– Здорово! Ты на медаль идешь! Единственная из класса! – сказала ей Лиля.
– А толку в этой медали?! Зачем она нужна? В институт я и так поступлю. В любой почти. Знаний хватает. А потом что с ней делать?
Лиля в замешательстве замолчала. В ее представлении золотая медаль была вершиной этой части жизни. Ей казалось, что только две вещи важны сейчас – это успех в учебе и любовь. Если в учебе она отставала, то в любви явно преуспела. Чем прогневала подругу.
Спустя некоторое время Кира позвонила Лиле.
– Ну как? – спросила она насмешливо.
– Нормально, – лаконично ответила Лиля.
– Будь бдительна. Мужчины обманывают обычно. Они женщинами пользуются. И останешься ты у разбитого корыта.
Лиля пропустила мимо ушей пассаж про разбитое корыто, но обратила внимание на слово «воспользуется». Этот момент ее волновал давно, когда думала про отношения с мальчиками.
– Ты считаешь, что женщине ЭТИ отношения не нужны? Что только мужчина заинтересован в близости, – Лиля употребила более грубое слово, – ты считаешь, что женщине ЭТО не надо?
Кира хмыкнула:
– Я считаю, что женщина должна быть осторожной. На ней клеймо.
– Что? – удивилась Лиля. – Какое странное выражение. Вообще, ты отказываешь женщине в праве на чувства.
– Ты начиталась глупых модных статей про секс. А я придерживаюсь традиционных взглядов, – сказала Кира.
– Женщина должна выходить замуж девственницей?
– Да, именно.
– А я считаю, должно быть так, как сложится. Нельзя здесь регулировать жестко. И кстати, давно уже не регулируется. Поскольку у нас государство светское и поведение определяется светскими законами, – усмехнулась Лиля.
– Ты забыла про мораль. Такая штука, знаешь ли, есть.
– Мораль? – Лиля задумалась. – Мораль тоже надо обсудить. Где начинается мораль, а где диктат косности и нетерпимости.
– Понятно, – рассмеялась Кира, – ясно, тебе это надо и ты готова это оправдать.
– А что ты смеешься? – сказала Лиля примирительно. – Мне это надо. И я об этом думаю. Где здесь что-то неприличное? Я не виновата, что тебе об ЭТОМ даже противно подумать. Впрочем, я, в отличие от тебя, понимаю, что люди бывают разными.
Лиля попыталась быть дипломатом. Она дорожила подругой. А Стаса она любила. Поэтому лавировала между ними. В этом проявилась ее мудрость, совершенно несвойственная этому возрасту.
Тамара Леонидовна все заметила и как-то сказала:
– Ты – молодец, если ты проявишь такие качества и в семейной жизни, семья будет счастливой.
– Ты про Киру? – Лиля улыбнулась. – Да, с ней сложно! Очень вещи обидные стала говорить. Но я‐то знаю, что она хорошая.
– Да, она – хорошая. И дружба у вас крепкая. Сохраните ее.
Лиля кивнула, а про себя подумала, что это очень сложно – не поссориться с Кирой Заболоцкой.
Тот самый пятачок, которого не хватило на проезд Лиле, оказался поистине золотым. Знакомство Лили и Стаса превратилось в светлый и очень трогательный роман, который, в свою очередь, перерос в любовь и привел к тому, что однажды во время их очередной прогулки по Бульварному кольцу Стас Перов произнес:
– А давай поженимся? Давай?
Не дожидаясь ответа Лили, он воскликнул:
– Ну почему нет! Почему?!
Лиля остановилась и, улыбаясь, посмотрела на Перова:
– Я разве сказала «нет»? Ты что возмущаешься на весь бульвар?! На нас оглядываются.
– Извини, – Стас обнял ее, – я думал, что ты будешь против. Не так много времени мы знакомы…
Лиля Мельникова засмеялась.
– Почему я буду против? Я тоже хочу замуж за тебя. И чтобы все было нормально, а… не… не тайком.
– Да, да…
– Это не значит, что мы женимся из-за секса? Мы женимся, чтобы быть вместе. – Стас стал серьезным.
– Да, у нас будет семья, дети и все, что положено…
– Ну, там ссоры, нехватка денег, сбежавшее молоко и прочие прелести.
– Совершенно верно.
Какое-то время они шли молча. Каждый пытался осознать, что же сейчас произошло. А еще Лиля боялась, что Стас испугается и превратит все в шутку, а Стас опасался, что Лиля, подумав, все же скажет «нет». Прошло какое-то время, никто не отступил, не испугался.
– Поехали к Губареву? – вдруг предложил Стас.
– А можно? – вдруг покраснела Лиля.
– Ключи от квартиры у меня, его, как всегда, дома нет. Он приедет только на следующей неделе.
– Тогда поехали, – решительно сказала Лиля и тут же добавила: – Давай зайдем в магазин. Там холодильник совсем пустой.
Они зашли в магазин и накупили всего понемногу – овощей, фруктов, кусок сыра, две отбивные и конфет.
– Откуда что берется! Еще вчера прилавки были пустыми! – проговорила Лиля.
В этот коммерческий магазин они заходили часто, но покупали всего по чуть-чуть. Цены здесь были высокими, продукты были импортными. Больше всего Лиля любила салат с кукурузой и крабовым мясом. Впрочем, очень быстро выяснилось, это было не мясо, а имитация, но это обстоятельство не повлияло на ее пристрастие.
– Тут дело в майонезе, – как-то сказал Стас. – Он густой и имеет сливочный вкус. Майонез не наш, немецкий.
– Здорово! – Лиле и майонез нравился.
В этот раз они, не сговариваясь, замедлили шаг, такое впечатление, что они продлевают предвкушение. Их ждала пустая квартира, они будут наедине, они займутся любовью, потом будут разговаривать до полуночи. Так было и раньше, но сегодня во всем этом был уже другой смысл.
– Как хорошо, что у тебя оказался Губарев, который имеет квартиру на Чистых прудах, а сам живет в Красноярске.
– Он не живет там, он работает, – машинально поправил ее Стас и добавил: – Но суть везения это обстоятельство совершенно не меняет. Дай бог ему повышение по службе.
– И долгого пребывания в славном городе Красноярске, – рассмеялась Лиля.
Они подшучивали на Андреем Губаревым, но именно в его квартире состоялась то самое важное свидание.
Это было летом. Стас сдавал сессию, Лиля готовилась к вступительным.
– Ли, – Перов так иногда ее называл, – давай перерыв делай. Я тебя буду ждать на Котельниках.
– Почему именно там? – Лиля знала, что надо бы еще позаниматься, но было жарко, она ночь не спала, а еще и родители все утро спорили с пришедшими рабочими относительно ремонта.
– Там хорошо, речки рядом, бульвары тихие. Как-никак, конец июня. Кто-то уехал, кто-то на даче…
– А кто-то зубрит… – вздохнула Мельникова.
– Вот-вот, сделай перерыв.
Лиля пошла к Тамаре Леонидовне.
– Мам, Стас зовет погулять. Побродить по закоулкам.
– Иди, – мать посмотрела на бледную дочь, – иди, на тебе лица нет. Вся твоя филология не стоит твоего здоровья.
Тамара Леонидовна умела расставлять приоритеты, а еще была наблюдательна. Она видела, что дочь усидчива, дотошна и занимается добросовестно, а еще она видела, что та влюблена. «Стас хороший парень, вдруг это судьба? А если не судьба, все равно, зачем лишать ее юношеских увлечений?! Что с того, что моя мама терпеть не могла Петра, а отец с ним не разговаривал до самой своей смерти. Мы все равно поженились, прекрасно живем и дочка у нас замечательная!» – размышляла Тамара Леонидовна. Вслух она сказала:
– Ты что-нибудь теплое возьми, обещают резкое похолодание.
– Да, конечно, – ответила дочь и убежала на свидание в тончайшем сарафане.
Они встретились у библиотеки, серого современного здания, которое совсем не вписывалось в этот московский угол. Впрочем, им было не до архитектурных ошибок. Они были заняты только собой.
– Какая же ты красивая! – сказал Стас Лиле и посмотрел на ее грудь.
– Да, просвечивает, но ничего нельзя поделать.
– И не надо ничего делать. – Он ее обнял и предложил: – Поехали к моему другу. Там пустая квартира. Поехали… если ты…
– Поехали. – Лиля отвернулась, чтобы скрыть смущение.
Мимо этого дома Лиля часто проезжала – там поворачивал трамвай, идущий по бульварам к Чистым прудам. Дом был высоким, и, сколько помнила Лиля, он был всегда выкрашен в голубой цвет. И еще там был белый балкончик. Мельникова всегда думала, что это самый уютный балкон во всей Москве. Отсюда были видны пруды, лебеди и то, как маленький поезд, неспешно бежал трамвай. В тот день они пришли как раз в этот дом. И Лиля не удержалась и сказала:
– А вдруг это знак? Знаешь, как бывает? Знак удачи, примета везения?
– Почему? – удивился Стас.
– Я всегда обращала внимание на этот дом. Он мне всегда нравился и я даже представляла, что я живу в нем.
– Да, здесь хорошо, – Стас оглядел пруд, который был засыпан тополиным пухом, – хоть и несколько пушисто.
Лиля засмеялась. Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице на третий этаж, и Стас открыл одну из дверей. Пахнуло теплом – так пахло у Лили в доме, когда они возвращались с дачи после долгого отсутствия. Пахло нагретым полом, коврами, занавесками. Немного пахло пылью, среди всех этих запахов был еще один очень трогательный, напоминающий о чем-то утраченном. «Пахнет прошедшим временем», – как-то сказала Тамара Леонидовна. «Ты хотела сказать – прошлым?» – уточнила Лиля. «Нет, это как в языке иностранном – «прошедшее время». Да, было когда-то, но окончательно оно не прошло, свежо в памяти. Понимаешь, «прошедшее время» – это некая условность. Ты понимаешь меня?» – спросила мать. И Лиля ее поняла – пахло тем, что только что случилось, только что произошло, но не стало воспоминанием. Лиля хотела об этом сказать Стасу, но постеснялась. Да и ситуация была не самой подходящей для таких разговоров. Они впервые остались наедине с друг другом.
– Я не настаиваю, но очень хочу, – сказал ей на ухо Стас, словно подслушал ее мысли.
– Я тоже. Тоже не настаиваю, но очень хочу. Только будь осторожен.
– Конечно… – Стас подтолкнул ее в комнату.
…Уже ночью, когда они спокойно лежали на большом диване, разглядывали в высоком окне серое летнее небо и прислушивались к шумной жизни Чистых прудов, Лиля сказала:
– Так странно. Наверное, случилось что-то важное в нашей жизни, но я этого не чувствую. Для меня это так естественно, так нормально. Мне казалось, что у нас с тобой так и будет.