парусами и мачтой был подъем Старых Ворот. Говорили, что если на мосту к Старым Воротам – одному из двух средних – обронить платочек, то упадет он аж на дворец, несясь при этом над берегом быстрей конской скачки. Впрочем, мало ли что говорили.
Зеленая Горка, пока они втроем шли ее широкими ухоженными улицами, оставалась спокойной. Громадный выступ Дворцового Холма прикрывал западную кромку города от всего, кроме пыльных вихрей, пряча поместья знати от непогоды, как мать заслоняет собой ребенка. Деревья вокруг братств и родовых особняков трепетали листвой, но не сгибались и не раскачивались.
Алис шла в своей кожанке, уже довольно-таки жарковатой. Телу ее нездоровилось – теснота, легкая ломота, словно в начальной стадии лихорадки. Головой же она понимала, что исцелится, как только возьмется за дело. Все это от предварительных волнений. Сэммиш надела просторную коричневую куртку, юбку и привязала под локоть заточку щипача – тонкую, острую и незаметную. Только Саффа накинула на себя, можно сказать, личину – наряд до того нарочито обыденный, что сошла бы за низшую прислугу любого дома. Выделялась разве что вязаная котомка, где на ходу звякал и плюхал незажженный фонарь.
– Конюшни сзади, – сказала Сэммиш. – Помнишь? Где ворота.
– Помню, – проговорила Саффа. Более спокойно, чем Сэммиш. Потому ли, что, в отличие от них, южанка останется снаружи поместья? Или это жреческий опыт наделял ее невозмутимостью перед лицом гибели или плена?
Они обогнули угол, и Братство Дарис предстало пред ними. Даже не самое крупное поместье в округе. Это Алис на нем зациклилась, потому и мнила сверхъестественно жутким.
– Досчитаешь до тысячи, – сказала Сэммиш. – Но только как мы войдем внутрь.
– Помню, – сказала Саффа.
Алис вытянула из кошелька кожаный ремешок и похлопала Сэммиш по плечу.
– Руки.
Сэммиш завела руки за спину. Алис опутала петлями основания кистей, где тонкие кости запястья расходились к ладони и большому пальцу. Узлу, старой уловке, ее научил Дарро. Прочный на вид и на ощупь, он развязывался, стоило Сэммиш перекрутить руки.
– Пожелай нам удачи, – молвила Алис.
Женщина с Медного Берега, единожды кивнув, проговорила:
– Удачи.
Алис послала Сэммиш вперед, ткнув свинцовым оковалком дубинки, как заключенную. Они перешли широкую площадь. Сэммиш глубоко, изнуренно дышала.
– Я доверяюсь тебе.
– Знаю, – сказала Алис. – Прими взволнованный вид.
Сэммиш засмеялась, и Алис улыбнулась тоже. А потом перед ними выросла деревянная калитка и двое стражников с мечами на поясах выступили им навстречу. Оба ханчи, оба в цветах Братства Дарис. Один на полголовы выше другого, но, кроме этого, почитай, неразличимы.
– Что тут такое? – спросил высокий.
– Вот, доставила че просили, – хвастливо заявила Алис. Развязность в голосе она вырабатывала месяцами, но в этот раз ощутила душок постановки. – Трегарро знает, о чем речь.
Стражи переглянулись. Алис видела себя их глазами: одна долгогорская крыска притащила другую, чтобы хозяин кинул ей грошик и погладил по голове. От презрения они не стали даже издеваться, а просто заулыбались.
– Ладно, забираем, – сказал высокий, протягивая лапы к Сэммиш.
Алис отдернула пленницу назад.
– Ну нет. Лично в руки. Такой был уговор.
– Такой не такой – капитана здесь больше нет. Хочешь – передавай ее нам, не хочешь – забирай домой скармливать объедки.
Слова окатили Алис порывом ледяного ветра. Она увидела, как остолбенела Сэммиш. Если Трегарро ушел, что еще могло поменяться? Теперь не поймешь, куда встряли. Ясно одно – все обернулось не так, как они рассчитывали.
Хорошо бы перемолвится с Сэммиш, спросить совета, как быть. Но нельзя. Принимать решение ей, и она решилась.
– Значит, перетрем с ней самой, – сказала Алис.
– С кем?
Алис воткнула в стражника собственный презрительный взор:
– А то не знаете, о ком я! Раз нет капитана, будем разговаривать с хозяйкой. Передайте, что пришла ее волчица и то, о чем меня просили, – выполнено.
С бойцов спала уверенность. Судя по виду, сейчас они гадали, действительно ли Андомака опустится до личной встречи с такой, как Алис. Девушка задиристо выпятила подбородок. Второй охранник, перемявшись, молча от нее отодвинулся, и Алис поняла – получилось. Тот, что повыше, положил руку на эфес и кивком разрешил проходить. Алис подтолкнула Сэммиш, и та, немного театрально, споткнулась. Однако караульные не заподозрили фальши. Они подошли к ограде, отперли калитку и препроводили обеих внутрь.
Алис ожидала, что их с Сэммиш отведут в каморку, куда Трегарро притащил ее целую жизнь назад, когда она принесла серебряный нож. Вместо этого охрана двинулась к главному зданию усадьбы, расположенному около входа в общий храм. Казалось, здесь повсюду сновали слуги и стражники, но, скорее всего, сегодня челяди было не больше обычного. Лишь от испуга ей мнилось, будто их тут как муравьев на дохлой крысе.
Ее отправили к торцу здания, потом свели по деревянным ступенькам в полуподвальный вход для прислуги и далее в пустую комнату с высоким потолком. В такого рода местах торговые поверенные встречаются с шеф-поварами или дворецкими. Всю меблировку составляли потрепанные стулья и грубо сколоченный стол. Источником света служило оконце на самом верху стены. По толстым деревянным балкам перемещались тени от проходящих ног. Алис вдруг пробрало воспоминанием о подземных залах Тетки Шипихи, где она пряталась от синих плащей, пока Дарро готовил себе свою смерть. Захотелось подняться назад по ступеням. Выйти куда-нибудь, откуда есть возможность сбежать.
– Жди здесь, – сказал высокий, и оба вышли. Отсеченные дверью шаги быстро стихли. Алис села, потом опять встала, потом принялась расхаживать по комнате.
– Трегарро здесь нет? – Сэммиш приглушила голос, словно их могли подслушивать.
– Не знаю, – сказала Алис. – Раньше всегда был на месте.
В окне наверху раздался чей-то окрик, и у Алис забурлила кровь. Но возглас канул, никем не подхваченный. Значит, не пожар. Сколько времени они уже за оградой? Она тоже должна была начать отсчет, когда потеряла Саффу из вида, но позабыла об этом.
– Может, оно и к лучшему, – сказала Сэммиш. – Если его нет, то на одного меньше выслеживать. Тем верней, что Андомака сама пойдет за ножом.
– Если вообще появится. Вдруг она занята, и до нас ей не будет дела час или два? Мы для нее не слишком важные персоны.
– В отличие от Саффы, – произнесла Сэммиш с уверенностью, которую Алис не разделяла. – Как только узнает, что нас привели, сразу примчится.
– А если не успеет, пока не поднимут тревогу?
Сэммиш, с руками за спиной, пожала плечами.
– Тогда пойдем ее искать сами.
Снаружи, по подметенной и вымытой зеленогорской улице, спокойно шла по своим делам какая-то женщина с родинкой на щеке и вязаной котомкой у пояса. Определенно не ханчийка и не особенно похожая на инлисску, она ступала изящно и твердо. Если кто и обращал на нее внимание, то с праздным любопытством. Отнюдь не считая угрозой.
Она свернула на менее опрятную дорожку, предназначенную для проворных и неприметных слуг. Ее скулы слегка подрагивали, будто женщина что-то беззвучно декламировала. У ограды Братства Дарис она задержалась. Ограда была здесь десятифутовой оштукатуренной стеной, обильно увитой плющом – зеленые листья покрывали собой старые бурые стебли. Далее впереди располагались ворота для въезда, они были закрыты. Запах навоза и фырканье лошадей подсказывали, что конюшни Братства размещены сразу за стеной. Женщина остановилась, потянула плечи и бережно поставила котомку на мощеную дорожку. Непринужденно наклонилась чего-то в ней поискать.
Достала небольшой фонарь, не более двух сложенных кулаков в объеме. В жестяном, звякающем брюшке плескалось масло, а стеклянный колпак, предохраняющий пламя от ветра, был дешевым и сальным. По-прежнему едва заметно шевеля скулами, женщина выдвинула фитиль, чересчур далеко. Если так зажечь, стекло закоптится, но ее, похоже, это не волновало. В механическое огниво был вделан осколочек кремня, стесанный едва ли не до конца. Она с десяток раз щелкала его большим пальцем прежде, чем фитиль загорелся. Надев стеклянный колпак обратно, она постояла, глядя на пламя.