– Ты язык-то попридержи! Знай свое место! Показывай, чего там велел великий князь.
Только после этого они пошли-таки на пушечный двор. Он совсем не походил на тот, каким был в первый визит Ивана IV. Кругом кипела работа.
Во дворе стояло несколько пушек. Небольших, но и не мелких, по здешним меркам. В углу суетились плотники. Не удивительно, станы и колеса для пушек делали только в Москве. В других местах производства делали лишь стволы и готовыми доставляли сюда, где их превращали уже в пушки. Раньше они делались под каждую свой, а ноне, с появлением единых образцов, их стали готовить впрок. Получившиеся орудия великому князю понравились, потому с них сняли мерки и рассылали на другие дворы.
– Эти, что ли, нам смотреть велено? – спросил старший Воротынский у мастера, указывая на те, что блестели свежей бронзой.
– Они самые! – с гордостью произнес Кондратий.
– На че тут смотреть-то? Мелочь какая-то. Я думал, какие новые великие еще удумали, а тут… – расстроившись, высказал Иван Михайлович.
– Так и такие удумываем, токмо первая не по нраву государю пришлась, теперь вот ломать надо. Ругался он нынче сильно. Досталось сегодня Каспару.
– Что за пушка такая?
– Под ядро пятнадцати пуд! Великий князь хотели сначала сто штук таких отлить! Передумали, жаль. Покамест токмо десять отливать будем. Когда, правда, это будет! Первую надо отлить вначале, да такую, чтоб лучше прежних была. Все утро государь чего втолковывал Каспару, авось теперь все получится. А энти пушки тоже хороши!
– Так и что в них такого, что сам великий князь нам велел их смотреть? – несмотря на расстройство отца, стал допытывать Михаил.
– Не поверите, зверство это лютое. Калеными ядрами стреляют. Жуть! Тут еще зелейщики для них нового зелья по великокняжескому наказу сделали. Вообще страсть стала. Они посильней куда больших, что до этого лили, будут.
– Чего за зелье такое?
– Не в каменьях оно теперь, а зерном мелким глаженым.
– Так какая разница-то? Все равно растирать.
– Так это толочь не надо, а прямо так и засыпать. От этого благо великое.
– Что еще за благо?
– Зелье-то не простое, а по великокняжескому рецепту. Для него ямчуг переваривают с золой. Диво дивное становится. Ямчуг опосля мокнуть перестает, и зелье тоже. Сушить такое почем зря не надо, лишь бы под дождь не попало и в слякоти не валялось. Потому его теперь в бочонки малые засыпают.
– Ну ты и брехать, говори чего спрашивали, а не то худо тебе будет!
– Так я и рассказываю! Сделали зелье из нового ямчуга по старинке и засыпали столько же, так чуть стан не поломали. Зело сильнее вышло-то. Стали пытать, сколько чего туда класть, все согласно государевой воли. Таперича будет зелье одно для всего. Взамен шестидесяти фунтов старого зелья, для сорокасемифунтового ядра нового потребно только тридцать четыре фунта. Каково!
– Я уж думал, не дослушаю тебя!
– Так еще не все! Опять же, по великокняжескому указу, стали зелье это в зерна катать. Спробовали, значит. На энтот раз стан таки сломали. Хоть и меньше засыпали его, а все равно много. Кто же знал, что сильным таким будет. Оказалось, его всего надо-то теперь восемнадцать фунтов, а глаженого и того меньше! Так-то вот. Великий князь – это оно вот!
– Точно?
– Вот те крест! Мы сами пушки по его указу лили. Говорю же, жуть!
– Много ли наделали?
– Пока только пять, но скоро еще столько же готово будет, но больше лить не станем. По нашим меркам по другим дворам готовить будут. Нам же гафуницы и великие пушки мастерить приказано.
– Хоть отцу и не по нраву они пришлись, я их заберу все, а там посмотрим, что за зверство лютое эти пушки.
– Бросил бы ты, Михаил, дурью маяться с ними. Передадут их в Великий наряд, и дело с концом, – вмешался Воротынский-старший.
– Нет, отче, раз великий князь велел нам на них заехать посмотреть, значит, хотел, чтоб мы их в рати испытали. Вот посмотрю, так ли они хороши, как некоторые брешут.
– Не было такого, истинную правду говорю!
– Ладно, ладно. Когда все будут готовы, пришлешь в войско, для воеводы князя Михаила Воротынского.
Сходили они еще, по настоянию Ивана Михайловича, посмотреть на новую великую пушку. Поохали, поахали – и чего великому князю она не приглянулась? – да и поехали в войска.
Это надо же так облажаться! Сто штук пятнадцатипудовок сделать хотел. Половина войска только великие пушки бы таскала. Как узнал, сколько людей для доставки подобной, только восемнадцатипудовки, надобно, в осадок выпал сразу. Нужно 600 человек и 200 лошадей, не считая обслуги. На пятнашки ненамного меньше, если делать так же.
Пришлось наорать на мастера, не государь же виноватым должен быть, а орудие на слом. Каспар мастер-то отличный, но стрелочник должен быть. После по душам потолковали, думаю, отольет то, что нужно.
Нынешние великие пушки – это скорее можжиры, только длинные и стреляющие по настильной траектории. Диаметр ствола чуть не вдвое больше ядра. О прицельной стрельбе говорить можно только с допущениями, с дико сильными. Ядро летит куда-то туда, в сторону врагов. Попасть, это просто удача. Потому и лупят почти исключительно дробом, если в обороне, а при осаде – ну, в такую мишень, как город, промахнуться трудно, а вот в стену еще пристреляться надо.
Скорострельность меня раздавила. Два-три выстрела в день, так что порой пару дней надо для более менее уверенных попаданий. Энергия порохового заряда не теряется только потому, что между порохом и ядром находится своеобразная пробка. Деревянную чурку забивают. Выстрел происходит по принципу катапультного старта МБР. Как же все сложно!
Новые одноладонки лили уже по моим требованиям. Порох прижимают обыкновенной ветошью. Каленым ядром выстрел получается мощнее, потому что отверстие под запал заклепывается свинцом, вот и нет потерь пороховых газов, да и запал происходит не точечно.
Забавно, но в кино всегда запаливали раскаленным прутком, а тут кругом фитили. Поэтому как там гибли при Петре пушкари на испытаниях – загадка сия великая. Стрелять новым порохом стало безопаснее. Мякоть размазывалась по стволу и выгорала плохо, потому чистить его надо очень часто, иначе чревато. Можно подорваться. Это тоже снижает скорострельность, потом еще чурку забей.
Не успел поход начаться, а доброхотов хоть отбавляй. Перед Воротынскими на думе обсуждали, а надо ли вообще идти. Видимо, при этих словах я так сильно переменился в лице, что тему быстро замяли. А из-за чего? У нас, оказывается, ошивается Шиг-Алей. Это один из претендентов на казанский престол. Сейчас там царем Сафа-Гирей. Им он обязан был Булату, но стал вести жесткую прокрымскую политику, и чего-то не возрадовались казанцы, а вот недовольны стали многие.
Деятель сей, что возвел его на вершину, теперь стал в числе недовольных, только взад не так просто все вернуть. Потому и начались кружения у нас, типа приперлись послы от имени всей Казанской земли в Москву с просьбою, чтоб великий князь простил их и прислал под Казань воевод своих: «А мы великому князю послужим, царя убьем или схватим да выдадим воеводам; от него теперь казанским людям очень тяжко: у многих князей ясаки отнимал да крымцам отдал; земских людей грабит; копит казну да в Крым посылает».
Так сматериться охота! Запахло жареным, так придите, спасите, а то, что сам его и возвел на престол, так чего старое вспоминать. Послал всех вместе с идеями замирения. Только добавил, что надо бы старую траву в крымских украинах пожечь, чтоб крымцев задержать, пока Казанью заниматься будем. Авось два снаряда в одну воронку не падают. Надеюсь, что в этом году у Саип-Гирея не появится идеи повторить прошлогодний неудачный большой поход.
Шиг-Алею же дали ответ, что все, кто присоединится к нашему походу, урона не понесут. Выбирать нужно сейчас: или с нами, или против нас. Вторых шансов не будет. Война с Крымом – дело серьезное, а Казань сама встала на их сторону, поздно метаться.
Когда все эти шатания закончились, я распорядился собрать не только думу, но и Ближнюю Раду. В Грановитой палате стоял небольшой гул, пока все рассаживались по лавкам вдоль стен. Не было среди этих людей врагов государства, но понимание его интересов отличалось сильно. Еще присутствовало смешение личных и государственных интересов. Это при структуре управления, которая была до сих пор, закономерно. Была одна проблема: последние события вокруг казанского похода показали, что хватит миндальничать, пора трясти всех, как груши, чтобы заняты были делом, а не интригами.
– Собрал я вас здесь, высоких людей московских, не просто так.
Все мои слова дублировал глашатай.
– Спрашиваю вас, это что такое, кому было сказано, походу на Казань быть? Кто вытащил из сундука те письма? Откуда столько глухих доброхотов сыскалась? Али слова великого князя Московского вам не указ? Крамолу учинить удумали?! Славы Шуйского вам подавай?! Чего молчим, будто не про вас это? Вот объясни ты нам, Иван Васильевич, кто привел на ту думу столько пришлых?
– Так… – начал он говорить, встав с лавки.
– Лично мне не интересно! Но объясни, ты голова или погулять вышел, и почему у тебя всяк себе хозяин? Доколе у вас там будет разброд и шатание, при том, что вас там всего-то?! Неужели нельзя договориться меж собой – пока обсуждаете, привлекать кого угодно, приняли же решение – будьте добры выступать за него все.
– Да как же?! – наконец опять прорезался у Шемяки голос.
– А так! Договаривайтесь как хотите, не сможете, поступлю как с Шуйским и Бельским. Мне вражда в думе не нужна! Но не надейтесь всех соперников под это извести! Теперь ты, Адашев. Это что за самоволия у тебя в приказах? Кто посмел извлечь на свет то письмо от Булата?! Мало того, из твоего Посольского принесли. Молчи лучше, сам думай, как и кого будешь наказывать. Запомните, это первая ваша, общая для всех ошибка. А есть у вас их только три, на четвертую вылетите из Москвы быстрее птиц небесных. Хотел я возложить тяжкую ношу управления страной на Ближнюю Раду, от имени моего, а на думу – подготовку и обсуждение всех законов, но, вижу, не готовы вы! Потому первое: все главы приказов напишут мне план, что и как они хотят воплотить в них на ближайшее время, через год и более. Сроку вам на то месяц! По выходе его, с каждым будем говорить в отдельности. То ли это, что я от вас жду! Если не любо мне будет, переделаете как мне надобно и выполнять будете. А в ином случае судить вас будут как изменников. Если не по нраву придется, сможете покинуть пост без урона. Через полгода – год посмотрим, может, еще и вернемся к моей задумке. Пока же сделайте себе зарубку на носу, больше такого повторяться не должно!