19 июля первый секретарь КПСС Н. С. Хрущев направил президенту Д. Эйзенхауэру письмо, предлагая немедленные переговоры между СССР, США, Великобританией и Индией в целях «принятия срочных мер для урегулирования начинающегося военного конфликта»[431]. Вашингтон отверг предложение советской стороны, сославшись на авторитет ООН как организации, уполномоченной осуществлять урегулирование международных конфликтов.
В ответном письме от 22 июля президент Эйзенхауэр обращал внимание Н. С. Хрущева на тот факт, что своими действиями США не намерены менять сложившийся статус-кво на Ближнем Востоке. Речь шла, добавил президент, о поддержании мира в регионе[432].
Вторую половину июля стороны обменивались взаимными обвинениями в дестабилизации ситуации на Ближнем Востоке. Советская сторона настаивала на рассмотрении ливанского вопроса в ООН, однако не в рамках модели Совета Безопасности, а в составе США, СССР, Франции, Индии. Это предложение получило название «плана Хрущева»[433]. Он подразумевал рассмотрение проблемы в рамках диалога четырех держав при участии Генерального секретаря ООН. Хотя предложение Москвы не вызвало энтузиазма у Вашингтона[434], стороны продолжили диалог. И Вашингтону, и Москве в тот момент было важно, чтобы «досье Ливана» все же было рассмотрено именно в рамках механизма ООН.
Между тем на внутриполитической сцене Ливана положение сдвинулось с мертвой точки. 31 июля в условиях чрезвычайного положения парламент Ливана проголосовал двумя третями собравшихся за генерала Шихаба, который был избран президентом[435]. В условиях кризиса периода марта – июля Шихаб дистанцировался от политических катаклизмов в стране, что позволило ему сохранить имидж нейтральной фигуры. Давало о себе знать и местоположение армии в ливанском социуме, о чем говорилось выше. Таким образом, избрание Шихаба стало компромиссом между интересами Запада и ОАР. Кандидатуру генерала также поддержал и Советский Союз[436].
С 1 по 5 августа Москва и Вашингтон обменялись четырьмя посланиями относительно перспектив рассмотрения ливанского досье в ООН. Н. С. Хрущев продолжал настаивать, что вопрос должен рассматриваться согласно «плану Москвы» («плану Хрущева»). Эйзенхауэр и Даллес не собирались соглашаться с таким разрешением проблемы[437].
В этих условиях 5 августа СССР выступает с инициативой созыва 3-й Чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН для рассмотрения ситуации на Ближнем Востоке. Вашингтон и Лондон восприняли шаг Москвы как попытку вытеснить США из процесса урегулирования кризиса на Ближнем Востоке[438].
6 августа на Сессии американская сторона выдвинула Москве контрпредложение – «план Эйзенхауэра», предполагавший передачу Ливана и Иордании под опеку ООН, создание мирных сил ООН, составление программы по экономической поддержке региона, а также установление режима прекращения гонки вооружений на Ближнем Востоке[439]. На Ассамблее начались слушания, которые продлились 15 дней.
Одновременно наметилась нормализация ситуации вокруг Ирака. Серия встреч Дж. Ф. Даллеса с членами сенатского комитета по международным отношениям показала, что часть умеренных политиков в Конгрессе требовали от Госдепартамента и Белого дома незамедлительных действий в отношении нового режима в Ираке.
25 июля прошла встреча Дж. Ф. Даллеса и А. Даллеса с сенаторами. Основная мысль сенаторов заключалась в том, что «выпадение» Ирака из Багдадского пакта привело к нарушению механизмов безопасности на Ближнем и Среднем Востоке, зоны, которые связывала организация Пакта. На фоне сложной ситуации в Ливане и Иордании Вашингтон не может позволить себе дальнейшую конфронтацию с пронасеристскими силами. Такова была позиция конгрессменов[440].
Через неделю посол США в Ираке У. Галман в беседе с представителем министерства иностранных дел Джумаром на вопрос о перспективах сотрудничества Ирака и стран Багдадского пакта услышал весьма жесткий по форме ответ о том, что «пакт был заключен от имени Ирака по поручению небольшой кучки людей. Пакт никогда не имел широкой поддержки в народе и не получил одобрения народа»[441].
Уже 30 июля во внутренней переписке Белого дома и Государственного департамента президент Эйзенхауэр информировал Даллеса, что им принято политическое решение о признании нового правительства в Ираке[442].
2 августа 1958 г. США и Британия признали новое иракское правительство А. К. Касема, а король Иордании Хусейн официально отказался от претензий на главенство в Арабской Федерации, которая перестала существовать[443]. Этот шаг США и Великобритании получил полное одобрение стран Багдадского пакта и Саудовской Аравии как шаг, «нацеленный на укрепление стабильности в регионе»[444]. Таким образом, Вашингтону в короткие сроки удалось «зафиксировать» постмонархический Ирак в системе международных отношений Ближнего Востока. С этого момента Вашингтон и Лондон начинают проведение нового регионального внешнеполитического курса.
Не найдя общего языка по каналам дипломатической переписки, для скорейшего разрешения ливанской проблемы американская и советская стороны решили провести встречу на уровне глав внешнеполитических ведомств. Заметим, что встреча проходила в двустороннем формате. Этот шаг на ситуативном уровне отражал поведение администрации Эйзенхауэра и лично Даллеса, предпочитавшего в критических ситуациях англо-британскому единому фронту унилатералистскую внешнеполитическую линию[445].
4 августа на заседании Президиума ЦК КПСС Н. С. Хрущев сообщил: признав Ирак, западные державы заявили, что «не помышляют организовать поход и нападение на Иракскую республику <…> это было нашей главной целью. Ирак спасли, поэтому войны не будет». «Чтобы сдержать Турцию, Пакистан и Иран, которые могли разгромить революцию, мы провели военные маневры на наших границах с Турцией и Ираном, а также на болгаро-турецкой границе»[446].
4 августа газеты сообщили об окончании военных учений. По словам Хрущева, «они были успешно завершены, и руководивший ими маршал Гречко был отозван в Москву»[447].
12 августа в Нью-Йорке прошла встреча делегаций СССР и США во главе с А.А. Громыко и Дж. Ф. Даллесом. Не найдя понимания в вопросе о причинах кризиса, стороны перешли к обсуждению перспектив его урегулирования. госсекретарь Даллес внес предложение о переводе Ливана в статус «нейтральной» державы по принципу австрийского прецедента, обосновав свою точку зрения тем, что «Ливан никогда не являлся в полном смысле слова арабской страной»[448]. Глава МИД СССР Громыко заявил, что США и Великобритания должны в самые кротчайшие сроки вывести свои войска из Ливана и Иордании. Американская сторона согласилась с советским заявлением, сказав, что «США сами намерены вывести войска из Ливана, так как задачи поддержания территориальной целостности в стране были выполнены, и на данный момент нет необходимости держать столь значительный контингент на Ближнем Востоке». Однако Даллес подчеркнул, что речь идет лишь о войсках США в Ливане: военная операция сил Ее Величества в Иордании, по его мнению, находилась лишь в компетенции Лондона[449]. Это было принципиальным элементом позиции Вашингтона в вопросе разрешения кризиса 1958 г. В конце встречи А. А. Громыко подчеркнул, что «по мнению советской стороны, действия США и Великобритании идут вразрез с принципами ООН»[450]. Такое завершение встречи не сулило скорого разрешения ситуации с «ливанским досье» в ООН.
13 августа первый раз с 1953 г. президент США Д. Эйзенхауэр выступил перед Чрезвычайной Ассамблеей ООН[451]. Сам факт выступления говорил об экстраординарном шаге американской администрации. Президент США заявил с трибуны ООН, что США намерены в скором времени вывести войска из Ливана. Ситуация в Иордании, по его мнению, хотя и стала прямым следствием событий в Ливане, представляла собой, как выразился Эйзенхауэр, «явление долгосрочной перспективы»[452]. В качестве реальной меры по поддержанию стабильности президент США предложил сформировать специальные войска ООН. В речи президента не было тезисов о «коммунистической угрозе», что в условиях завершения Ливанского кризиса можно было интерпретировать как качественно новый элемент в политике Вашингтона, направленный на создание иных основ для диалога с арабскими странами Ближнего Востока.
21 августа 1958 г. постоянный представитель США в ООН Генри Кэбот Лодж при поддержке представителей Ирака, Иордании, Ливана, Ливии, Марокко, Саудовской Аравии, Судана, Туниса и ОАР выдвинул на рассмотрение в качестве резолюции ООН «план Эйзенхауэра»[453].
Речь шла о кризисных явлениях на территории Ливана и Иордании, угрожающих всему Ближнему Востоку. Резолюция не была одобрена Ассамблеей, прежде всего потому, что в ней не было ни слова о действиях США и Великобритании в ходе кризиса