– Божественно, – сказал он.
Кира все так же молчала и внимательно смотрела на него. Она знала, что Олег Борисович все прекрасно слышал.
– Что ты там говорила? – вскинул он на нее голубые глаза.
Кира молча смотрела на него.
– Ах да, деньги. На специальном счете.
Кира молчала. Она была терпелива. Григорьев понял, что она все равно одержит верх – ему придется ответить, только уже под ее давлением.
– Деньги на месте. Тебе зачем они нужны?
– Хочу одно дело провернуть.
– Какое?
– Обещай, что не будешь отговаривать?
– Обещаю, – нехотя проговорил Григорьев.
– Хочу службу клининговую открыть.
– Что?
– Понимаешь, перспективно очень – народ разбогател, им теперь подавай не только помощницу по хозяйству, им подавай целую команду, которая всю квартиру или дом под ключ чистит и моет.
– Да зачем? Если ходить так, как к нам Галя ходит, то и не надо весь дом раз в месяц убирать.
Галя была помощницей по хозяйству, которую нашла Кира.
– Не понимаешь, – разъясняла Заболоцкая, – людей раздражает вот это все – девушка с метелкой в руках, им не хочется чужих в доме, кое-что они и сами могут делать. А вот на день они уезжают на пикник, а в это время их дом приводят в порядок. Всем хорошо.
– Думаешь? Думаешь, что это сработает?
– Я изучила рынок. Посмотрела предложения по этой части. Знаешь, просто какая-то допотопная служба быта. Или запредельные цены и филиппинки, которые, может, и вовсе не филиппинки. Поди их проверь.
– Филиппинки? Те, которые с Филиппин?
Кира терпеливо посмотрела на Григорьева.
– Да, дорогой, именно с Филиппин. Но это не точно.
– Ага. – Григорьев задумался, бутерброд с маслом завис над тарелкой.
Кира была терпелива – она уже знала Олега Борисовича. Торопить его было нельзя. Между тем Григорьев думал не о деньгах. Он уже знал, что, даже если не одобрит идею, деньги Кира получит. Во‐первых, у нее всегда найдутся убедительные аргументы, во‐вторых, Григорьев сам согласится. Но думал он в этот момент о том, как эта девушка, похожая лицом на породистую лошадку, запала ему в душу. Как она смогла занять место в его сердце и голове. Григорьев уже два года жил с Кирой, предварительно выдержав скандалы Зульфии, ее истерики и даже драки. В какой-то момент Олег Григорьевич спокойно произнес:
– Зуля, все кончено. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше будет. На меня не действуют все твои выходки. И слезы тоже. Рано или поздно отношения превращаются в прах. Так и у нас случилось.
Григорьев хотел добавить, что ему надоела ревность, беспорядок в доме и лень Зульфии. Ему хотелось добавить, что есть женщины, которые будоражат, придают энергию, заставляют чувствовать себя сильнее, не заставляют оправдываться по пустякам, не делают тебя сомневающимся в собственных силах. И такой женщиной оказалась Кира Заболоцкая. Как-то незаметно, работая бок о бок, они стали сначала коллегами, соратниками, потом Григорьев влюбился. Он исподтишка рассматривал Киру, любовался высоким лбом, профилем, который действительно смахивал на профиль маленькой милой лошадки. Но Григорьев, уловив сходство, умилился этому. Он обнаружил, что всегда высоко забранные в хвост волосы делают заметной маленькую родинку за ухом, и этот изъян вызвал неописуемую нежность. Его волновала ее худоба, ее руки – белые с голубоватыми венками. Олег Борисович вдруг подумал, что она плохо питается – джинсы и любые брюки висели на узких костлявых бедрах. А маленькая грудь вообще была незаметна под широкими футболками. Григорьев ей повысил зарплату, но Кира в весе не прибавила. Тогда он стал ее подкармливать. За зарплату она его поблагодарила, а вот идею дополнительного пайка отвергла с возмущением.
– Олег Борисович! Это как понимать? Вы меня откармливаете на убой? К Рождеству?
Григорьев смутился – ему казалось, что его каждодневные покупки пирожных, пирожков, пиццы, мороженого, жирных и копченых колбас остаются незамеченными. Ведь он все это приносил, угощал всех на их «производственной» кухне, но самые большие куски подсовывал Кире. «Черт! Заметила!» – удивился он. А потом он пришел ее поздравить с поступлением. Ему очень понравилась та компания. Было видно, что эти люди близки, тепло относятся к друг другу. Да и сам дом, сама идея остаться в оставленных квартирах показалась ему даже романтичной. «Вот случись это в Европе, все бы восхищались. А у нас пальцем показывают!» – вспомнил он, как Киру обсуждали продавцы. Очень скоро все, что было связано с Кирой, ему казалось прекрасным.
Зульфия уловила перемены и стала скандалить. Григорьев был честным, он не знал, ответит ли Кира взаимностью, но прекратить отношения с Зулей посчитал нужным. Более того, он нашел ей квартиру и оплатил аренду на полгода.
– Ты же можешь пойти работать, – сказал он ей, – многие женщины работают и не считают это чем-то зазорным. – При этом вспомнил, как Кира уходила последней и тащила на себе практически все вопросы магазина. Она так удачно работала, что они открыли второй магазин. И в нем она установила железную дисциплину и порядки.
Тот самый вечер, когда он пришел с цветами, открыл ей глаза. Олег Борисович в доме Киры был так робок, застенчив, так быстро растерял свою начальственность, что Заболоцкая вдруг вспомнила все, что происходило в последнее время. И, вспомнив, посмотрела на это другими глазами. Все поступки Григорьева получили объяснение. «А он влюблен в меня!» – поняла она и растерялась. «Что делать? Как надо себя вести? Он хороший, хоть и бывает иногда раздражительным. И это его поведение, когда он узнал, что поступила в институт! Господи, я дура. Он просто ревновал. Ко всему сразу. И к тому, что работу могу запустить, и к новым людям! Иначе я объяснить это не смогу». Она была права. Сначала Григорьев перепугался, что Кира забросит магазин, а на ней держалось практически все. А однажды ночью ему приснилось, что Кира выходит замуж за профессора из своего института. Во сне Григорьев допытывался у Киры, что она нашла в этом старике. Утром он осторожно попытался выяснить, насколько ли сон в руку. Кира удивилась странным вопросам.
Первое настоящее свидание состоялось через неделю после неожиданного появления Григорьева в квартире. Олег Борисович подошел в обед к ней и предложил:
– Давай куда-нибудь сходим сегодня вечером?
– Куда? – Кира оторвалась от бумаг.
– Поужинаем. Или просто кофе в хорошем месте попьем? А можно погулять.
Кира посмотрела в окно. Там мела метель.
– Я понял, гулять не стоит, – улыбнулся Григорьев.
Одна мысль, что Кира может простудиться и заболеть, показалась ему ужасной. Она же была такой хрупкой.
В конце концов они нашли маленький грузинский ресторанчик, где просидели до позднего вечера. Официанты их не торопили, видели, что влюбленные.
– Понимаешь, я даже не думал, что ты мне понравишься. У тебя же жуткий характер! – объяснялся в любви Григорьев. – С тобой невозможно договориться. И убедить тебя нельзя ни в чем! А когда ты начинаешь сердиться?! Ты даже не представляешь, как ты опасна, когда сердишься. Подойти нельзя.
Кира жевала веточки кинзы, слушала его и думала, что Григорьев будет первым в ее жизни мужчиной. «Интересно, его это обрадует, разочарует или удивит?» – задавалась она вопросом.
Григорьева это удивило. Даже ошарашило. Он был уверен, что модная легкость нравов не обошла стороной и Киру. Потом его затопила нежность. Эту ночь он Кире мешал заснуть, прижимая к себе обеими руками.
Наутро он поставил ей условие:
– Ты переезжаешь ко мне.
– Зачем? – спросила Кира.
– А как ты представляешь отношения, если мы живем в разных местах?
– А у нас будут отношения? – спросила Кира.
Она еще не совсем поняла, зачем ей Григорьев каждый день. Более того, никакого удовольствия от секса она не получила. Олег Борисович ей нравился, но что-то менять?
– Слушай, все остается как прежде. Но жить лучше вместе, – твердо сказал Григорьев.
– Олег, – запнулась Кира, – давай не будем спешить. Мне как-то странно менять все только из-за постели.
– Ты серьезно? Из-за постели? – спросил Григорьев. – Вообще-то я тебе сказал, что я люблю тебя.
– Ты сказал, что я тебе нравлюсь. Я люблю точность.
– А ночью? – растерялся Григорьев. – Ночью я тебе говорил.
– Ах да, – покраснела Кира.
– Ах да, – передразнил ее Олег Борисович.
– Не торопи меня, – попросила Кира, но сама твердо решила, что она не будет навсегда переезжать к Григорьеву. «Как бы ни повернулись события, но жить я буду у себя!» – сказала она себе.
Григорьев не торопил, просто сделал все, чтобы Кира не чувствовала себя скованно. Больше всего разговоров было среди продавцов магазина. Сначала обсуждали и жалели Зулю, потом осуждали Киру, а потом решили ее пугать перспективами.
– Что хочешь, он мужик богатый, женщин будет менять. И тебя поменяет на другую, – говорили ей.
– Угу, – отвечала Кира, погруженная в свои мысли. Она никак не могла настроиться на правильный лад. Григорьев ежеминутно оказывал ей знаки внимания, не стесняясь ни сотрудников, ни покупателей. Она же стеснялась, одергивала его, даже выговаривала ему. Но он глупо улыбался и приговаривал: «Какая ты красивая!»
Понятно, любая женщина начинает таять от таких слов. И Заболоцкая не стала исключением. Своей лаской, заботой, опекой Григорьев сумел ее смягчить, сделать спокойнее и даже добрее.
Теперь надо было быть осторожной, соблюдать конспирацию, ничем себя не выдать. Кира понимала, что Григорьев не будет проверять, сколько и как она тратит их совместные деньги, отложенные на всякий случай. «Всякий случай», в понимании Олега Борисовича, были не только болезни и разбитая машина, но и удачно подвернувшийся случай выгодной сделки или покупки. Например, нежилое помещение, валюта по обвалившемуся курсу или часть чьего-то перспективного бизнеса. «Понимаешь, – говорил он Кире, – когда человек бежит из страны, отдает долги или вообще решил «завязать» с таким геморроем, как бизнес, он сильно не торгуется. Это самый удобный момент. Он уже все для себя решил. Ему хочется быстрее развязать себе руки. Ну или его подгоняют известные обстоятельства».