нули Египет в декабре 1956 г., а войска Израиля – в марте 1957 г. Вдоль согласованной линии перемирия были размещены миротворческие силы ООН[223].
Каковы же итоги Суэцкого кризиса для западных держав?
В итоге англо-франко-израильская агрессия не принесла ощутимых результатов ни одной из сторон, которые были вынуждены повиноваться резолюциям ООН и за которыми явственно стояли действия США и СССР.
Вопреки всему, неожиданно для Англии и Франции, США отошли от политики нейтралитета в ходе кризиса и приложили ряд усилий по противодействию Англии и Франции. Это не вписывалось в представления элит западноевропейских стран о «союзничестве по НАТО»[224]. Результатом стал кризис доверия в НАТО, который на недолгий период охладил англо-американское сотрудничество, в том числе и на территории Ближнего Востока, где стороны стали проводить более независимую внешнеполитическую линию.
Суэцкий кризис 1956 г. оказал значительное влияние на настроения внутри французского кабинета. Не удалась попытка трехсторонней интервенции сил Великобритании, Франции и Израиля, на которую во французских властных кругах возлагали надежду на восстановление «диктата трех» в рамках НАТО. Но именно давление Вашингтона, начавшееся в конце октября 1956 г. на Кэ д’Орсэ, заставило стороны объявить о прекращении огня, а впоследствии пойти на полный вывод войск из зоны конфликта.
События в зоне Суэцкого канала спровоцировали внутриполитический кризис IV Республики. Для французской элиты провал, к которому привел суэцкий конфликт, означал не только неудачную попытку по «усмирению Насера», но и неудачу в деле решения «алжирской проблемы», ставшей к 1956 г. для официального Парижа настоящей головной болью. «Неудача в осуществлении военного усмирения насеровского Египта стала для Республики символом ее бессилия в бывшем колониальном мире. Это было настоящей трагедией», – сказал философ и один из самых видных французских международников Раймон Арон[225].
Коалиционное правительство расползалось, а на сцену вышли унилатералистские и антиамерикански настроенные силы. Но главное, довлеющей тенденцией на политическом поле Франции стал умеренный антиамериканизм, который поддерживался как правыми, так и левыми. Представители политического спектра Франции начали понимать, что Суэцкий кризис подвел черту не только под английской моделью взаимоотношений с Ближним Востоком и Северной Африкой, но и над французской схемой культурно-политической унификации, ставшей неприемлемой для региона в реалиях 1950-х гг.[226]
Суэцкий кризис подвел черту под «английским веком» на Ближнем Востоке, что выразилось в стремительной сдаче английских позиций как в военном, так и в экономическом аспекте. Участие Великобритании в тройственной агрессии незамедлительно отразилось на национальном фондовом рынке, поставив курс фунта стерлингов на край полного обвала[227].
Окончательный пересмотр английских стратегических построений на Ближнем Востоке произошел уже в ходе Июльской революции в Ираке 1958 г.
Экономически проблемы, вызванные Суэцким кризисом, внесли изменения в общемировой статус-кво[228].
В результате Суэцкого кризиса Соединенные Штаты укрепили свое влияние в регионе. Это касалось и отношений с Египтом. На встрече с американскими дипломатами в середине декабря 1956 г. Г. А. Насер заявил, что не ожидал, что США будут действительно сдерживать Израиль в случае нападения на Египет[229]. Но вместе с тем США явственно утратили свободу дипломатического маневра, которую ранее им создавала активная политика Великобритании, чей престиж в регионе теперь был подорван[230]. Как заметил в связи с этим глава аппарата Белого дома при администрации Д. Эйзенхауэра Ш. Адамс: «После Суэца американское правительство обнаружило себя в аномальной для себя ситуации, когда оно публично наказывало своего лучшего, но нерадивого партнера; и одновременно в экстренном порядке пыталось придумать способы вывода из той патовой ситуации, в которой оказалась Великобритания»[231].
Безусловно, кризис привел к изменению картины на всей территории Ближнего Востока. Борьба за национализацию Суэцкого канала способствовала подъему освободительного движения в арабских странах. На протяжении 1956 г. независимость обрели Судан, Марокко, Тунис. Начавшаяся в 1954 г. вооруженная борьба алжирского народа вступила в новый этап: в 1956 г. состоялся конгресс Фронта Национального освобождения Алжира. В ноябре того же года началось вооруженное восстание в Ираке против Нури Саида, которое, однако, было жестоко подавлено[232]. Для Ирака, в частности, последствия событий Суэцкого кризиса были чрезвычайно тяжелыми. Ничто не могло более дискредитировать Англию в глазах арабов, чем совместная военная кампания с Израилем. Разразившийся Суэцкий кризис солидаризировал короля Хусейна с Насером. В Иорданию вступили войска Сирии, Саудовской Аравии и Ирака. Иордания порвала дипломатические отношения с Францией, но не с Англией, объявив, что не намерена использовать находящееся у себя на территории английское оборудование против Египта.
Суэцкий кризис ненадолго солидаризировал антиимпериалистические силы в регионе – панарабистов, националистов, баасистов, коммунистов – в их нелюбви к западным державам[233]. В этом контексте слова Г. А. Насера, написанные им в 1955 г., зазвучали по-новому: «То, что произошло в Египте (революция 1952 г. – А.У.) имеет серьезную почву и в Дамаске, Бейруте, Аммане и Багдаде, ведь имя тому, с чем мы боремся, – империализм»[234].
27 ноября 1956 г. по инициативе иорданской стороны был расторгнут англо-иорданский договор 1948 г., что стало прямым следствием политической нестабильности в Иордании и радикализации политической оппозиции. Одновременно внутриарабские противоречия не позволили Великобритании осуществить ввод иракских войск на территорию Иордании, воспользовавшись механизмами организации Багдадского пакта для стабилизации ситуации в стране[235].
Безусловно, после событий 1956 г. Г. А. Насер стал одним из самых популярных политических руководителей арабского мира. Даже при том, что египетские войска проиграли военную кампанию Израилю и фактически не смогли ничего противопоставить Англии и Франции, визуальный эффект от событий Суэцкого кризиса был совершенно другим. В массовом сознании Насер выглядел героем, выстоявшим под натиском колониальных держав.
После Суэцкого кризиса окончательно оформилась доктрина панарабизма, включавшая три ключевых элемента, переплетенных воедино и в той исторической атмосфере составивших единый, но одновременно эклектичный идейный сплав, а именно: идея неприсоединения, арабское единство, элементы социалистической идеологии.
После Суэцкого кризиса СССР получил широкую поддержку во многих странах. Египет и Сирия были прямыми импортерами вооружений из СССР; в Ираке, Ливане к концу 1950-х гг. коммунистические силы заметно укрепились и начали претендовать на реальную роль в политике своих стран.
Таким образом, события Суэцкого кризиса изменили политический ландшафт Ближнего Востока настолько, что это потребовало от Великобритании и США внесения реальных корректив в свой внешнеполитический курс в регионе.
Глава 2Затяжной ближневосточный кризис 1956–1958 гг. Новые внешнеполитические инициативы США и Великобритании в регионе
§ 1. «Ветер перемен» во внешней политике Великобритании после Суэца
События Суэцкого кризиса показали, насколько «старая» колониальная логика с ее силовым подходом к решению политических задач не соответствовала реалиям Ближнего Востока середины 1950-х гг. Провал англо-франко-израильской кампании усмирения Египта показал истинное положение вещей, как в отношениях союзников по НАТО, так и в рамках «особых» англо-американских отношений, но главное – Суэцкий кризис изменил баланс сил в регионе.
Великобритания вышла из Суэцкого кризиса проигравшей стороной. Проигрыш был очевиден и руководству Великобритании. Дискредитировав себя в глазах арабов и не сумев провести силовую акцию должным образом, Англия была вынуждена умерить свои аппетиты и отказаться от роли «полицейского» на Ближнем Востоке. 9 января 1957 г. с поста премьер-министра Великобритании ушел Энтони Иден, его место занял «умеренный консерватор» Гарольд Макмиллан, входивший в кабинет Идена.
Анализируя военный аспект «поражения», Иден говорил, что если бы Великобритания имела политическую возможность, то военная фаза самой операции закончилась бы за несколько недель, но это не привело бы к таким ужасным последствиям[236]. Но главной своей ошибкой как бывшего главы Великобритании Иден считал то, что «мы слишком поздно прочитали работу Насера «Философия революции»[237]. Желая не допустить разрастания «огонька в лесной пожар», Великобритания была вынуждена выступить в защиту «тех принципов свободы», которые Лондон, как выразилcя в обращении к британскому народу Э. Иден, «пытался воплотить в течение 10 послевоенных лет»[238].
В долгосрочной перспективе Иден, безусловно, прав. Великобритания слишком поздно разглядела в действиях Насера знаки качественно нового явления – панарабизма, которые вкупе с дилеммой глобального американо-советского противостояния поставили вопрос об уходе Англии из региона в плоскость реальной политики.