[525]. К телеграмме прилагались данные о запасах нефти в указанных областях.
Речь шла о суммарном объеме нефти в 5,8 млн т. На фоне того, что в 1958 г. добыча нефти в Ираке составила 34,9 млн тонн (33,2 млн т шли на экспорт), предложение советской стороне было не только политическим шагом, но и внушительным деловым предложением, ведь Багдад предлагал Москве 1/6 своей добычи[526].
Попыткой найти общий язык с руководством Ирака для США стали переговоры на уровне глав внешнеполитических ведомств, прошедшие в Нью-Йорке в дни ежегодной сессии Генеральной Ассамблеи ООН (17–22 сентября 1959 г.). 21 сентября при закрытых дверях на встрече госсекретаря США и министра иностранных дел Ирака Хашима Джавада стороны обсуждали модус взаимоотношений за прошедший после Июльской революции год. Иракский министр заверил американскую сторону в том, что «иракское правительство не покраснеет», так как грядущие выборы в парламент республики января 1960 г. должны, по мнению Джавада, «упорядочить политическую картину Ирака». Но главное, подчеркивал министр, «Багдад не получает и не собирается получать никакой технической помощи со стороны Москвы»[527].
Как свидетельствуют документы Госдепартамента, заявления высокопоставленного иракского чиновника показались американской стороне без преувеличения неожиданными[528]. Впрочем, вряд ли можно считать слова иракского министра «игрой втемную». Речь могла идти лишь о попытке тактического маневрирования и желании Багдада пресечь какие-либо усилия со стороны США повлиять на ход январских выборов в Ираке.
На фоне этих заявлений Х. Джавада в Ирак продолжали прибывать гражданские служащие из СССР. Москва наращивала темпы сотрудничества с Багдадом в сфере атомной энергетики и гражданского авиастроения. Учитывая возможность быстрой реконверсии в этих секторах промышленности, присутствие СССР в Ираке начинало приобретать все более ощутимые формы.
Тем не менее внутренний статус-кво в Ираке оставался сомнительным и мог быть нарушен в любой момент. Ранним утром 7 октября 1959 г. в Багдаде при очередном покушении был ранен глава Ирака генерал Касем. Вечером этого же дня генерал Касем обратился к нации с речью, в которой призвал сохранять спокойствие и рассудительность[529]. И хотя покушение явно не удалось, оно могло повлечь расправу над политическими оппонентами Касема, вне зависимости от их реального участия в этом событии. Для американской стороны это могло означать воплощение самых страшных прогнозов, а именно упразднение националистов и неизбежное усиление компартии Ирака.
Вплоть до начала ноября в Вашингтон продолжали поступать сообщения о тяжелом состоянии генерала Касема[530]. 10 ноября, в день, когда генерал Касем официально покинул госпиталь, он сделал шестичасовую пресс-конференцию, на которой он провел публичную атаку на националистические силы Ирака и прямо обвинил этих политиков в содействии киркукским волнениям июля 1959 г.[531]
По мнению участников заседания Совета национальной безопасности, проходившего 19 декабря в Вашингтоне, заявление Касема могло стать прелюдией к гражданской войне в Ираке. В таких условиях руководство США предпринимает попытку сформулировать тактику действий в отношении ситуации в Ираке и возможные последствия ее дестабилизации для всего Ближневосточного региона.
К началу 1960 г. стало очевидно, что администрация Д. Эйзенхауэра столкнулась не только с локальными проблемами на периферии – обозначился кризис в подходах к проблемам региона в целом. В правящих кругах США нарастали реформистские настроения: в Белом доме и Госдепартаменте усиливались настроения в пользу выработки более действенных и разносторонних методов отстаивания американских интересов в любой точке мира, в том числе в зоне Ближнего Востока и Персидского залива.
Ведущее место среди вариантов активизации политики США на периферии занял в тот момент проект заместителя госсекретаря по экономическим проблемам Диллона. Согласно этому плану США должны были переместить основной акцент своих действий на внешней арене – с активных военно-политических действий на экономическую сферу. «Соединенные Штаты, – писал американский обозреватель Шульцбургер, – приняли ныне советский вызов на эпоху конкурентного сосуществования, во время которой будет возрастать акцент на экономическое соревнование за завоевание идеологической привязанности развивающихся районов»[532].
В начале марта 1960 г. в Госдепартаменте создается рабочая группа по Ираку, задача которой – выработка четкой внешнеполитической линии США в отношении ситуации в Ираке. 18 марта глава рабочей группы Эван Вилсон констатировал, что «в текущих условиях вялой нестабильности Вашингтону следует придерживаться в отношении Ирака политики дружбы и невмешательства». «Неясность позиции Касема, реальных возможностей коммунистических сил и националистов на фоне кризиса иракской экономики оставляют возможной скорую смену власти в Ираке, что дает Соединенным Штатам возможность занять выжидательную позицию»[533], – заключал эксперт Госдепартамента.
18 марта 1960 г. рабочая группа по Ираку представляет президенту Эйзенхауэру обширный доклад, в котором излагался анализ развития ситуации в Иракской Республике за полтора года, прошедшие с момента революции 1958 г. Главный вывод доклада заключался в наличии в Ираке двух тенденций – быстрое ослабление позиций генерала Касема и стремительное укрепление компартии Ирака[534].
Реальный баланс политических сил внутри Ирака по-прежнему оставался загадкой для Вашингтона. На фоне сообщений о стремительном росте коммунистического влияния на Касема 7 апреля в Вашингтон приходит информации о серии казней в Багдаде членов Компартии Ирака. По мнению аналитиков СНБ, такой шаг генерала Касема свидетельствовал, что чаша весов в выборе опоры его режима внезапно качнулась в пользу армии, где значительная часть офицерства придерживалась откровенно антикоммунистических взглядов[535].
В этих условиях Москва предпринимает решительные меры по изменению ситуации в верхушке Ирака. Формальным поводом стало проведение в столице иракского государства советской промышленной выставки. По решению Президиума ЦК для ее открытия в Багдад был направлен главный кремлевский «переговорщик» А. И. Микоян.
Вопрос об этой поездке обсуждался советским руководством с начала марта, а 4 апреля по договоренности с иракской стороной одновременно в Москве и Багдаде было опубликовано официальное сообщение о предстоящем визите.
Важно рассказать о некоторых подробностях его подготовки, а главное, о процессе выработки переговорных позиций Москвы, которые советская делегация должна была озвучить в ходе беседы с Касемом.
Так, в первых числах апреля 1960 г. в проектах указаний к предстоящей поездке уже значились ключевые позиции советской стороны, а именно попытка заменить Насера Касемом в роли главного внешнеполитического партнера СССР в регионе.
«Неправильно, как нам кажется, не видеть никакой разницы между силами реакции и Касемом, между планами реакции и действиями Касема, в частности, недооценивать сам факт допущения им деятельности политических партий, включая компартию. Важно суметь вовремя обнаружить возможности, которые создаются его политикой «балансирования», – говорилось в документе[536].
Отдельное внимание уделялось необходимости “объяснить” генералу Касему причины заметного охлаждения в отношениях Москвы и Каира исключительностью тех обстоятельств, которые привели к этой размолвке.
«КПСС всегда была на стороне своих единомышленников в тех случаях, когда коммунистов загоняли в подполье, например в период пребывания Нури Саида у власти в Ираке, в настоящее время в ОАР. <…> КПСС не скрывает своего отношения к гонениями на коммунистов. Мы знакомили Вас с посланиями Н. С. Хрущева президенту Насеру. Он посадил в тюрьмы египетских коммунистов, с которыми, кстати, КПСС не имела никаких контактов и о существовании которых мы узнали от самого Насера», – подчеркивали авторы документа[537].
Но при всей откровенности советской стороны в адрес Насера генерал Касем тоже не выглядел в глазах Москвы «благожелателем коммунистов». Спустя два года, прошедшие с момента свершения Июльской революции 1958 г., работа коммунистической партии Ирака легализована не была. В ходе подготовки визита Микояна в Багдад в ЦК КПСС параллельно готовились документы, адресованные «представителям руководства друзей», т. е. иракским коммунистам.
Так, на имя советского посла в Ираке пришли указания провести переговоры с представителями иракских коммунистов и объяснить им взгляд Москвы на проблему политических преследований, которые начал Касем: «Мы постараемся использовать имеющиеся возможности, чтобы выполнить ваши пожелания относительно разъяснения Касему наших взглядов на поддержку национальной независимости в Ираке»[538].
В записке заведующего отделом по связям с иностранными компартиями международного отдела ЦК КПСС Б. Н. Пономарева от 4 апреля 1960 г. говорилось: «Мы имеем в виду использовать поездку тов. Микояна в Ирак для того, чтобы обсудить с Касемом отношения с вашей партией, и для того, чтобы создать условия для ее легальной деятельности»[539].