- Вы достославная команда. Ваши имена на устах у всех, кто мечтает стать героем. Вы будете воспеты в веках. Вы...
- Еще короче!
И видя, что Бриан начал свирепеть, выпалила:
- Меня все зовут Эльма-звонкоголосая. Можно я буду вашим личным менестрелем, чтоб воспевать ваши подвиги?
Все поперхнулись.
- Ты не в своем уме? - спустя наверно минуту, осторожно поинтересовался Лорил.
- Почему? - захлопала глазами девушка. - Вы только представьте: о ваших победах узнает весь Бельнорион. О вас будут говорить! Петь в балладах!
- Блаженная? Раненая на голову? - подключился к разговору хмурый Лиас.
От таких слов девушка скуксилась и надулась.
- Похоже, вы не понимаете своего счастья, - обиженно начала она. - Многие герои только и мечтают, чтоб у них был свой менестрель! А вы?!
- Разворачивай животину и отправляйся обратно, - рявкнул Бриан, давая понять, что разговор закончен, и ударил коня пятками.
Мы двинулись следом, но тут менестрель ошарашила нас очередной фразой.
- Так вы не хотите, чтоб о вас пели?! - в ее словах сквозило безмерное удивление, словно до нее только что дошла самая невероятная вещь в жизни. И уже она смотрела на нас, как на полоумных.
- Нет, - отрезал Бриан и пустил коня галопом.
Через пару минут дикой скачки мы сбавили темп, а еще через четверть часа девушка догнала нас.
- Вы точно не хотите? - уточнила она, кое-как отдышавшись. - Подумайте! Я предлагаю вам чудесную возможность получить в команду личного менестреля, который...
- НЕТ! - дружным хором взвыли мы, не сдержавшись.
Если честно, то Эльма начала напоминать мне коммивояжера, от которого можно отделаться только купив у него что-нибудь. То же упорство, та же навязчивость и нежелание воспринимать очевидные вещи.
- Но почему?!
Что и требовалось доказать - все признаки на лицо.
- Запотому что! - не выдержала я.
Нелогичная странная фраза сбила ее с толку, жаль надолго. Она уже набрала полную грудь, чтобы выдать нам очередное предложение, как Лиас неожиданно закричал:
- Пошла вон! Убирайся на все четыре стороны! Чтоб ни ты, ни твои паршивые менестрельские песенки не приближались к нам ближе, чем на две лиги!
И унесся прочь.
Тут я потеряла дар речи. Ни чего себе! Сума сойти! Квартерон, можно сказать почти целый эльф, и такое?! Лиас же сам на себя не похож!
Да он практически нахамил!.. Я уверена, раньше он ничего себе подобного не позволял.
Эльма смахнула блеснувшие слезы со щек, чуток прикусила губу для храбрости, и сдавленным голосом ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла:
- Тогда я поеду с вами до Аниэлиса. Мне туда очень-очень надо, - и, повернувшись к Бриану, взглянула умоляюще, - Неужели у вас хватит совести отказать бедной и одинокой девушке, неустанной труженице пера и лютни? - и тут же упреждая отказ, добавила. - Настоящие лидеры не бросают в беде нуждающихся. К тому же обещаю, что буду вести себя незаметно, и покину вас сразу по приезду. Ну пожалуйста!..
А девушка, похоже, не промах! Умеет играть на мужских слабостях.
Барон немного подумал.
- Отстанешь, ждать не будем, - коротко решил он и вновь пустил жеребца тряской рысью.
Новым составом мы ехали уже три дня. Лиас только на следующее утро смерился с присутствием менестрельки в нашей компании. Было заметно, что и его брату - Лорилу такое соседство не по душе. Но все же прогнать девушку, ни у кого не поднялась рука, вернее язык не повернулся.
Сперва я обрадовалась женской компании. За время пути мне порядком надоело мужское окружение. Но просто пообщаться не удалось. Через пару фраз Эльма перевела беседу на тему поэзии, от которой, честно говоря, я всегда была далека. А после вопроса, как лучше сказать: 'Златовласые герои или герои с волосами подобными золоту', - мои мозги перегорели, и посчитала за благо вновь вернуться к молитвенной медитации, чтоб наполнить клевец силой.
Последнее время мне не давало покоя мое снаряжение. И, терзаемая любопытством, как улучшить его свойства, продолжила опыты с ним. Кстати хочу заметить, что всеми 'экспериментами' я занималась, отходя от места стоянки не менее чем метров на сто. Из-за случайной оказии с заклятьями выяснила, что мое оружие в состоянии накапливать в себе божественную силу в больших количествах. И после нескольких попыток, чтобы определить, как и куда, первым решила заполнить клевец. Хотелось понять, как он поведет себя в бою и что в итоге из этого получится. Вдруг такая же полезная вещица будет, как посох у Морвида? Так что большую часть времени я проводила в молчании или безостановочно бормотала молитвы под нос, аккуратно тонкой струйкой сцеживая силу.
Похоже, с увеличением силы ко мне стали возвращаться прежние способности. Но помимо этого стали происходить необъяснимые изменения: например бригантина и наплечники, что я пристегивала на привычные дырочки ремня стали свободноваты, на поясе доспех начал подозрительно болтаться. Из-за чего пришлось проковырять в крепеже новые отверстия. Я подумала, что просто похудела, но не придала этому значение. Однако на полуденном привале Бриан обратил на это внимание:
- Ольна, ты как-то изменилась.
Но я сделала вид, что не услышала его.
- Да-да, - поддержал его Морвид. - С тобой твориться что-то странное. Никак не пойму, но что-то в тебе не так...
- Похудела потому что, - не выдержав, отмахнулась от них.
Чтобы барон и жрец отстали, я улеглась на травке и претворилась спящей. Даже перевернулась на бок, но...
- Ольна, твой шрам?! - в голосе жреца прозвучала неподдельная тревога.
Я встрепенулась и села.
- Что шрам? - переспросила, не понимая, куда он клонит. Проведя пальцами по щеке, удостоверилась, что вроде все как обычно...
- Он практически исчез, и у тебя стали меняться черты лица!!!
- Ага, а так же растут рога и копыта, - сыронизировала я.
В лагере воцарилась гробовая тишина, казалось, даже птицы смолкли. Все нехорошо на меня уставились.
- Шутка! Неудачно пошутила, - поспешила пояснить я. - Совсем я не поменялась! - и добавила: - Мне вон заклятия надо про себя повторить, а вы всякой ерундой мозги пудрите.
Не подействовало. Вся команда, как один, обступила меня, взяв в плотное кольцо. Только менестрель сидела в сторонке на камушке и музицировала. Как оказалось, играла она на удивление хорошо.
- Нет, поменялась, - тряхнул распущенными волосами Лорил. Квартерон до этого яростно расчесывал свою золотистую гриву, которая достигала ему до бедер. - Ты теперь даже не так двигаешься, не говоря уже о внешности. Это не сразу бросается в глаза, но перемены есть.
- Есть, - согласился с ним Лиас. - Если присмотреться, то довольно сильные. Ты становишься другой.
Я рывком вскочила на ноги и затребовала зеркало. Внутри все замерло. Что мне еще уготовано?! Что на этот раз со мной решили сотворить?
Лиас протянул серебряное зеркальце в костяной оправе, и я уставилась на себя.
После того как еще у Элионда изучила свое отражение, больше этим не занималась, поскольку так и не смогла свыкнуться с чужой внешностью. А сейчас из глубины зеркала на меня смотрели знакомые с детства глаза. Сломанный нос выпрямился, горбинка исчезла, сквозь прежний облик проступали родные черты.
От неожиданности едва не выронила зеркало из рук... Ой мамочка...
Сразу защипало в носу, в горле возник ком. Растолкав всех, я поспешила прочь.
Около двухсот сорока лет тому назад...
Юный жрец, еще совсем мальчишка, с тоской смотрел в окно. Ему было грустно, оттого, что он должен был сидеть в душной и пыльной молельне и слушать брюзжание впавшего в транс прорицателя. А там во дворе веселились послушники-погодки.
Старик, сидя в молитвенном круге, что-то бормотал себе под нос, закатывал глаза и изредка вздрагивал. Из уголка его рта текла вязкая нитка слюны. Пареньку это казалось особо противным.
Он осторожно отложил палочку для писания, убрал с колен восковую дощечку и, стараясь не нарушить тишину, крадучись поспешил к окну.
На улице мальчишки играли в увлекательную игру 'Темный - Светлый'. Половина была назначена плохими, вторая - хорошими, и теперь догонялки шли с переменным успехом. Сейчас выигрывали светлые. Взявшись попарно за руки, мальчишки догоняли такую же парочку темных, стараясь коснуться их прутиком, причем так, чтоб в это мгновение он оказался зажат сразу в руках у обоих. А темные в свою очередь точно таким же прутиком не давали коснуться себя. Было весело. Кто-то уже вывалялся в пыли, у некоторых на рясах зевали прорехи. Вот им вечером достанется от наставников.
- Двуликие... - неожиданно захрипел жрец, по-прежнему находясь в трансе.
Пареньку захотелось выругаться, а может и заплакать. До чего же обидно! На дворе лето, такой чудесный день. В кои-то веки не льет дождь, как обычно бывало в Вайросте. Ведь что не день, то с моря ветер приносил морось, которая пропитывала одежду до последней ниточки. И именно ему сегодня выпало записывать за этим старым грифом!
- Предавшие... - вскрикнул старик. - Боги! Богов нет! Нет...
Юный жрец скривился.
'Двуликие. Предатели. Боги. Есть. Нет... Какая разница?! Вон у вас уже целая библиотека разных предсказаний. Только за эти два года очередную Великую Книгу исписали на треть, а половина из них ни разу и не сбылась', - подумал он, скорбным вздохом возвращаясь к войлочной подушке, на которой сидел.
Предсказатель тем временем закачался сильнее, руки его задрожали, тело едва не билось в конвульсиях.
'Все, сейчас начнет вещать!', - с тоской пронеслось в голове у мальчика. Он поднял с пола дощечку, палочку для письма. - 'Интересно, а если я ничего не стану записывать, об этом кто-нибудь узнает?', - и тут же сам себе ответил: 'Не-а. И жрец потом не вспомнит, что напророчил', - но все же приготовился писать.