«Вот разберусь с дуэлянтами и осяду в каком-нибудь спокойном гарнизоне на тихой службе. Уговорю де Крюа дать мне должность, а королю вряд ли есть до меня дело» — думал капитан, осматривая окрестности.
Его отряд приближался к Прияру по громадному полю дикой травы. То, что Люк принял издалека за обычные проплешины, оказалось огромными рытвинами, как будто великан ростом с королевский дворец искал червей для рыбалки гигантской лопатой, тут и там поднимая пласты земли. Лошадь вдруг занервничала, пришлось успокоить.
До имения оставалось метров триста, когда капитан увидел спешащего навстречу человека в фартуке, напоминающем кузнечный, и в странном подшлемнике на голове из такой тонкой материи, что, случись напялить сверху шлем, протрётся вмиг.
— Господин, — окликнул их странный кузнец, — Вы, вероятно, капитан Люк де Куберте? Граф Симон наказал мне встретить вас лично. Он занят важным экспериментом.
— Как тебя звать?
— Гийон. Я его первый ассистент. Прошу за мной, его светлость сейчас в химической лаборатории.
Люк направил коня за странным слугой. Отряд потянулся следом, гремя оружием и повозкой.
— Что за громадные следы вокруг?
— Это от пороховых взрывов. Господин испытывал бомбы. Оно сначала шипит и горит, а потом как… бабах!
— Каких ещё взрывов? Навроде осадного масла? Почему тогда такие ямы? Оно просто обжигает то место, куда прилетает. Я видел не раз.
— О, нет, господин капитан, то совсем другое. Вам нужно видеть самому, господин граф покажет.
Они подошли к кирпичному домику с несколькими трубами, странными окнами с прозрачной тканью вместо стёкол или ставен, и такой смесью запахов вокруг, что невозможно было сказать, чем же пахнет.
Внутри оказалось множество столов и шкафов с разными сосудами. Двое в таком же фартуке и подшлемнике, как у слуги, но в странных очках и с закрытыми тканью лицами, рассматривали кипящую кастрюлю и перешептывались.
— Ваша светлость, прибыл капитан Люк де Куберте.
Один человек в маске что-то шепнул другому, развернулся к ним, на ходу стянул маску вниз, и Люк увидел худое лицо со впалыми щеками и торчащим острым подбородком. А глаза его… глубокие, будто знающие о тебе что-то, чего ты сам не знаешь. И это выражение лица — как у министра де Крюа или строителя де Сарвуазье — когда человек одержим своей целью каждую минуту жизни, без тени обыкновенной дворянской праздности.
— Симон де Прияр, — он пожал руку капитану, слегка поклонившись при этом, — Большая честь видеть вас. Очень рад, что граф прислал именно вас.
Люк не очень-то жаловал подхалимов и ответил грубовато:
— Вы впервые меня видите. С чего так радоваться? Я могу оказаться тем ещё говнюком.
— О, вы приняли мои слова за обычную лесть… Как неловко, — он указал рукой на дверь, — Выйдем на воздух, я поясню.
Они медленно зашагали от дома, а слуги и солдаты тактично остались стоять возле двери.
— Видите ли, дорогой капитан, я знаю вас заочно. Де Крюа, пожалуй, единственный, кто понимает важность моей работы. Может, ещё и король, когда вспоминает обо мне. Так вот, наш министр печётся за благо страны. На деле, а не на словах. А вы ему помогаете, и делаете это хорошо, — он обвёл рукой вокруг, показывая свои владения, — Всё это возможно благодаря таким, как вы, иначе бы мне пришлось выстроить стены и сидеть за ними. Где тогда была бы моя наука? Начальник гарнизона тоже кое-чего о вас рассказывал. Вы не из тех твердолобых олухов, что руководствуются чем угодно, но не здравым смыслом. Вот поэтому — извольте быть желанным гостем. Мы оба служим Родине, просто делаем это по разному.
— Польщён, — равнодушно ответил капитан, — Где нам расквартироваться и раздобыть еды?
— Солдаты могут спать в людской, а вам слуги приготовили комнату рядом с моими покоями, — он повернулся к своим людям, — Гийон, покажи солдатам господина, где людская. А вы, Люк, следуйте за мной.
Де Куберте охотнее спал бы в палатке, или на улице, в такую-то жару, но ничего не поделаешь: пренебречь гостеприимством значило настолько сильно оскорбить хозяина, что это было слишком даже для такого солдафона.
— Сильвио! — крикнул он одному из пестуйцев, — Идём со мной, побудешь сегодня денщиком.
Симон де Прияр положил руку капитану на плечо:
— Нет нужды. Пусть ваши люди отдохнут с дороги, я дам вам одного из слуг.
Люк думал было отказаться, но всё-таки кивнул и отправил Сильвио обратно.
Покои были хороши. Удобная кровать, шкаф, стол, стулья, ковры. Всё в меру роскошное и ничего лишнего, а главное — прохладно. Слуга тоже был не из балбесов, правда, ничего не смыслил в доспехах, поэтому провозился с завязками и застёжками довольно долго.
Пока Люк мылся в бадье, велел слуге принести свежее исподнее и мундир.
Холоп аккуратно сложил их на стуле:
— Господин капитан, его светлость просит вас к обеду.
Он вытерся и уже натягивал мундир, то и дело осаживая слугу, который рвался помочь. Подсобить застегнуть доспехи — одно дело, возиться вдвоём с обычной одеждой — совсем другое. Он не дама и не старец, сам справится. Его ещё с детства бесили эти слуги, назойливые, как мухи.
Де Куберте глянул на доспехи: хотелось надеть их для уверенности, но обед — не место для пропылённых и пропахших конским потом стёганки, кольчуги и кирасы.
— Почистишь их, — бросил он слуге, и, подумав, добавил, — Да сначала спросишь, как.
— У кого ж спросить, господин?
— У любого солдата моего. Там каждый знает.
По коридорам они двинулись в залу. Свечи на стенах, картины, вазы: кто-то очень хотел оживить это жилище, как если бы пытался сделать из военного форта приёмную короля. Простое и без затей, оно не предполагало излишеств, но кто-то этих излишеств явно желал.
Всё стало понятно, когда слуга постучал в створчатые двери залы, которые распахнул камергер в одежде, выглядящей помпезнее, чем мундир капитана.
Дама сидела за длинным обеденным столом, украшенным скатертью с вензелями и рюшами. Она держала спину прямо, как офицер на параде, и холодно смотрела на Люка. Платье скроено по последней моде и подходит скорее для бала, нежели для простого обеда дома.
Сам Симон сидел на значительном расстоянии от женщины. При виде капитана он поднялся:
— Капитан, позвольте представить вам мою жену, Виолетту де Прияр.
Люк поклонился ей. Женщина ответила сдержанным кивком.
— Дорогая, я говорил тебе, капитана прислали нам в помощь. Министр дорожит моей работой.
— В таком случае, мог бы прислать хотя бы полковника, — пожала она плечами.
«Одной фразой задеть и мужа, и меня — это надо суметь».
Де Прияр указал на место напротив жены, и Люк уселся за стол.
Виолетта изучала его:
— Ваш мундир, кажется, не новый. Сейчас в столице носят другие.
— Предпочитаю старую броню новым мундирам.
— В чём же вы ходите на балы?
— Для этого у меня есть колет и шоссы, — ответил Люк, припоминая, когда в последний раз был на балу.
— Виолетта, вам следовало бы больше внимания уделять делам человека, а не его одежде. Перед вами знаменитый…
— А вам следовало бы больше времени уделять жене, — грубо оборвала она, — Дорогой муж!
Графиня встала и быстро вышла. Камергер беззвучно закрыл за ней дверь.
— Это успеется, — спокойно проговорил Симон ей вслед.
Видно, для него подобное поведение было не в диковинку.
— Поговорим о деле, — Люк опасался, что это несколько бестактно, но не вечно же ходить вокруг да около.
— Время не ждёт, да, капитан? Впрочем, как и у меня. О деле, так о деле, извольте. Местные не жалуют меня и мои исследования, стараются всячески навредить, отчего я теряю время, да и казну трачу попусту.
— Вы знаете, кто именно вредит?
— Все. Тут все меня ненавидят — и знать, и холопы. Один легат древних интересуется наукой и помогает по мере сил, но он же уедет! А остальные гадят постоянно! Портят скот, недавно сожгли сарай и побили вино в погребе. К тому же, оставили записку с угрозами.
— Мне нужно взглянуть на неё.
— Я так и знал, — учёный протянул ему клочок серой бумаги.
Разборчивый, ровный почерк:
«Вы здесь не нужны. Даже ваших слуг тошнит от вас и ваших фокусов. Убирайтесь».
— Кто мог такое написать?
— Руку я не узнаю, бумагу тоже. Кто угодно. Я же говорю, меня ненавидит вся округа.
— Почему?
Перед Люком стояла аппетитная отбивная с пюре. Он стал есть и одновременно слушать.
— Из-за моих опытов, естественно. Взрывы и химические реакции пугают их, пугают их животных…
— Взрывы? Слуга говорил, это от них ямы на поле. Что это?
— Я покажу вам после обеда.
— Хорошо. Во враги можно записать всю округу, так?
— К сожалению. Если и был кто-то, симпатизирующий, их всех давно настроили против меня остальные. Люди не понимают важность моих исследований. Привыкли жить стариной, без прогресса.
— А в чём их важность?
— Хотя бы в том, что можно существенно облегчить жизнь таким, как вы.
— Чем же это? — ответил Люк с набитым ртом.
— Вот это как раз я и собираюсь продемонстрировать… Ну и аппетит у вас!
Люк умял пол куска мяса и почти всё пюре за какую-то минуту и ощутил себя невеждой:
— Ваш повар волшебник, а я привык обедать быстро, как всякий солдат.
— Спасибо. Доедайте и пойдём.
Люк расправился с остатками пищи, и хозяин повёл его на улицу.
— Гийон! — позвал де Прияр, как только они вышли из залы.
Слуги передавали призыв по цепочке, и ассистент прибежал быстро.
— Готовь бомбы, хочу показать капитану.
— Да, господин.
Они быстро прошли коридоры, и на дворе Люка окликнул человек среднего роста в сером плаще:
— Капитан, это не вашу кольчугу там стирают? — на лице незнакомца играла улыбка, — Вон, в корыте, — он даже прикрыл рукой рот, улыбаясь.
Люк побагровел и забыл про всё:
— Чтооо?! Где этот идиот?!
В мгновение ока он оказался у корыта, где давешний слуга старательно полоскал кольчужную броню, вновь и вновь окуная в воду. Де Куберте без лишних церемоний отвесил подзатыльник слуге, отчего тот вскочил.