Все одно продолжали молчать. Но по глазам было видно, что мысль заработала. Кнут был, а теперь пряник появился, но понять, к чему это, еще не успели. Да все просто: это для того, чтобы сами отреклись от местнического счета. Хочешь все сохранить, пожалуйста, однако все с чистого листа, в ином случае терпи. Никто не виноват, сам согласился.
– На принятие решения всем будет дан год!
Напряжение от моих слов стало спадать.
– Смотрю, пока вас не толкнешь, вы не сдвинетесь, но на сегодня пока все, завтра продолжим на думе. К концу дня чтобы знал всех глав приказов. Не исполните, назначу сам.
Уже завечерело, и в трапезной стало темновато.
Народ степенно, без суеты стал покидать комнату. Я же уставился на остывшие пироги, к которым так и не прикоснулся. Раз великий князь не ел, никто не посмел к еде и притронуться. От охватившей меня тоски я грустно вздохнул. Горячую свежую еду быстро выставляли на стол расторопные слуги. Вот и просвистел, как пуля, этот день, когда только успел?
За дверью же бояре, окольничие и митрополит не спешили расходиться.
– Как тебе великий князь? – спросил Шемяка у Макария.
– Чудны твои дела, Господи! Неужто он сам Шуйского сместил?
– Не совсем, вон Андрей Федорович расстарался. Но что ни говори, не в отца пошел, в деда! Дела… Недаром того Грозным называли. Им никакая Елена не покрутит. Ежели найдет своих Холмского и Щеня, тогда вообще держись.
– Да уж.
– А ты, Андрей, смотри не зазнайся. Найдется и на тебя укорот. Сейчас-то ты в любимчиках, а жизнь – она длинная. Никогда не знаешь, как обернется. Вот опять своими игрушками в Туле займется государь, и чего делать тогда будешь? – продолжил Иван Васильевич.
– А ты не стращай, пуганые.
– Ишь молодежь какая борзая растет! Им палец в рот не клади, по самый локоть откусит! – рассмеявшись, сказал голова думы.
– Чего делать-то будем? – задал вопрос один из Морозовых.
– Чего, чего, исполнять! На все воля Божья. Видать, наверху виднее было, когда не получилось возвести Старицкого на престол. Завернул тогда Телепнев-Оболенский. Елена все-таки стерва! Прости меня, Господи, за слова ругательные! – сказал Шемяка и перекрестился.
Понемногу видные люди Великого княжества Московского стали расходиться. И понеслись гонцы во все стороны от Москвы на ночь глядя. Быстрее гонцов полетели слухи, один диковиннее другого, о предстоящей войне с Казанью, об опалах и взлетах и много еще о чем, но все сходились в одном: на Руси появился один хозяин!
Всего этого я не знал и, отужинав и отстояв вечерню, пошел спать. Иногда годы пролетают как мгновения, иногда мгновения растягиваются на годы. В эти дни решалась судьба государства, каким ему быть.
На следующий день спозаранку опять собралась дума. Кота за хвост тянуть не стал, а потому полетели вопросы. Первым огрел по голове тезку.
– Вот подскажи мне, уважаемый Иван Васильевич, кто у нас занимается пушками?
– Так пушкари, целая слобода есть в Москве.
– Это и так знаю, а кто из бояр ими занимается?
– Если надо, то все решаем, а так никто.
– Выходит, сколько каких пушек лить и куда их ставить, загодя не планируют, а тогда откуда цифры берутся?
– Так воеводы прошения пишут, а казна выделяет деньги, ежели будут.
– Выходит, если спрошу, сколько и где каких пушек у нас есть, ответить некому?
– Почему же, у дьяков в книгах все до единой записаны.
– И они сразу ответят?
– Не смогут, государь. Только куда какие отправляли, надо будет у воевод грамотки спрашивать, где они находятся.
– Вот потому и требую приказы создать. Чтобы было кого спросить, и они могли все рассказать! Ну-ка, Тихон, подскажи, где у нас пушки льют?
– Великий княже, делают их во многих городах. В Москве, Туле, Твери, Новгороде, Пскове, Копорье, Ямах, Кореле и Устюжене-Железнопольской, но на станы ставят только в столице.
– Изрядно! Это что выходит, мы за год полтысячи пушек отлить можем, если не более?! Мне кто-нибудь объяснит, зачем так много мест их производства?
– Так где мастеровые есть, там и льют, – после установившейся тишины ответил Прохор, решивший спасать коллег.
Теперь он официально участвует в думе как глава Приказа дел великокняжеских. Хотя от должности няньки его тоже никто не отстранял.
– Вот мое повеление: его главой станет Андрей Михайлович Курбский. Если рядом со двором нельзя поставить плотину под водяное колесо, подобрать для такого двора новое место. И новые, и те, что есть, переделать в кирпич. Московский расширить. Но общее количество уменьшить до пяти-шести. Также ему заниматься и Зелейными дворами. Где они, кстати?
– В Пскове, Вороноче, Острове, Костроме, Коломне, Серпухове, Муроме, Боровске, Туле, Переяславле-Рязанском, ныне Рязани, великий княже, – не растерялся и быстро отчитался на этот раз Тихон.
– И тут та же история. Значит, и с ними поступим так, как и с пушкарными. Ты, Александр Федорович, запоминай, тебе следить. При тех и других будем строить соответствующие воспитальные дома. Сии заведения, а также одноименные и стрелецкие, где будут учиться командиры и воеводы для всего войска, будут в ведении Розмыслового приказа. Дело сие важное, и потому отлагать назначение главы не буду. Им станет Воронцов Федор Семенович.
Смотри, как засиял, ну чисто рубль юбилейный! Вот и второй облагодетельствованный сегодня. Бояре явно оказались не готовы к такой скорости принятия мной решений и соответствующих назначений.
– Так, теперь перейдем к Морскому приказу. Так вот, тут заниматься не только теми кораблями, что я заложил, но и обеспечением судовой рати. Да, кстати, войско это будет подчиняться только ему, и воеводам согласовывать их участие в походах придется. Только организовывать его будем иначе, вы, кстати, обдумайте как, так же сделаем и для моря. Флот будем строить на Белом. Мастера у нас есть, даже вот одного розмысла подыскали, но нужно больше.
На некоторое время прервался в раздумьях.
– Зачем, государь, там флот-то? Там, окромя медведей белых, никого и нету, – решил уточнить голова думы.
– Это сейчас. Когда проложим торговый путь в обход Ливонии, Швеции и Дании, будут. Токмо кораблики и крепости там должны быть уже наши. Пока же лес начнем для них готовить.
– Северное лето короткое, что увезем-то за него?
«Вот ведь пристал!» – мелькнула раздраженная мысль.
– Не ваша забота, что надо будет. Это еще не все. Заводы, что за мной записаны, передам в казну. Ими займется Торговый приказ, он же в ответе за сбор налогов и пошлин. Мои конюшни отходят под него. Будем делать конезаводы. Места подберете. Негоже их из-за пределов Руси ввозить, своих надо иметь, и самых лучших. Его возглавит Иван Иванович, – ответил вслух и опять задумался.
– Это какой же? – все никак не унимался Шемяка, будто ему больше всех надо.
Хотя ему по должности положено. Третье лицо в государстве сейчас. Кстати, а Адашев чего такой сегодня вялый?
– Рудак-Колычев. Приказ Большого двора займется и стройкой, и укреплением крепостей. Ставить будем новые крепости по Волге и Дону до их схождения, а также по Северному Донцу. Места, где они надобны, подберете. Дороги на Русь от татар и ногайцев закрывать надобно. С этих крепостей к ним в гости сподручней дружине ходить будет.
Работы много для всех намечалось. Хватило бы средств.
– Извини за дерзость, государь, но там же сейчас казанцы и другие бусурмане. Как ставить-то крепости?
– А вы думайте. Даже, наверное, ты лично, Иван Васильевич. Быть тебе головою этого приказа. Тем более, мы нынче же собрались Казань зорить. Значит, думайте, как это сделать так, чтобы некому мешать было!
На лицах присутствующих обозначилось серьезная задумчивость. А они что думали, власть получить за так?!
– Теперь вернемся к текущим делам. Забыл я спросить, чего там насчет мира с Литвою.
– Упираются королевские паны. Не хотят размена пленных. Требуют за них Чернигова и других шести городов поменее, – ответил Шемяка.
А машинку им губозавертательную не надо?! Ишь чего удумали!
– Порешим так: ежели к лету насчет мира не урядимся, пойдем на них войною.
– Господь с тобой! Мы с Казанью воевать будем, еще и с Литвою! – воскликнул Макарий.
– Так мы серьезно воевать и не станем, попугаем немного, чтоб сговорчивей стали, да на этом и все. Хотя, пусть послы намекнут на возможность моего брака… С кем там у них?
– Больше всего подходит Екатерина Ягеллонка, – неожиданно вставил Голова Рады.
– Пусть с ней, без разницы, все одно пока рано. Если и тогда будут упираться, вот только в этом случае пригрозить. Хотя нет, скорее намекнуть, воевать действительно не с руки. Кстати, Александр Федорович, вот ты и организуй посольство, заодно займешься и этим приказом.
Облегчение на лицах никто не скрывал. Казалось бы, чего там пообсуждали, но неожиданно наступил обед. После него у великого князя Всея Руси были намечены иные мероприятия, так что дума на этом закрылась.
– Прохор, это что за ворох бумаг?
– Так жалобы челобитников, государь. С утра посадили писарей и записываем, а также кто податель сего и как его сыскать.
– А зачем? Ну да… Невместно мне с ними встречаться. Постой, так это столько людей сюда приехало за защитой?
– Далеко не все, многое передано через священников. Не многие могут сами приехать, а ежели добрались, то долго ждать приема, вот и постарались хоть через настоятелей.
«Ешкин кот, сколько же их скопилось!»
– Ну, что же, Тихон, читай.
Были, конечно, и курьезные жалобы, но подавляющее большинство на беззаконие наместников. Когда люди не находили правды на местах, оставался один заступник – государь. Чем больше их зачитывалось, тем сильнее темнел лицом. Необходимость реформ просто вопила. Начатых тут было недостаточно, но столько сразу проводить тоже не дело. Реформировать всю систему власти надо. Вот и толкаю приказы вперед.
Только одному это не под силу. Единомышленники нужны! Потому и настаиваю, чтобы главами стали молодые.