кой термин, означающий, что зерно легло на не взрыхленный слой почвы. Не взрыхлен он только во время сева, а не вообще. В XX веке землю рыхлят на глубину 80 см и более. Если принять во внимание, сколько раз за сезон с ней что-нибудь делают, то можно решить, что крестьяне только и знают, как в ней ковыряться.
Вот так незаметно оказалось, что победила лень. Пока же ничего этого не произошло, и потому совсем безразлично, что внедрять. Зная же, чем все кончилось, стоит делать что-то более прогрессивное. У меня пока всех агрегатов нет, но со временем сделаю. Правда, рыхлить на большие глубины не получится. Энергетические характеристики силового агрегата типа «лошадь» или версии повышенной мощности «вол» не позволяют производить такого, но на глубину 20–30 см за один проход вполне. По этим временам и такое – сильный прогресс!
Половодье уже сошло на нет, и Москва-река успокоилась. Потому решили в Коломенское плыть рекою. Задержка с выездом объяснялась частично и неготовностью к такому моему бзику. Представляю, как взмылились, собирая суда к такому! Там плыть-то! Но тут дело государственное. Правда, пристани в Москве были только в устье Яузы. Нет, конечно, иметь их где угодно не возбранялось никому, но так уж сложилось. Даже у великого князя нема. Не только это удивило, у меня и флота такого нет, чтобы просто по реке сплавать куда. Удивление в моем лице, и понимание намека на лице Тихона. Флот собрался создавать, а толком по русским водным артериям-то ничего нет. Хорошо хоть судовая рать на Волге есть, а то и победы в Казанском ханстве профукали бы.
Тут хоть что-нибудь создавать не надо?!
Кто-то и это возглавить должен. Ну, раз судами у нас морской приказ занимается, так пусть и всем этим займется. Решено! Курбского озадачиваем. М-да… Чего так лицом-то взгрустнул? Да назначению на пост не радовался. Ничего, стерпится – слюбится.
Ну и, само собой, стал допытываться, а что за кораблики-то у нас есть. Судовая рать на Волге имела ясаульские струги и стружки. Струги – это килевые суда с малой осадкой. Стружок – так вообще небольшая лодка на 10–15 человек… Чего?! Длиной 10 и более метров и до 2,5 метров в ширину! Небольшая?!
Ясаульский струг – судно гораздо крупнее, и на нем может разместиться 30–40 воев с оружием. Было на них место и для установки пары орудий. В варианте с набоем такой кораблик поднимал более 20 тонн. Но настоящим потрясением стали купеческие струги. И с крышей и небольшим отдельным помещением, и поднимавшие на борт до 150 тонн. И они тоже считались небольшими.
Настоящими речными монстрами были насады грузоподъемностью от 200 и до 1000 тонн. Конструкция была совсем непроста. Особенностью было плоское дно. Были варианты со второй палубой. Но все они были одномачтовыми, с прямым парусом и управлялись одним или двумя рулевыми веслами.
Вот тогда-то я и поинтересовался тем, сколько же грузов перевозилось по Волге. Цифра была в районе 200 килотонн. Фига себе! Одно дело представлять 60% балтийской торговли, а другое дело волжская в тоннах. Даже примерные прикидки давали ничуть не меньшую цифру торговли на Балтике. Мать моя женщина, держите меня! Вот разберусь немного с посевными комплексами, займусь и этим. Чувствую, Нева-городку быть. А ведь еще и через Смоленск. С такими делами надо наводить порядок. Великий князь своими действиями эту цифру явно только увеличит. С Тулы вон чугунные изделия уже возят, не говоря про железо.
Где-то же там, на Севере, вроде канал есть, вернее будет. Точно, там и на Северную Двину вроде что-то было… Пока рыть их рано, но продумать вопрос стоит. Иначе наступит время, а у нас, как всегда, даже муха не сидела. Сейчас и так сойдет. Это же какие потоки товаров со временем могут потечь через Россию… Там же вся Ганза слюной изойдет и захлебнется! Никуда не денутся, сами к нам поплывут в город на Неве, а мы посмотрим, кого еще принимать. Точно! Заодно и будет альтернатива. А северным путем, напрямую нашим купцам выходить с товарами в Европу. Блин, какая нафиг война! Кому эта Ливония тогда нужна будет, Пускай между собой собачатся, а мы еще посмотрим. Правильно, нам нищета не нужна! А кто они без транзита к нам? Правильно, голь перекатная и есть!
Заодно и Новгороду хвост прищемим. Кого же озадачить этим городом на берегу Финского залива? Однако Макария напрягу. Пускай на пару с Иваном Васильевичем парятся. Ха, точно! Построим там Московскую духовную семинарию. Забавно, на Неве – и Московская. Да и собор там надо отгрохать, не хуже чем на Красной площади будет. Чтобы все, кто приплывал к нам, видел величие Руси и крепость веры.
Утро хмурилось. Дождь мог начаться в любой момент. На пристани нас явно уже ждали. Кругом порядок и подобострастие. Вот нифига себе струг! Однако больше тридцати метров в длину. В ширину метров восемь, а может, и более. И ведь не один. Людей и лошадей размещают на разных кораблях. Мой особняком. Для великого князя, не хухры-мухры! Видны следы свежей переделки. Но явная спешка все же не дала закончить положенные мне по статусу помещения. Ошеломленные лица кормщиков и судовых рабочих. При моем появлении глобальное падение на колени. Подобострастное лицо купца, склонившегося в поклоне. Суета. Его же пинки для подчиненных и матерки.
– Чего вытаращились, сучьи дети? Быстрей давай! Великий князь ждать не будет. А ну, пшел!
Недовольное лицо Беззубцева, когда думает, что я его не разглядываю. Ничего, я вижу, понял он все ясно, что ничего хорошего для него не предвидится. Опять работой нагружу. Они у меня привыкнут еще и по ночам ко мне прибегать, по первому зову.
Подхожу ближе. Сразу бросаются в глаза свежие доски перекрытий. На других стругах солома. По крыше наложена вторая палуба, явно для управления судном. И спереди и сзади видны рулевые весла, оказавшиеся потесями. Внутри помещение кажется огромным. Заметны попытки серьезного обустройства. По местным меркам так вообще шик. Все недочеты старались укрыть дорогой тканью и мехами. Вот ведь! Хорошо, оконца догадались сделать, возле одного из них я и уселся. Ну и Беззубцев, страдальчески идущий ко мне, объявился.
На берегу все еще ругаются, но, похоже, погрузка завершается. Наконец крики стихают, и ощущаю, как мы начинаем движение. Похоже, отталкиваются шестами – об этом говорит стук по бортам. Характерный такой, дерева по дереву, с трением. Медленно начинает удаляться берег. Слышен только плеск воды и поскрипывание корпуса. Да, по реке двигаться комфортней. И почему я так раньше не делал, может, уже и суда бы были. Такое умиротворение, даже разговор с Иван Ивановичем начинать не охота, но надо.
– Ну что, Иван Иванович, ты, наверно, догадываешься, что позвал я тебя в эту поездку не просто так?
– Государь, смилостивись! Чем я так провинился? Опять ведь что-то удумали.
– Не без этого. Ничем ты не провинился. Сам пост занял, насильно не заставляли, так и не ропщи. Вон и другим достается, некоторым и поболее будет. Чего вы все со своими подворьями носитесь? И без вас построят.
– Как же, построят! Разворуют все, шельмы! А ежели чего нелепо сделают? Глаз да глаз нужен!
– Ладно, переживет стройка немного. Неспроста я тебя в путешествие свое по реке позвал. Вот про реки и будем говорить.
– А чего с ними не так?
– Все не так. Но не все тебе решать. Многих это коснется. С тобой же решать будем по устройству водных переходов с одной реки на другую, взамен волоков.
– Это еще что за невидаль? Прости за дерзость.
– На самом деле невидаль. Рвы рыть будем да запруды особые, так чтобы даже самые тяжелые насады проводить по ним вплавь. Не сразу, конечно, построим на небольшой реке такую штуку. Посмотрим, как оно на самом деле, но думаю, оно как в задумке будет. В этом году тебе такое задание. Со временем мастера руку набьют. А там, глядишь, и придет время, начнем строить такую штуку между Белым озером и Онегой. Но это пока не к спеху. Для начала Нева-городок делать будем. Вот когда он разрастется да купцы прикормятся тем берегом, товар надо будет туда везти в великом количестве. Тогда и наступит его время. Еще бы на Северную Двину такой переход устроить, но там пока глухо, как в лесу. Обойдемся думками и про один.
– Это как так будет-то?
– Опосля объясню. Смотри, как здорово! – сказал я, указывая в оконце.
Беззубцев чего-то пробурчал, выглянув туда, куда указывал ему великий князь, и, видимо, ничего интересного для себя там не увидел. Меня же тянуло наружу. Подышать свежим воздухом, посмотреть вокруг. Если честно, за прошедший год я по-настоящему почувствовал, что такое одиночество. По сравнению с тем, в какой ситуации сейчас оказался, то, что я принимал за одиночество, сошло бы за сплошное компанейство.
Само по себе уже то, что я являюсь великим князем Московским, отделяет меня от остальных не хуже каменной стены. Тут еще и фактор возраста. Со сверстниками мне общаться уже не по статусу, а для окружающих я всего лишь отрок с причудами, которые надо исполнять, ибо судьба. В общем, захотел выбраться на тот самый помост. Там выше, виднее дальше, и не такой сумрак. Оказалось, про такое не подумали. Слишком быстро переделывали. Это дело было исправлено выбиванием нескольких досок перекрытия, и я наконец выбрался на помост.
Кругом бурлила жизнь. Неправильно выразился: пробуждалась. Опять не так – в смысле уже пробудилась. В общем, кругом была уже зелень. Казалось бы, недавно были морозы и снег, а вот прошло немного времени, и все уже зеленеет и цветет. И воздух был теплый, вернее, душный, каким он бывает перед дождем. Все равно было хорошо.
На настиле же возникло полнейшее замешательство. Народ в панике. То ли потесями махать, то ли падать на колени. Положение спас кормщик.
– Ну, что вытаращились? Того и гляди потеси попадают! Я, что ли, деньги за вас отрабатывать буду! Чего бы делать, лишь бы ничего не делать!
Постепенно обстановка выровнялась. Судовые рабочие занялись своими обязанностями, но то и дело косились в мою сторону.
– Государь, спустились бы вы оттуда. Небезопасно ведь там! – напомнил о себе Иван Иванович снизу.