И я рассказал французам, как сам фантазировал, как будет выглядеть лунный корабль, как чертил его…
Была у меня и встреча с Жаком Дюкло. Это был такой руководитель Французской коммунистической партии, сподвижник Мориса Тореза. Он, кстати, в 1969 году был кандидатом в президенты страны и занял третье место, набрав 21 % голосов. В нашем посольстве был прием. Никогда главы государства в посольстве нашем не были, а здесь было сделано исключение – приехал сам Шарль де Голль. Интересно они смотрелись: Шарль де Голль – под два метра, а Жак Дюкло – полтора метра в высоту и полтора метра в ширину. Зашли они в отдельный кабинет, и де Голль говорит:
– Ну, что? Все толстеешь, старина?
А Дюкло ему отвечает:
– А что ты думаешь, я от того толстею, что у меня и авторитет толстеет. А ты все тоньше и тоньше, и авторитет у тебя все тоньше…
Такой разговор был.
А еще, интересно, мы в воскресенье ездили за город и ходили собирать улиток. Мне сказали: «Вы грибы собираете, а мы – улитки по виноградникам». И вот целую сковородку нажарили – ешь. Я тогда первый раз попробовал. С закрытыми глазами – можно… Я тогда еще вспомнил, как Наполеон в свое время сказал нашему царю Александру: вот вы гречку едите, а мы этой гречкой свиней кормим. А царь ему в ответ: вы едите улиток, а у нас улиток даже свиньи не едят…
Когда генерал де Голль приехал в нашу страну в июне 1966 года, на той встрече были Юра Гагарин и я. Он подходит:
– О, вот мы с вами встретились, мне надо с вами поговорить. Я буду завтра в нашем посольстве, там завтра будет обед – приходите.
Был прием – это в двух шагах от Ленинского проспекта… Роскошный особняк, но не очень удобное как посольство помещение. И вот минут через тридцать меня пригласили в одну из комнат. Я зашел в эту комнату, там был наш посол, французский посол и Шарль де Голль. И он обратился ко мне:
– Я следил за вами в вашей трехнедельной поездке. И как отношение французов к вам?
Я начал рассказывать, как все было, как я ездил в открытой машине, какие митинги проходили.
– Я почему спрашиваю, – продолжил де Голль, – мы приняли решение о разрыве с НАТО. Выводим сейчас НАТО из Франции, из Парижа штаб организации переводим в Брюссель. Но вы понимаете, я это открыто говорю, нам не хотелось бы ошибаться. Правильно ли мы делаем?
Я говорю: все правильно. И о симпатии к французскому народу говорю, что она ярко выражена и очень давно, а к американцам симпатий таких нет, к немцам – тем более. Я говорю, я это везде ощущал. Он: спасибо большое. После этого мы пили шампанское и вскоре разошлись.
В конце визита, когда я был в Брюсселе, по улице ехала открытая машина с громкоговорителем и слышалось объявление: жители города, вставайте, по вашим улицам едет «первый пешеход» космоса. И открывались окна, и нам махали руками, а мы на открытой машине катались по улицам. Вот такая была встреча в Брюсселе.
А когда я был во Франции по приглашению Шарля де Голля, в аэропорту нас и посол встречал, и доверенный секретарь президента, и представитель общества дружбы. А еще встречала Надя Леже – наша русская женщина.
Она была замужем за известным художником Фернаном Леже, членом коммунистической партии, который к тому времени уже умер. А она занималась тем, что устраивала встречи известных советских граждан с известными французскими гражданами. Она устроила мне встречу с Пабло Пикассо.
Мы в каком-то ресторане обедали. Ну, они дома-то не обедают: сегодня – здесь, завтра – там… И при мне сотворил Пикассо шедевр. Ясно, что все было уже заготовлено. Он заказал форель так сантиметров двадцать-тридцать… Такая небольшая речная форель… Принесли ему. И вот он сидел, ел и так аккуратненько снимал ткани, что у него получился красивый скелет этой рыбы. Ну, еще что-то сказал, и ему приносят два куска глины, размер кирпича, двадцать пять сантиметров. Он на кресло положил салфетку и положил один этот кирпич. На этот кирпич положил рыбу, этот скелет рыбы засыпал сахарной пудрой, положил вторую половинку на все это. Дальше он положил салфетку сверху и сел на этот кирпич, придавил все, и это унесли.
Мы продолжаем вести светский разговор, а где-то через час, наверное, приносят еще горячие куски глины, и он их раскрывает, а там скелет рыбы превратился в черные сгоревшие кусочки. Он продул это все и на каждой половинке поставил свою подпись. Все! Шедевр готов!
Позже, когда в Барселоне, а там есть музей Пикассо, у меня была встреча со студентами. Ну, они слушают, а я говорю, что у меня была встреча с Пикассо. И я говорю: знаете, вот он создал шедевр, голубя мира, за что получил самую престижную награду нашей страны – Ленинскую премию. Потом я рассказал историю вот того шедевра, как это делалось. Они потом пришли ко мне за автографами, а я говорю:
– Подождите, мы сейчас сделаем все по-другому. Я сейчас сделаю голубя Пикассо. Дайте мне лист бумаги. Дайте фломастер и я за 17 секунд сделал голубя Пикассо. Поставил автограф и распечатал на всех студентов…
Я был у Пикассо в мастерской. У него там пандус, наверное, метров десять, и он брезентовой шторкой завешен. Высота метра два – два с половиной. Он не показал, что там. Только сказал: «Я еще удивлю». Он потом признался, написал, что когда первый раз случайно «выкрутас» сделал – это так всем понравилось, что он понял, что надо идти в этом направлении. Но это же абсурд! Вот у меня есть две его книги. Последние работы Пикассо просто сумасшедшие! Вот он портрет Майи Плисецкой сделал, а она его за это обозвала хулиганом. Он назвал картину «Майя Плисецкая», а на самом деле там сидит женщина, ноги расставила, какая-то кишка торчит… И все в таком же духе. Берет – раз, два, три… Пять минут – и берет потом за это ужасные деньги. И вот я говорю студентам:
– Давайте, засекайте время, я вам сделаю голубя Пикассо…
Засекли, хорошо. И за это – Ленинскую премию?
Конечно, его «Герника» – по-другому войну нельзя изобразить. У Гойи еще страшная война, расстрел, жутко построенные картины, кровавые. А «Герника» призывает к размышлению… По-другому это нельзя сделать, никак нельзя.
Поездки в Чехословакию и Болгарию
В 1967 году, перед самыми событиями 68-го года, проходил советско-чешский фестиваль. Тогда мы с Валей Терешковой и Юрой Гагариным прилетели во Львов. Где начали готовить этот фестиваль дружбы. Из Львова мы переехали в Прагу, там было продолжение фестиваля.
В Чехословакии к нам было очень хорошее отношение, просто необыкновенное. Такие там замечательные проходили мероприятия! Затем мы четыре дня провели в Карпатах, в горном домике.
А потом мы обратно во Львов ехали, поздно уже было, остановились где-то перед Дрогобычем… А с нами еще ехали Сережа Павлов, возглавлявший ВЛКСМ, Александр Камшалов, секретарь ЦК ВЛКСМ по идеологическим вопросам, актриса Майя Коханова… Так вот мы остановились, у дороги стоял стог сена, и мы в нем заночевали. Дальше ехать некуда было, туман стоял страшный… Утром встали, поехали дальше. Вот Валя до сих пор это вспоминает, говорит, что потом целую неделю вытаскивала солому из прически.
В 1968 году, был фестиваль молодежи и студентов в Болгарии. Его готовил Сергей Павлов, но в том же 68-м году его перевели на должность председателя Госкомитета по физической культуре и спорту СССР (потом он станет послом СССР в Монголии). Едем в Болгарию поездом, собрались в одном вагоне, песни, рассказы, на стол поставили у кого что было и вдруг совсем неожиданно произносит речь Петя Лучинский – первый секретарь ЦК ВЛКСМ Молдавии:
– Давайте выпьем за нашего лидера, за Евгения Михайловича Тяжельникова…
Тяжельников только что был назначен первым секретарем ЦК вместо Сергея Павлова.
За столом был кинорежиссер Эдик Кеосаян, и он его перебил:
– Я выпью после того, как мы выпьем за Павлова. Павлов приготовил этот фестиваль. Давайте, мы выпьем за Сережу Павлова, понял Лучинский? А потом мы поддержим тебя, выпьем за Тяжельникова.
Вот такая была интересная сцена.
Знакомство с Артуром Кларком
В 68-м году в Вене была премьера фильма Стэнли Кубрика «Космическая Одиссея 2001 года». И там присутствовал сам Артур Кларк, британский писатель, рассказ которого «Часовой» лег в основу фильма (он был опубликован в 1951 году). Они с Кубриком вместе разработали сценарий фильма, и я считаю, что до сегодняшнего дня на эту тему умнее фильма еще никто не сделал. Нет ему равных и по размаху съемок, по применению самых последних оптических эффектов, по применению звуковых эффектов. Ну тогда же не было современной техники, а все равно необыкновенно все было снято. Глубочайшая философия Кларка! А фильм, что интересно, идет все на фоне вальса Штрауса. «На прекрасном голубом Дунае». Этот вальс сопровождает в фильме демонстрацию космических достижений, под него перед зрителями проплывают летательные аппараты… Там первобытный человек начинает долбить костью, потом бросает кость, она летит, начинается вальс, и потом эта кость превращается в орбитальную станцию…
Ну, а заканчивается все тем, что показывают ребенка, который находится в чреве матери… Силуэтно так… Он еще в чреве, и он смотрит на мир…
Так вот он мне говорит: «Ты на меня в суд не подашь? Мы использовали в фильме записи твоего тяжелого дыхания в открытом космосе…» Нет конечно! И у нас установились теплые отношения. Он еще взял у меня идею космического лифта для другого романа. А за столом он меня посвятил в свою тайну, что пишет еще одну работу. Этот роман вышел в 1982 году.
В том же году он приезжал к нам в страну. Его возили на ВДНХ, ознакомили с экспонатами космических кораблей. После ВДНХ писателя привезли в Звездный городок. Там ему устроили встречу с генералом Береговым – руководителем Центра подготовки космонавтов. Затем в кинотеатре Звездного городка ему показали документальный фильм «Наш Юра». Побывал почетный гость в кабинете Гагарина, а я подарил ему маленький кусочек самолета, на котором погиб первый космонавт мира, а также вручил медаль, выпущенную к 20-летию полета Гагарина.